Петр II - Николай Павленко

Князь Иван Долгорукой.

1. Имел разговор и согласие неоднократно с Антоном Девиером и с протчими о сватовстве великого князя, чтоб до того не допустить.

2. Он же Долгорукой королевскому высочеству и государыне цесаревне говорил, чтоб их высочество изволили говорить фелтмаршалу графу Сопеге, дабы он сам или через сына своего донес о том сватовстве Ея Императорскому величеству, в чем он Долгорукой по допросу своему сам признался, чего было ему быв при дворе их высочеств чинить было не надлежало.

Александр Нарышкин.

Имел по многие времяна с Антоном Девиером разговоры о сватанье великого князя, бутто по какой причине, что на него светлейший князь сердит, и за то искал, чтоб то сватанье отвратить, и хотел Ея величеству донесть, а не донес.

Генерал-лейтенант Ушаков.

В тот самый день как Ея Императорское величество зело была больна, слышел от генерал-маэора Скорнякова-Писарева, как он говорил о наследствии российского престола и о таких словах, которые кроме самой Ея Императорского величества ни от кого не надлежит; где надлежит — не доносил.

И понеже они знают все указы и регламенты, которые … о таких важных делах, а наипаче о наследствии не токмо с кем советовать, но и самому с собою рассуждать и толковать и кольми же паче дерзать, определя наследника монархии по своей воле, кто кому угоден, а не по высокой воле Ея Императорского величества, и в том они весьма поступали противно блаженные памяти государя императора учиненному указом Ея Императорского величества 1726 года, подтвержденному регламенту о наследствии и изъяснению «Правды воли монаршей» в определении наследника державы своей, в которых указах и уставе и изъяснении напечатано имянно, дабы определение наследника было всегда в воле правительствующаго государя, кому оной похочет и определит наследство. И дабы все как духовные и мирския без изъятия оной устав пред Богом и … утвердили, на таком основании, что всяк кто сему будет противен или инако как толковать станет, за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет, також ежели кто услышит, что о наследии державы Ея Императорского величества кто будет противно вышепомянутому уставу из духовного и мирского главного правления изъяснению и запрещению каким-нибудь образом разсуждать или толковать в разговоре или в компаниях, чтоб такия безо всякой опасности объявляли, которыми указами разсуждение о наследстве монархии Российской весма от воли подданные Ея Императорского величества отнято под смертною казнию и церковного клятвою, а оставлено в единой воле монаршеской, яко же и в заглавии о правде воли монаршей, которая по вышепомянутому указу Ея Императорского величества вновь напечатана и публикована и для всенародного ведения по церквам читаетца, напечатано о полной власти и в свободной воли родителя самодержавных во определении наследников своих. И по всему явно, что Их Императорских величеств избрание и определение их наследника в своей токмо свободной воле оставить изволили, того ради подданные Ея величества весма не должны не токмо по своей воле кого представлять советом, или разсуждением, ниже о том мыслить; разве бы Ея Императорского величества по всемилостивейшему снисхождению сама кому о том комиссию дать или от кого совету требовать изволила. Инако же каждой, кто б на таковое дело отважился, мог нарушителем вышеписанных регламентов и указов и высокой воли Ея Императорского величества быть, как ныне от Антона Девиера, от графа Толстого, от генерала Бутурлина, от генерала маэора Писарева чинилось. Что же принадлежит до сватанья великого князя, и ежели то чинено и чинитца по высокой воле Ея Императорского величества и по желанию, то те персоны, которые тщилися домагаться не допущать до того, весьма погрешили, как против высокой воли Ея величества, так и в оскорблении его высочества великого князя. А не меньше того и в разговорах о таком важном деле, которое особливо высокой воле Ея Императорского величества принадлежит; понеже все вышеписанные злые умыслы и разговоры чинены были от них по их партикулярным страстям, а не по доброжелательству к Ея Императорскому величеству, хотя они допросами показывали, якобы то для интересу Ея величества чинитца, но то вымышлено у них только для прикрытия их партикулярной злобы, как по допросам их показано имянно. А особливо граф Толстой сказал, что боялся великого князя, а протчие сказали, что боялись светлейшего князя. И понеже ради такой своей собственной безопасности не удержалися они от такова зла, которое впредь могло произойти к великой опасности Ея Императорского величества высокой фамилии и государству. Которое их злое намерение хотя помощию Божию и Ея Императорского величества счастием в самое действие ими не произошло, но по воинским артикулам такое зло, которое ко оскорблению величества чинитца равному наказанию подвержено, как в толковании на артикул девятой на десять напечатано, а имянно: равное наказание чинитца над тем, которого преступление хотя к действу не приведено, но токмо ево воля и хотение к тому было. И понеже они чрез такие поступки верность и присяжную должность к Ея Императорскому величеству и его высочеству высокой фамилии и ко всему государству весьма оставили, того ради яко недоброжелательные Ея Императорского величества и его высочества высокой фамилии и всего общего добра, мира и тишины ненавидящие, наказаны быть имеют, а имянно:

Антона Девиера и графа Толстого, яко пущих в том преступников, казнить смертию;

Генерала Бутурлина лишить чинов и данных деревень и жить ему в ево дальних деревнях;

Генерала маэора Григорья Скорнякова-Писарева лишить чинов и чести и учиня … послать в ссылку, а данные деревни и дворы у него взять;

Князя Ивана Долгорукова отлучить от двора и, унизя чином, написать в полевые полки;

Александра Нарышкина лишить чина и жить ему в деревне без выезду;

Андрея Ушакова, хотя таких слов от него и не было, но слыша от Писарева, не донес, где надлежит, и ради такова подозрения здесь ему не быть, а определить его к команде, куда надлежит.

А в протчем всеподданнейше предаем на высокославное милосердие Ея Императорского величества.

Маия б дня 1727 года.

Канцлер граф Головкин

Князь Дмитрей Голицын

Иван Дмитриев-Мамонов

Князь Григорей Юсупов

Алексей Волков

Брегадир Фаминцын.

Указ Суду

По учиненной сентенции над Антоном Девиером с товарыщи указали мы учинить следующее: Антона Девиера и Толстова от смертной казни свободить, а лишить их чина и чести и данных деревень; и послать Антона Девиера в Сибирь, а Толстова в Соловецкой монастырь. Генерала Бутурлина, лиша чинов, послать в дальные ево деревни, а деревню у него не отнимать. Генерала маэора Скорнякова-Писарева, лишив чина и чести и учиня наказание бив кнутом, послать в ссылку, а данные деревни и дворы у него взять; князь Ивана Долгорукова отлучить от двора и, унизя чином, написать в полевые полки; Александра Нарышкина лишить чина и жить ему в деревне без выезду; Андрея Ушакова определить в команде, куда надлежит.