Лесной бродяга (Обитатель лесов) - Ферри Габриэль

Путь их был настолько труден, что они не могли подвигаться вперед слишком быстро; через час утомительной ходьбы они вынуждены были остановиться на отдых, так как ноги отказывались служить им.

В этом месте Рио-Хила разделялась на два рукава. Где-то здесь в ее развилке, по утверждению Маркоса Арельяно, располагалась Золотая долина. Начинало светать; заря зарозовела на горизонте, и ночная темнота сменилась предрассветными сумерками. К счастью для наших путников, левый рукав реки, который им предстояло перейти, оказался не особенно глубок. Это весьма облегчило задачу наших беглецов, так как раненый гамбузино едва ли смог самостоятельно перебраться через реку вплавь, что задержало бы всех на продолжительное время.

Красный Карабин взвалил раненого к себе на закорки, и они вброд переправились на мыс. Передохнув пару минут, двинулись к отрогам возвышавшегося на западе горного кряжа, до которых предстоял добрый час нелегкого пути. Этот кряж замыкал лежащее впереди пространство между распрямившимися подобно сторонам гигантского треугольника потоками Рио-Хилы.

Вскоре почвенный покров изменился: мелкий песок, нанесенный разливающимися в периоды дождей речными водами, уступил место глине, поросшей кое-где травой и испещренной многочисленными промоинами дождевых потоков. С подъемом трава густела; вместо ив и узких рядов хлопчатниковых деревьев, тянувшихся вдоль берегов, стали попадаться роскошные дубы, правда, растущие еще на значительном расстоянии друг от друга. Стали встречаться небольшие, но глубокие овраги. Окружающий ландшафт представлял собой величественное и чарующее зрелище. Вероятно, из белых лишь Маркосу Арельяно со своим спутником да авантюристу Кучильо удалось добраться до этих диких мест.

Видимые издалека вершины кряжа всегда утопают в пелене тумана, за что прозваны Туманными горами. Туман не рассеивался даже в самое жаркое время, когда окружающие саванны изнывают от нестерпимого зноя. По поверьям краснокожих, вечный туманный покров скрывает от глаз непосвященных таинственное жилище повелителя духа гор…

VI. ПЕРСТ БОЖИЙ

Гайферос настолько обессилел от боли и усталости, что просто валился с ног, и беглецы волей-неволей были вынуждены остановиться хотя бы на непродолжительный привал. В небольшом овражке они увидели несколько кустов юкки[62] и расположились возле них. Поскольку, как утверждал Хосе, гамбузино вовсе не обязательно знать, где располагается Вальдорадо, охотники решили произвести рекогносцировку без него.

— Послушайте, дружище, — обратился канадец к Гайферосу, — мы дали вам достаточно доказательств нашей дружбы, и вы не должны сомневаться в том, что мы вас не покинем, но нам необходимо исполнить одно очень важное дело, которое касается только нас троих. Мы принуждены оставить вас здесь на полдня, а может быть, и немного дольше. Если будем живы, к вечеру вернемся сюда; если же нет, то, согласитесь, это произойдет не по нашей вине. Вот вам вода и вяленое мясо, чтобы вы не скучали в наше отсутствие!

Бедняга согласился на это предложение, конечно, весьма неохотно, но безропотно покорился неизбежной необходимости; великодушные охотники старались, насколько возможно, успокоить его обещаниями вернуться как можно скорей.

— Вы должны обещать нам, — говорил канадец, расставаясь с раненым, — что в случае, если сюда явятся в наше отсутствие ваши спутники, с которыми вы так несчастливо расстались, то в память оказанной вам услуги вы не сообщите им о нашем присутствии в этих местах. Относительно же себя вы можете выдумать все что угодно, чтобы объяснить, каким образом вы здесь очутились.

Гайферос обещал в точности исполнить желание Красного Карабина, и наши друзья отправились в путь.

Канадец двинулся вперед, сделав повелительный жест своим спутникам следовать за ним, и все трое направились к видневшимся вдали Туманным горам, где скоро и скрылись за неровностями почвы. Это происходило как раз в то время, когда сумрак ночи боролся с рассветом.

