Квартира в Париже - Люси Фоли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поворачиваюсь и иду за ним, пытаюсь бежать. Но вокруг слишком много тел, и серый пар, окружая, настигает меня. Я начинаю кашлять и не могу остановиться; мне кажется, что я задыхаюсь. Глаза щиплет, они так сильно слезятся, что я почти ничего не вижу. Затем я врезаюсь – хрясь! – в другое тело, в кого-то, кто просто неподвижно стоит посреди движущейся толпы. Я отскакиваю назад, задыхаюсь от удара. Затем поднимаю глаза, щурясь сквозь слезы.
– Тео!
Он хватает меня за рукав куртки и тащит за собой. Мы бежим, спотыкаясь на ходу, кашляя и хрипя. Каким-то образом нам удается юркнуть в переулок и мы умудряемся вырваться из людского потока.
Через несколько минут мы врываемся в бар. Мои глаза все еще слезятся: я смотрю на Тео и вижу его покрасневшие глаза.
– Слезоточивый газ, – объясняет он и трет глаза рукой. – Черт.
Люди разворачиваются на своих барных стульях, чтобы посмотреть на нас, будто мы прилетели с другой планеты.
– Нам нужно смыть эту гадость, – говорит Тео. – Прямо сейчас.
Молча бармен указывает нам правильное направление.
Это просторная ванная комната. Мы открываем кран и плещем водой в лицо, склонившись над маленькой раковиной. Я слышу дыхание, хриплое и грубое. Не знаю, мое это или его.
Я моргаю. Вода помогла мне немного облегчить жжение. Именно сейчас, когда мой пульс начинает приходить в норму, я вспоминаю: я вообще не хочу находиться в компании этого парня. Я нащупываю дверь.
– Джесс, – говорит Тео. – О том, что было…
– Нет. Нет. Отвали.
– Прошу тебя, выслушай меня. – По крайней мере он выглядит немного пристыженным. Поднимает руку, вытирает глаза. Довольно странное совпадение, что после слезоточивого газа он выглядит будто заплаканным. Он начинает стремительно говорить, словно пытается выложить все до того, как я его прерву. – Прошу, дай я все объясню. Слушай. Моя работа – сплошная заноза в заднице, за нее почти ничего не платят, она разрушила мои последние отношения, но время от времени подворачивается что-то подобное, и ты разоблачаешь плохих парней, и внезапно кажется, что все стоило того. Да, я понимаю, это не оправдание. Я увлекся. Мне очень жаль.
Я смотрю в пол, скрестив руки на груди.
– Если серьезно, то, на самом деле, мне не наплевать на твоего брата. Один из ключевых навыков журналиста – это умение читать людей. И если по честному, то Бен всегда казался мне куском дерьма. Но куском дерьма, который может нарыть сенсацию.
Я ненавижу его за то, что он сказал, не в последнюю очередь потому, что какая-то часть меня подозревает, что, может, он был прав.
– Как ты смеешь…
– Нет, нет. Дай мне сказать. Когда он впервые рассказал мне о своей крупной сенсации, я отнесся к ней скептически. Продавать у него получается так себе, разве нет? Но когда ты прокрутила это голосовое сообщение, я подумал: да, может, здесь и спрятана какая-то истории. Может, он и впрямь впутался во что-то неприятное. Может, стоит посмотреть, куда ведут все зацепки. Так что нет, мне было не наплевать на твоего брата. Но знаешь что, Джесс? Я хочу тебе помочь.
– О черт…
– Нет, послушай. Я хочу помочь тебе, потому что тебе нужна передышка, и я считаю тебя чертовски храброй.
– Ха! Тогда ты меня совсем не знаешь!
– Господи, неужели кто-нибудь всерьез кого-нибудь знает? Но я не плохой парень, Джесс. Честно говоря, я не совсем хороший специалист. Но… – Он кашляет, смотрит в пол. Я таращусь на него. Он что, морочит мне голову? Слезы снова брызжут из моих глаз: я на самом деле не хочу, чтобы он подумал, что это слезы.
– О господи, – я морщусь, пытаясь вытереть их.
Он шагает ко мне:
– Эй, могу я посмотреть?
Я пожимаю плечами.
Он касается моего подбородка.
– Да – они все еще слишком красные. Но нам чертовски повезло – мы еще легко отделались. Это скоро пройдет.
Его лицо очень близко к моему. И я не совсем понимаю, как это произошло, но в какой-то момент он уже держит меня за подбородок и смотрит на меня, его прикосновение на удивление нежное; потом мой язык оказывается у него во рту, и он на вкус как сигареты и шампанское из клуба, и вдруг это становится одним из лучших вкусов, а он намного выше меня, так что у меня сводит шею, но на самом деле мне все равно, на самом деле мне даже нравится, потому что это так сексуально – это действительно чертовски сексуально – и в то же время неправильно, не в последнюю очередь потому, что на мне одежда его бывшей девушки.
И хотя он намного больше меня, это я проявляю инициативу и толкаю его обратно к раковине, и он мне это позволяет. Одна из его больших рук запутывается в моих волосах, другая скользит под это дурацкое крошечное платье. И только сейчас до нас доходит, что, наверное, все-таки стоит запереть дверь.
СОФИ
Пентхаус
Остальные ушли из пентхауса. Мими я отправила в ее квартиру, чтобы она ждала там. Не хочется, чтобы она стала свидетельницей происходящего. Моя дочь такая хрупкая. И наши отношения тоже.
Я захожу в ванную, смотрю на себя в зеркало, хватаюсь за край раковины. Вид у меня изможденный. Я выгляжу на все свои пятьдесят один. Жак был бы в ужасе, окажись он дома. Я приглаживаю волосы. Распыляю аромат за ушами, наношу на запястье. Припудриваю лоб. Затем наношу помаду. Моя рука дрогнула только единожды; в остальном я, как всегда, точна.
Потом вхожу в гостиную. На столе все еще стоит бутылка вина. Еще один бокал, чтобы собраться с мыслями…
Я вздрагиваю, понимая, что не одна. Антуан стоит у окна, наблюдая за мной. Мне не по себе от него.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Стараюсь полностью контролировать свой голос, хотя мой пульс зашкаливает.
Он делает шаг вперед, под свет софитов. На щеке еще алеет след от моей руки. Я не горжусь собой из-за утраты контроля. Это случается так редко; за эти годы я научилась обуздывать свои эмоции. Но в тех весьма редких случаях, поддавшись на провокацию,
