Капкан на честного лоха - Андрей Троицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И огласил свой вердикт.
– Молодому человеку, видимо, перерезали горлышко. Ножичком. Или бритвочкой. Бедняга.
Приемщица закричала ещё тоньше, побледнела и упала в обморок.
Милиция прибыла через десять минут. Не составило труда выяснить прямо на месте, что Осколупов наркоман со стажем, личность известная в определенных кругах. А значит, причины убийства лежат не поверхности: кайфовые не поделили дурь или выручку от продажи героина.
Офицер, снимавший показания с приемщицы, единственного свидетеля преступления, после часа бестолкового путаного разговора выяснил всего одну несущественную подробность. Человек, последним зашедший к тогда ещё живому фотографу, носил кожаные перчатки.
«Ну, а выглядел он как? – спрашивал следователь. – Что собой представлял этот мужик? Какие имел приметы?» «Не знаю, – залилась слезами приемщица. – Я запомнила только эти перчатки. Только на них и смотрела. Будь они неладны».
Глава шестая
За утро Валерий Чайкин, потревоженный соседями, три раза выходил из своей комнаты в общий коридор коммунальной квартиры. Две другие комнаты занимала старуха баба Оля Пантелеева. В одной жила сама, другую сдавала хохлушкам, матери и дочери, торговавшими на ближнем рынке фасолью, семечками и орехами.
Из обстановки в комнате Чайкина сохранилась негодная тумбочка, у которой не хватало одной ножки. Круглый исцарапанный гвоздями стол, табуретка и кронштейн, на котором в прежние благополучные времена висели занавески. И ещё осталось одеяло со сгоревшим углом и голый матрас, несвежий, в желтых бесформенных разводах мочи.
На этом самом матрасе Чайкин, просунувшийся ранним утром, сделал себе укол, и задремал ненадолго. А затем, когда кайф стал проходить, ворочался, пока бока не заболели.
Первый раз Чайкин поднялся, когда хохлушки выволокли в коридор сумки с товаром и, перешептываясь, стали одеваться в прихожей. Чайкин подкрался к двери, резко распахнул её, высунул голову. «Из ваших сумок падалью воняет, у меня в комнате дышать нечем, – выкрикнул он в лицо старшей женщине. – Чем вы там торгуете на своем рынке? Собачьей тухлятиной? Почему я должен через вентиляцию вашим говном задыхаться?»
Хохлушки прижались к стене и замерли. Они боялись молодого человеку, как огня, как стихийного бедствия, но не съезжали на другую квартиру потому, что старуха хозяйка брала за постой совсем недорого. Чайкин добавил несколько крепких выражений, захлопнул дверь и, повернув ключ в замке, рухнул на матрас.
Предстоял тяжелый день. Впрочем, если вспомнить, дни прошедшей недели, даже месяца, все они, как на подбор, тяжелые. Каждое утро начиналось с одного и того же вопроса: где взять денег? Ежедневно Чайкину нужно не менее пяти уколов. Ну, пусть, сегодня не пять, пусть только три. Но три чека нужны обязательно, до зарезу, а в карманах ветер гуляет.
Острожные хохлушки, уже обворованные Чайкиным в первый же день своего пребывания на новом месте, теперь научены горьким опытом. Здесь денег они не держат. Даже большую часть товара, свои поганые семечки, оставляют в платных рыночных камерах хранения.
Бабка Пантелеева гола, как сокола. Пенсия у старухи только через неделю. Да и эти жалкие копейки она домой не приносит, оставляет на книжке. Пару раз Пантелеева уже налетала на кулак соседа и оставалась без пенсии. Отлежавшись после побоев в своей комнате, в милицию не пошла. Опасалась того, что Чайкин, отсидев свои десять суток, вернется злой, как собака, и отрежет ей голову без наркоза. Как и обещал.
Чайкин застонал. Впереди он видел только одну перспективу, не слишком радостную: придется продать комнату, проколоть вырученные деньги, переселиться на постоянное жительство в канализационный колодец, под люк. Получить кликуху «танкист». А там… Там уж не долго мучиться. Он и умрет героической смертью танкиста: отравится газом или отморозит конечности зимой. А коновал из Склифа доделает дело: умертвит Чайкина на операционном столе. Но это – долгосрочные перспективы.
А что же делать сегодня, где достать денег сейчас?
От жары, от духоты раскалывалась голова, тошнило, мысли не шли в бедовую голову. Но Чайкин нашел противоядие против этой напасти. Он подошел к окну, сбросил на пол с подоконника стопку истлевших от времени газет, распахнул обе створки окна. Задышалось легче.
Чайкин перегнулся через подоконник, свесив голову вниз, плюнул, надеясь, попасть на женщину, стоявшую левее козырька подъезда. Слишком высоко для меткого попадания, все-таки седьмой этаж. Ветром плевок отнесло в сторону.