Едва успели три друга покинуть Гайфероса и скрыться вдали, как в междуречье показался всадник, направлявшийся в ту же сторону, куда ушли охотники. Подобно духу зла и тьмы, всадник был совершенно один и ехал очень быстро, причем из-под копыт его скакуна летели в стороны песок и мелкие камешки, устилавшие поверхность грунта. Лицо всадника, которым был не кто иной, как Кучильо, выражало ненасытную алчность и вместе с тем какой-то тайный страх, заставлявший его все сильнее погонять свою лошадь. Впрочем, у авантюриста были основательные причины для боязни. Его страшила мысль, что, несмотря на происшедшее в лагере волнение, его отсутствие все-таки могло быть замечено или кем-нибудь из тех, кого он покидал в минуту опасности, или каким-нибудь индейцем, который не замедлил бы ринуться за ним в погоню.

Однако Кучильо не принадлежал к числу людей, решающихся на что-нибудь очертя голову, не взвесив заранее всех шансов на успех; в данном случае он поступал как охотник, бросающий добычу ягуару, чтобы отвлечь его внимание от похищаемых у него детенышей; этой добычей послужили спутники бандита, которых он оставил во власть краснокожих — этих ягуаров прерий.

До сих пор все его действия были направлены на то, чтобы навести индейцев на следы лагеря дона Эстебана, что ему вполне удалось. Кучильо вел опасную игру, рискуя собственной жизнью, которую он едва успел спасти, достигнув лагеря всего на несколько минут ранее бросившихся за ним в погоню индейцев. Бандит рассчитывал, что бой продлится большую часть ночи, и, какой бы исход он ни имел для белых, счастливый или несчастливый, Кучильо думал, что они не решатся покинуть своего укрепленного лагеря и проведут в нем остаток ночи; этим временем он рассчитывал воспользоваться, чтобы завладеть какой-то частью сокровищ и затем незаметно вернуться обратно, чтобы присоединиться к своим покинутым спутникам. В результате он получил бы долю еще и в качестве проводника экспедиции. Что касается причин, которыми он намеревался извинить свое вторичное отсутствие, то в них у него не было недостатка; таким образом, он извлек бы двойную выгоду из тайны, которую уже продал за значительную сумму. Но Кучильо упустил из виду в своих расчетах подозрения, возникшие у дона Эстебана. При заключении договора с начальником экспедиции Кучильо был вынужден дать ему такие точные указания относительно положения Вальдорадо, что дон Антонио легко мог отыскать ее теперь и без его помощи.

Мы уже упоминали о том, каким способом бандит выбрался из лагеря и в темноте поскакал к Туманным горам.

Побуждаемый алчностью, являвшейся доминирующей чертой его натуры, Кучильо старался не замечать некоторых слабых сторон этого рискованного плана и уверял себя в полном успехе своего предприятия. С сверкающими алчностью глазами и бьющимся сердцем скакал бандит к Вальдорадо, но временами замедлял аллюр своего коня и, как скряга, опасавшийся, как бы кто-нибудь другой не подглядел места, где скрыто его богатство, бандит со страхом оглядывался кругом и прислушивался к неясному шепоту ночи. Но все безмолвствовало, и, успокоив свои опасения, бандит продолжал путь с новой энергией и надеждой на близкий успех.

Однако вид знакомых мест по временам пугал его, вызывая в памяти мрачные воспоминания. Какой-то непонятный инстинкт руководил бандитом и заставлял скакать как раз по прежней дороге: вот тот холм, где он отдыхал вместе с Маркосом Арельяно возле куста кактуса, плодами которого они утоляли тогда жажду; отсюда они любовались таинственным видом Туманных гор, их причудливыми вершинами, напоминающими каких-то чудовищ. Лошадь бандита неслась все быстрее к роковому месту; ветер свистел в ушах всадника, волосы его развевались, а в душе подымалась неясная тревога, вызываемая угрызениями совести, голос которой раздается сильнее всего во мраке ночи.

В то время как опьяненный надеждой на скорую и богатую добычу Кучильо несся навстречу своей судьбе, его настигали четыре всадника, покинувшие лагерь мексиканцев: дон Эстебан, Педро Диас, Ороче и Бараха. Из всех авантюристов, участвовавших в экспедиции, де Аречиза особо отличал этих троих, как наиболее надежных и преданных. Лишь эти трое были посвящены в тайну предателя.