Возмездие - Джиллиан Хоффман

Три мощных конвоира вошли в зал, ведя Уильяма Бантлинга, скованного наручниками и кандалами. Он был одет в дорогой черный итальянский костюм и белую рубашку со светло-серым шелковым галстуком, тоже явно дорогим и фирменным. Несмотря на то что Бантлинг потерял, на взгляд Си-Джей, около двадцати фунтов, выглядел он неплохо, если не считать левую сторону лица, красную и поцарапанную. Конвоиры усадили его рядом с Лурдес, которая, как заметила Си-Джей, слегка отодвинула свой стул.

– Не снимайте пока наручники, господа. Мне нужно сказать пару слов мистеру Бантлингу, – суровым голосом объявил судья. – Почему его привели так поздно?

– Он устроил скандал, ваша честь, – ответил один из конвоиров. – Начал ругаться и кричать, заявляя, что не пойдет в зал суда без всех драгоценностей, в которых его арестовали. Назвал нас шайкой воров. Нам пришлось применить силу, чтобы вывести его из камеры.

– Почему он не может надеть все драгоценности?

– Таковы требования в целях безопасности.

– Часы угрожают безопасности? Давайте не доходить до абсурда. Я позволяю ему надевать драгоценности в зал суда. – Судья Часкел прищурился и посмотрел на Бантлинга: – А теперь послушайте меня, мистер Бантлинг. Я видел ваши срывы в этом зале суда и слышал о том, что вы выкидывали в других местах, и предупреждаю вас здесь и сейчас, что не потерплю подобного и вообще не отличаюсь терпением. Три выходки – и больше с вами никто церемониться не будет. Вы уже устроили две. Если возникнет необходимость, то я прикажу вас связать, вставить вам в рот кляп и приводить вас сюда каждый день в красном комбинезоне. Вы меня поняли?

Бантлинг кивнул, ни разу не отведя взгляда от бросающего ему вызов судьи Часкела.

– Да, ваша честь.

– Так, еще у кого-то есть заявления или мы приступим к выбору присяжных?

Бантлинг перевел взгляд на Си-Джей. Ее тайна могла открыться.

Судья Часкел подождал мгновение, затем продолжил:

– Хорошо. Никто больше не хочет выступать с заявлениями. Давайте приступать к делу. Охрана, снимите наручники и кандалы с мистера Бантлинга. Хэнк, приглашай первых пятьдесят счастливчиков. Я хочу выбрать присяжных до окончания недели. Давайте не затягивать эту процедуру и закончим до Рождества.

Хотя Си-Джей не хватало воздуха и все плыло перед глазами, она с вызовом встретила взгляд Бантлинга. Его розовый язык показался из уголка рта и прошелся по верхней губе, затем по его лицу стала медленно расплываться улыбка. Его рот, казалось, блестел в освещении ярких ламп.

Тогда она поняла, что в этот день он не нарушит молчания и не сообщит ее тайну всему миру. Бантлинг заставит ее мучиться ожиданием. Он использует тайну, как смертельное оружие – выхватит его, когда оно ему больше всего потребуется, и молниеносно воткнет прямо в яремную вену Си-Джей.

Глава 70

Группа присяжных состояла из пяти женщин и семи мужчин. Они приняли присягу в пятницу в 14.42, ровно за восемнадцать минут до того, как суд закрылся на рождественские каникулы. Это был укороченный день. Присяжных в штате Флорида не изолируют, и поэтому всем им разрешили отправиться домой, к своим семьям. Четверо были латиноамериканцами, двое – афроамериканцами, шестеро – белыми. Именно они станут присяжными в деле по обвинению Уильяма Бантлинга. Их возраст колебался от двадцати четырех лет (инструктор по подводному плаванию) до семидесяти шести (бухгалтер на пенсии). Все жили в Майами, и хотя все они слышали или читали об убийствах Купидона, все заявили, что еще не пришли ни к какому определенному мнению относительно виновности или невиновности ответчика, и все дали клятву, что будут справедливы и беспристрастны к обеим сторонам.

Зал суда полностью опустел к тому времени, как Си-Джей спрятала все бумаги в портфель и собралась вернуться в прокуратуру. Даже представители СМИ сегодня отправились домой пораньше, решив, что выбор присяжных – исключительно нудная, скучная процедура.

Тиглер закрыл прокуратуру в три часа, а большинство сотрудников ушли еще в полдень. Си-Джей проследовала мимо рядов пустых отсеков секретарской, украшенных перед Рождеством яркими картинками, мимо корзин для мусора, заполненных разорванной красной, белой и зеленой оберточной бумагой. Большая тележка, которую обычно использовали для доставки папок из хранилища, была брошена рядом с ксероксом, на ней стояли пластиковые стаканчики и бумажные тарелки с недоеденной закуской. Все это осталось после корпоративной вечеринки, которую Си-Джей пропустила. Большинство государственных обвинителей, занимающихся тяжкими преступлениями, отправились в двухнедельный отпуск уже в понедельник, в их кабинетах было темно.