Как был, в одних несвежих трусах, Чайкин выскочил в коридор. Оказавшись в ванной комнате, доверху налил бабкин таз холодной водой. Вернувшись к себе, сел на табурет, поставил ноги в таз и обмотал голову смоченными в воде подштанниками. Немного полегчало. И тут в прихожей прозвенел звонок. Чайкин снял с головы подштанники, вытащил ноги из таза и побежал в прихожую, смотреть, кого принесло. Баба Оля уже открыла дверь и с кем-то переговаривалась через порог.
Чайкин встал за спиной старухи, склонив голову набок, выглянул на площадку. Он увидел довольно молодую женщину в розовом пиджаке и шляпке. Ясно, это не ментовка.
Успокоенный Чайкин подумал, что под его матрасом лежит нож, а в сумочке у нарядно одетой женщины наверняка есть деньги. Если бы соседка не путалась под ногами, можно было обманом или угрозами заманить эту цацу в квартиру. И убедиться, богатая она или только притворяется, что богатая.
– Извините, пожалуйста, – сказала женщина в розовом пиджаке.
– Пожалуйста, – ответила Пантелеева.
Она закрыла дверь и направилась в свою комнату.
– Чего эта баба приходила? – спросил Чайкин.
– Адресом ошиблась, – буркнула старуха.
Чайкин вернулся в комнату, погрузил ноги в таз и обмотал горячую голову кальсонами. Через пять минут хлопнула входная дверь. Это бабка ушла за хлебом.
* * *Задрав голову к потолку, Чайкин недвижимо сидел на табурете четверть часа и подсчитывал свои активы. Скинув с лица подштанники, протянул руку, распахнул дверцу тумбочки. Внутри лежали два пластмассовых футляра с видеокассетами.
Чайкин давно уже проколол телевизор и видеомагнитофон. Но поклялся себе, что продаст эти самые дорогие, самые любимые фильмы лишь в том случае, если окажется на краю могилы. Когда-то давно у Чайкина была видео коллекция из пятисот отборных кассет. Все они ушли в вену.
Что толку травить душу, предаваться воспоминаниям? Когда-то у Валеры и жена была, и даже телефон стоял. Жена ушла, телефон сняли за неуплату. Так же и видео кассеты. Были и тю-тю.
Но вот эти два фильма английского режиссера Денни Бойла, Чайкин не тронул в самые лихие времена: «Неглубокая могила» и «На игле». Культовые фильмы наркоманов всей России. Да что России, всего мира. Он закрыл дверцу тумбочки, тяжелым мутным взглядом стал разглядывать потолок, прозрачную грушу лампочки на электрическом шнуре.
Кинорежиссер Денни Бойл. Это он устами одного из героев сказал, что нет в мире ничего более искреннего и чистого, чем наркомания. Потрясающее кино снимал чувак. А теперь? Ему кинули кость из Америки. А он, забыв обо всем, побежал зарабатывать деньги. По существу, продал людей, для которых был кумиром. И сам продался Голливуду, теперь штампует всякие поделки, в них таланта на копейку. Отбросы, от которых блевать тянет.
По знакомству Чайкин прошел в кинотеатр, где показывали голливудский фильм Дени Бойла. И ушел с середины. Противно смотреть, как слащавый Леонардо Ди Каприо, кумир мочалок и потаскушек с Казанского вокзала, греет на пляже свою золотую задницу и лижет телок ценой в миллион долларов.
Нет, фильмы Денни Бойла, как выяснилось, корыстного и беспринципного мудака, следовало продать в первую очередь. А самому режиссеру, если у него осталась хоть капля совести, после «Пляжа» остается только удавиться. Мертвый он лучше живого.
* * *Решено, Чайкин продает последние видео кассеты. Если поторговаться, хотя бы на один чек хватит и немножко останется. А там видно будет. Может, удастся одолжиться у фотографа Осколупова. Вдохновленный этой мыслью, Чайкин поднялся, натянул на себя весь свой гардероб. Тяжелые осенние ботинки с железными набойками на каблуках, штаны и майку с продранным на плече рукавом. Завернул кассеты в старую газету.
И тут в прихожей тренькнули два звонка.
Значит, к нему гости. Какого хрена сюда принесло? Как не вовремя. Только бы не участковый, этот прилипнет, как банный лист. Дать бы ему на лапу, чтобы больше не приставал, да нечего дать. Передвигаясь на цыпочках, Чайкин вышел в прихожую, припал к глазку. С другой стороны двери стоял стильно одетый мужик в сером дорогом пиджаке и солнечных очках. Очевидно, ошибся адресом.
– Кто та-а-ам? – нарочито тонким голосом пропел Чайкин. – Хозяев нет дома.
– Я к Валере, от Сергея Осколупова, – разгадал примитивную хитрость Климов. – Есть дело. Он кое-что велел передать на словах.