Несбыть - Елена Капитонова

— Ты инкогнито шлялся по стране, пока я ломал голову, как добраться до тебя в Ирландии, — продолжал обличать мага Вррык.

— Справедливости ради, какое-то время я там пробыл. Хотя ты вряд ли бы туда добрался.

— Ты дал мне эту собачью жизнь! — проревел оборотень. — Ты внушил мне ложные надежды своей запиской и подарком. Ты, наконец, сменил имя на совершенно дурацкое. Не хочешь объяснить, зачем?

— Взял псевдоним, — опустил голову собеседник. — Он напоминает об одном создателе, который пострадал от порождения собственных рук. Сложно объяснить. В моем мире ирония была бы понятнее. Или у вас тут тоже есть книга Мэри Шелли?

— Порождения рук? — рыкнул волк. — Ты вцепился мне в ухо, когда я даже не собирался на тебя нападать. Казался хорошим собутыльником и верным другом. А потом пропал — чтобы вернуться главным злодеем?

— Чтобы избавиться от проклятия, — отчаянно выкрикнул Джерард.

— Единственное проклятие здесь — это вы, — подключился к диалогу звенящий женский голос.

Теперь вся компания была в сборе. Охотник обернулся и увидел, что Анна задремала, свернувшись клубочком на подоконнике. Нельзя позволить Баньши разбудить ее своим адским криком.

Дарк выхватил из сумки заготовленное средство, в два прыжка достиг двери и скрутил Фее руки. В разинутый рот воткнул пузырек с бледно-желтой жидкостью. Зажал нос и погладил горло, вынуждая жертву сглотнуть.

— А ты хорош! — одобрил происходящее наниматель. — Гербицид скоро подействует, и мы наконец отдохнем от претензий нашей любительницы природы. Кстати, снимаю заказ на Вррыка. Такой боевой сын мне еще пригодится.

Оборотень нежился под ласкающей его загривок рукой. В суженных изумрудных глазах Дарку померещилось скрытое торжество.

Баньши охнула и обмякла. Охотник разжал руки, уронив едва дышащее тело на пол.

Сидя на крыше, Влад наблюдал, как небо начинает понемногу светлеть.

Поначалу казалось, что цвета ничуть не меняются — тот же антрацит с редкими проблесками звезд. Вот только с каждой минутой все отчетливее проступали на нем лохматые верхушки деревьев, причудливо изрезанный бордюр окаймляющего замок леса.

Непроглядный серый на востоке постепенно сменился дымчато-грифельным. Холодный синий воздух избавлялся от черничных и кубовых оттенков, добавляя примесь желто-розового в палитру будущего дня.

За долгую жизнь Граф узнал немало названий цветов и сейчас оттачивал остроту взгляда, стараясь уловить в небе их проблески.

Вот мелькнули на горизонте альмандиновый, адрианопольский, вермильон и багор. Размазанные над самым лесом, они яркой краснотой знаменовали приближение надвигающегося солнца.

Вот они сменились более нежными оттенками винного и гаити.

На самом верху проявились буланый и гороховый. Испуганная мышь со своей серостью обратилась в бегство, уступая место более чистым голубым цветам — сумрачно-сапфировому и льдисто-бирюзовому.

Небо посветлело настолько, что лес просматривался совершенно отчетливо. Совсем скоро из-за деревьев покажется солнце.

Правую руку отчаянно жгло, но Граф не разжимал пальцы, сомкнутые на серебряной рукоятке. Арабский ханджар оставался единственным опасным оружием в его коллекции. То ли изогнутое лезвие обладало мощнейшей собственной волей, то ли ковалось оно иначе, чем прочие орудия, но совладать с его силой высший вампир не мог уже третье столетие.

Влад продолжал сидеть, подтянув к себе одну ногу и свесив другую вниз. В это утро его не заботила аристократичность облика. Расслабленная поза была обманчивой. Внутри бушевали страсти, ранее ему не свойственные.

Осознать их было трудно, почти невозможно. Избавившись от всего, что лишало его покоя, он потерял…

ПОМОГИ.

Небо запульсировало болью, так что Граф едва не свалился с крыши. Будь проклята Фея с ее телепатией! Мир утратил краски и слился в один бесформенный серый кусок дрожащих от напряжения ощущений.

ПОМОГИ. ПОМОГИ.

Влад закрыл глаза и отдался на волю звучащего в голове голоса. Летучей мыши лучше двигаться, ориентируясь на внутренний зов, чем на отключившиеся от боли органы чувств.

ГЛАВА 16

Настойчивый стук в стену отвлек Джерарда Брауна от созерцания разложенного перед ним на кровати великолепия. Бархатный костюм старомодного кроя, как утверждал портной, был цвета весенней листвы, хотя сам парень считал его обычным зеленым, почти как его глаза. Наряд дополняла черная фетровая шляпа с кривоватым изображением трилистника. Исколотые пальцы до сих пор иногда просились в рот, отсосать боль — ведь ее он сшил сам. Глуповато, конечно, зато весело и соответствует обычаям.

Студент факультета права Тринити-колледжа пребывал в отличном расположении духа и, по обыкновению, насвистывал себе под нос ирландский гимн. Теперь он знал, что не зря забросил учебу в последнюю неделю. Утро Дня святого Патрика молодой человек встречал во всеоружии. Ради костюма, правда, пришлось побегать. Портных в преддверии праздника загрузили работой настолько, что найти свободного можно было лишь однажды при голубой луне.[18] Однако Джерард недаром считался одним из лучших учеников на своем потоке. Договариваться и убеждать он любил и умел.

«Тук, тук-тук, бумс», — продолжали чеканить «морзянку» за стеной.

«Встречаемся внизу в полдень», — с трудом расшифровал послание парень.

Времени на сборы оставалось достаточно. В этом году он, наконец, докажет приятелям, насколько те ошибались, обзывая его занудой. «Джер-тоскун» и «Браун — скучное рыло» должны остаться позади. Да он и бороду отрастил, только чтобы больше походить на классическое изображение ирландца! Покрывающие лицо волоски пылали тем же огненным цветом, что и голова, а кожа под ними немилосердно чесалась.

«Я готов. Буду внизу через час», — отбил он сообщение в стену, сверяясь с буквами на экране планшета.

Юный Браун в очередной раз поскреб подбородок и вздохнул. Дружить с физиками-теоретиками было непросто. Братья Маккенна и примкнувший к ним Тони Брэди второй год играли в чудаков, вдохновляясь примером своего кумира Ричарда Фейнмана. Выстукивали жаркие ритмы на африканских барабанах, мазали бумагу яркими красками и не упускали возможности встрять в какое-нибудь сомнительное предприятие. Живущего по соседству Джерарда хотя и таскали с собой повсюду, но всерьез не воспринимали. Даже когда он выучил азбуку Морзе и обрел новый способ коммуникации с этими ребятами, они по-прежнему смотрели на него сверху вниз. «Недостаточно эксцентричный» — вот с каким стереотипом ему предстояло сразиться.