Си-Джей упаковала папки, которые ей потребуются, чтобы закончить подготовку вступительной речи, остальные заперла в шкафу. Затем она взяла пальто со спинки стула, сумочку, портфель и собственную тележку и медленно направилась к лифту. Она часто слышала, что множество людей совершают самоубийства во время Дня благодарения, Рождества или Нового года – во время праздников острее чувствуется одиночество.

Она вышла из холла на погруженную во тьму автомобильную стоянку и быстро застегнула пальто. Даже здесь, на юге, в Солнечном штате, ночной воздух был прохладным, и от воды дул неприятный декабрьский ветер.

Коллеги строили планы на праздники – провести время с друзьями, с любимыми, но только не она. Си-Джей ни с кем не собиралась встречаться в эти дни, и они пройдут, как и другие, в долгой череде выходных. Конечно, оставались Калифорния и родители, даже если бы она могла на два дня слетать на Западное побережье, но встречи с матерью и отцом возрождали грустные и неприятные воспоминания, а это могло вывести Си-Джей из равновесия. Ее мать стала бы избегать всех неприятных тем, для обсуждения оставались только погода и музыкальные спектакли, и это могло продолжаться неделю. Отец обычно грустно на нее смотрел – как подозревала Си-Джей, он ждал, когда она снова сойдет с ума. Один раз в год, летом, она ездила к ним на неделю, но больше выдержать не сумела, и определенно не могла их видеть сейчас. Этих отношений ее тоже лишил Бантлинг. Она снова останется с Люси и Тибби и приготовит им индейку. Но она не будет смотреть телевизор. Уединившись на кухне, она станет писать и переписывать свое вступительное слово, готовиться к допросу свидетелей, начинать готовить заключительную речь, прилагая все усилия, чтобы наказать убийцу.

Прошла ровно неделя с тех пор, как Си-Джей слышала или видела Доминика, и она задумалась, как он собирается встречать Рождество. С семьей? Друзьями? Один? Она поняла в это мгновение, как мало о нем знает, а ведь когда-то она хотела знать все... Он ушел, и она позволила ему уйти.

Еще одна жертва ради великой цели. Но эта не была маленькой.

Си-Джей добралась до своего джипа, загрузила в него папки и портфель, помахала охраннику, подавая знак, что все в порядке, и поехала в направлении Форт-Лодердейла, думая об индейке. Она не заметила знакомое лицо в тени – лицо человека, который молча наблюдал за ней.

Наблюдал. И ждал.

Глава 71

– Если бы я осталась сидеть и ничего не сказала – просто сидела и не произносила ни слова, – вы бы сочли его виновным, несмотря на то, что говорит закон.

Она неподвижно сидела на стуле, пока Си-Джей произносила вступительную речь, которая произвела огромное впечатление на зрителей и журналистов. Теперь пришла очередь Рубио.

Лурдес несколько мгновений молчала, затем наконец повернулась на своем месте и посмотрела на присяжных, одновременно выражая взглядом неверие и разочарование.

– Сейчас вы все смотрите на моего подзащитного, словно он мясник. Вы, очевидно, напуганы, и вам просто дурно от яркой, жуткой картины, которую в течение часа рисовала перед вами госпожа государственный обвинитель. Несомненно, Анна Прадо была красивой молодой женщиной, которую жестоко замучил сумасшедший. И вы считаете мистера Бантлинга виновным, как будто слов представителя прокуратуры достаточно, чтобы вы пришли к такому выводу. И вы хотите испугаться, и вы хотите, чтобы вам стало дурно также при одном виде Уильяма Бантлинга, хотя здравый смысл подсказывает вам, что этот симпатичный, хорошо образованный, успешный бизнесмен определенно не вызывает подобной реакции.

Она осторожно опустила руку на плечо Бантлинга и покачала головой.

– Но то, что вам предложила госпожа государственный обвинитель в своем вступительном слове, не является доказательствами, дамы и господа. Это НЕ улики. Это НЕ факты. Это предположения. Это догадки. Это размышления. Это предположение, что улики и факты, которые она надеется представить, которые, как она считает, будут представлены, все вместе, соединенные одной цепью, приведут к обвинительному приговору. Она хочет заставить всех вас прийти к выводу, который она уже сделала за вас: мой клиент виновен в убийстве первой степени. Но предупреждаю вас, дамы и господа, что все не всегда является таким, как кажется. Факты – независимо от того, какими ужасными и кровавыми они могут представляться, – если их поставить рядом, не всегда выстраиваются в логическую цепь.