Скандальные намерения - Сари Робинс

– Томас.

– Томас будет подходящим телохранителем, ты не находишь?

Джеймс порывисто встал, обошел вокруг письменного стола, поднял с кресла Шарлотту и заключил ее в объятия.

Она заглянула в глубину его глаз, чувствуя, как возбуждение закипает в лоне.

– Мне не нужен никто для охраны моего тела... – он ткнулся носом в ее ухо, – кроме тебя.

Она отстранила голову и облизнула губы.

– Я говорю вполне серьезно.

– Я тоже.

Он лизнул ей мочку. Шарлотта затрепетала и вцепилась в его руку. Он запустил руку ей в волосы, извлек оттуда шпильки, которые уронил на толстый ковер.

– Ты сражаешься отчаянно, не хуже любого телохранителя. Я не хотел бы, чтобы твой гнев был направлен на меня.

– Ты никогда не хотел бы, чтобы мой гнев был направлен на тебя, – хрипло повторила она, поворачивая к нему голову и с готовностью приоткрывая рот.

– Да. – Он произнес это прямо у ее открытых губ. – Я уже забыл об этом.

Раздался стук в дверь.

– Уходите, – приказал Джеймс, не поворачиваясь.

– Ваша светлость... – Смущенный Коллин появился на пороге. – Гм...

– Не сейчас, Коллин.

Шарлотта, покраснев, отстранилась. Коллин все-таки вошел в комнату.

– Сэр, весьма сожалею, что прерываю, но вы хотели, чтобы я сообщил немедленно, как только мы что-то услышим об... ну, вы знаете.

Джеймс сердито посмотрел на слугу:

– Перестань говорить вздор и выкладывай!

– Вы хотели знать об одном человеке. – Коллин поднял бровь, как бы желая, чтобы Джеймс понял его.

Джеймс нахмурился, затем широко открыл глаза.

– О! – Он отступил на шаг. – Да, Шарлотта... гм... ты извини нас.

Она прищурила глаза.

– Это связано с золотом?

– Нет. Конечно, нет! – поспешил возразить Джеймс, глядя на Коллина. – Речь идет о герцогских делах, которые требуют моего внимания.

Шарлотта скрестила руки.

– У нас есть соглашение.

Он положил руку ей на спину и подтолкнул к выходу;

– Я сообщу тебе сразу же, как только что-то узнаю. Меня зовет мой долг, и я должен его выполнить. – Он быстро вытолкнул ее из кабинета и захлопнул дверь.

Шарлотта некоторое время стояла, уставившись на закрытую дверь. У нее было сильное желание приложить ухо к замочной скважине. Тем не менее она повернулась и направилась к лестнице. Если он считает, что именно так должна развиваться их «дружба», то пусть придумает что-либо другое. Выходит, она может делить с ним постель, но не дела? И это называется дружба?

Глава 27

Холодность и отчужденность. Так мог Джеймс охарактеризовать поведение Шарлотты в течение последующих двух дней, с того самого момента, когда он выпроводил ее из кабинета. Она формально исполняла роль невесты, но улыбка ее оставалась сдержанной и холодной. Она не демонстрировала присущего ей остроумия. Она не смеялась с ним. Не поддразнивала его. И очень редко дотрагивалась до него. Всякий раз, когда он пытался остаться с ней наедине, она вежливо, но решительно отклоняла его попытки.

Джеймсу это не нравилось. Страшно не нравилось. Мало того, что он скучал по медовому вкусу ее губ и шелку ее нежной кожи, – ему казалось, что он потерял нечто неуловимое, но в то же время реальное. Это было огромным недостатком в его кампании по завоеванию ее доверия. Если бы он только не был так сильно напуган, что она выяснит истину! Которая заключалась в том, что он был настолько бессердечен и расчетливо использовал помолвку для поимки Мортимера, а после этого собирался избавиться от нее как от ненужного балласта.

Ему было тошно думать о том, что он когда-то считал добросердечную, неистовую и в то же время нежную Шарлотту товаром одноразового пользования, недостойным его внимания. Ему было стыдно вспоминать, каким образом он обещал генералу «защищать» ее и «позаботиться» о ней после завершения расследования, не беря в голову тот факт, какой ущерб это может нанести ее репутации и как это может осложнить ей жизнь. Еще более неприятна была мысль о том, что он внес изменения в свои планы не потому, что у него проснулось благородство, а по просьбе и требованию генерала, который потребовал от него клятву в том, что он справедливо поступит с Шарлоттой.

На фоне этих открытий и откровений продолжалось расследование дела. Один из мужчин, который участвовал в неудавшейся попытке похищения Шарлотты, был найден в Темзе мертвым с обезображенным лицом. У Джеймса не было особой надежды на то, что они найдут второго.

Не имея дополнительных подходов к Мортимеру, Джеймс хотел раньше кого бы то ни было отыскать тайник. Однако у него было такое ощущение, что он плывет по воле волн. Это ощущение возникло после того, как он закрыл дверь перед лицом Шарлотты, лишив ее возможности узнать, что Мортимер стоит за всем этим грязным делом.

Ему все труднее было лгать ей. Нужно было что-то исправлять и как-то восстановить то, что оказалось разрушенным.

Джеймс назначил стражей для охраны дома, оставил карты, рисунки и планы в своем кабинете и собрался сопровождать мать, сестру и невесту на бал у Кавендишей. Шарлотта выглядела очаровательно в облегающем бархатном платье бордового цвета с черными кружевами. Сквозь кружева угадывались полные округлые груди. Волосы были уложены кверху и игриво подпрыгивали при каждом ее движении. Парикмахер придал им дополнительную высоту и блеск. Джеймс не мог оторвать от Шарлотты глаз. Воспоминания об их любовных играх не просто не отпускали его, но буквально давили на него всякий раз, когда он бросал на нее взгляд. А делал это он при каждом удобном и неудобном случае. Вся суета бала его страшно раздражала и приводила в смятение. Он понимал, что ведет себя нелепо, но ему не хватало ни здравого смысла, ни желания отойти от Шарлотты.

Пока Джеймс размышлял, не дать ли затрещину какому-то расфуфыренному денди, который что-то нашептывал Шарлотте на ухо, к нему приблизился лорд Фредерик Стайлс и, перекрывая шум зала, сказал:

– Не могу поверить своим глазам. Когда великий герцог Жирар отдает дань богине брака – это одно дело, но когда он играет роль ревнивого мужа – это совсем другое.

– Я не ревную. – Джеймс нахмурился и, повернувшись к своему другу, зашептал: – И я пока еще не муж. Отсюда необходимость присматривать за ней.

– Ты опасаешься, что она может улизнуть?

Джеймс слегка выпрямился.

– Скажем так: я не исключаю ни один вариант, когда дело касается Шарлотты.

Стайлс поднял монокль, чтобы лучше разглядеть Шарлотту, и серьезно спросил:

– Стало быть, она отличается от других?