«Если», 2006 № 06 - Журнал «Если»

Вот что нужно обязательно помнить: мы с вами живем в постмодернистском обществе. И никуда не деться от того, что доминирующую роль сегодня играют механизмы по производству и трансляции смыслов и ценностей. Если вы не участвуете в этом производстве, то не существуете. Ваше место тотчас займут нахрапистые конкистадоры и обозные маркитантки. Я немного представляю себе, какую историю фантастики они могут написать, и мне не хотелось бы, чтоб она была написана. Я бы предпочел, чтобы этим занимались более компетентные и знающие люди. Очень надеюсь, что не одинок в своих предпочтениях.

Кстати, следует напомнить, что производство символического капитала — это прежде всего производство оценочных суждений. Что плохо и что хорошо, что должно или недолжно, какие смыслы следует знать, а какие заслуживают остракизма. Присвоение символического капитала выражается обычно в активизации оценочной деятельности. Но если захват символического капитала ведется напористо и самонадеянно, велика вероятность, что этот капитал не получит широкого признания. Меня, например, не радует экспоненциальный рост наименований жанровых премий: с увеличением их числа значение каждой премии снижается, а репутация фантастических премий в целом становится пренебрежимо малой. Меня также огорчает, что многие концепции, существующие в нашей фантастической критике, неспособны пройти проверку на прочность со стороны мейнстрима — одни из них поверхностны, другие наивно-смешны из-за стремления автора утвердить приоритет фантастики над всей остальной литературой, а третьи имеют значение лишь в рамках определенной тусовки (подчеркну: я не о художественных текстах говорю, а именно о концепциях в литературной критике).

Не готов ответить сразу и развернуто на вопрос «Что делать?». Но убежден: правильный путь тут пролегает через восстановление культурной инфраструктуры. Необходимо искать возможности и издавать монографии, справочники, сборники статей. Необходимо заставлять авторитетных писателей, заявляющих о ненужности литературной критики, публично отказываться от своих слов. Необходимо издать наконец фундаментальный биобиблиографический словарь покойного Игоря Халымбаджи «Сочинители фантазий», уже который год путешествующий по издательствам; отсутствие такого издания — это позор для всей фантастической корпорации.

В общем, следует создавать новые механизмы по производству смыслов и заставлять их работать. Чтобы обмен словами и смыслами шел не только в кулуарах, но еще и через печатные и электронные источники, вовлекая в свою орбиту все более широкую аудиторию.

Вопрос о качестве аннотаций в этих заметках не будет затронут. Однако коротко хочу сказать еще об одном виде самонадеянности, который пока еще мало представлен в фантастической литературе, но примеры которого многим хорошо знакомы. Профессионал, специалист в определенной, узкой области, вдруг начинает интересоваться другими предметами — и, ничтоже сумняшеся, переносит свои базовые знания и навыки на совершенно новую для него область. Авторитеты, научные школы, концепции — все это выбрасывается на свалку и заменяется собственной универсальной теорией: «И тут выхожу я, весь в белом». Знакомая история, правда?

Ужасы фоменковщины понятны лишь профессионалу, а прелести видны невооруженным глазом. И, главное, уж больно выгодна позиция универсального наукознавства с точки зрения аккумуляции потоков символического капитала: и швец, и жнец, и на дуде игрец…

Фантастика как литературный жанр тоже распахивает перед автором немало искушений, и нередко они бывают художественно оправданны. Кто лучше автора, создавшего выдуманный мир, может знать, что к чему в этом мире? Я не сторонник того, чтобы заставлять фантастов сочинять мир в строгом соответствии со школьным учебником физики. Но сочинительство миров открывает соблазн выступать экспертом по всем вопросам мироздания. Кто, как не фантаст, должен быть лучше знаком с мифологией примитивных обществ, квантовой механикой, отечественной историей, теорией систем, коневодством и течением киберпанк?

Однако по большинству вопросов существуют люди, гораздо лучше знакомые с отдельно взятой темой, чем выдернутый из своего уютного мирка писатель-фантаст, самонадеянно открывающий рот в поисках чего бы еще такого сказать позаковыристей. По большинству вопросов существуют авторитеты, школы, различные подходы и традиции — писателю, который с этим не знаком, советую воздержаться от высказывания экспертных суждений.

Еще Сократ говорил: прежде чем заняться каким-нибудь делом, хорошо бы ему немного поучиться. Если вас интересуют мифы — прочтите несколько книг по антропологии, познакомьтесь с основными понятиями. Если хотите написать рассказ про квантовую механику и не знакомы с этой дисциплиной с вузовской скамьи — найдите популярные книжки, в большом количестве издававшиеся в советское время. Хотите что-нибудь сказать про киберпанк — познакомьтесь для начала хоть с несколькими рассказами Гибсона. А вместо того, чтобы выступать экспертом по неизвестным для вас вопросам, пишите лучше фантастику. Делайте то, что у вас лучше всего получается.

Для кого-то сочинительство — это ремесло, или профессия, или судьба. Но писатель — это не почетное звание. И наличие такого звания само по себе не обеспечивает дополнительного притока символического капитала.

МНЕНИЕ

Экспертиза темы

Среди целого ряда проблем, поставленных в заметках С.Некрасова, одна выделяется своей неожиданностью: с точки зрения автора, критические и теоретические выступления нужны не только (а сейчас, может быть, и не столько) читательской аудитории, но и самому писательскому цеху. Вот и спросим у его представителей, так ли это, а заодно предложим оценить состояние нынешней критики и фантастиковедения.

В наши лихие времена критики превратились в специалистов по рекламе (своих друзей-писателей либо же издателей, от щедрот которых кормятся), литературоведов можно сосчитать по пальцам одной руки (левой), а лучшие публицисты все дальше отходят от литературы и, в основном, пропагандируют правые идеи. Речь идет, разумеется, не о мейнстриме с его мизерными тиражами и не о самозабвенной попсе с тиражами запредельными, а о наших с вами пажитях фантастических.

Писатель — организм нежный, его не то что неласковое слово, а косой взгляд обидит. Но денежки считать при этом умеет неплохо: ругают, значит, замечают. Рынок-с… Это раньше за критикой следовали оргвыводы, а еще раньше заклейменный «неистовым Виссарионом» писатель с тоски уезжал в Баден-Баден или там в Рим — писать очередной великий роман XIX века…

Сейчас проще стало.

В бинарной оппозиции «Писатель — Критик» есть своего рода «сингулярность», или, вернее, преформационный аспект — в каждом творце находится эмбрион критика и, наоборот, плох тот критик, который не знает, «как надо» творить прозу. Когда-то критикам было невместно баловаться прозой: они справедливо полагали, что в таком случае их объективность становится фикцией; а писателям — критикой; те не менее справедливо считали, что она может быть воспринята как: а) сведение личных счетов, б) сведение групповых счетов и в) см. пункт «а».

В последние десятилетия схождение рядов становится фактом очевидным, и дискомфорта от этого никто вроде не испытывает. Очередная переоценка ценностей прошла легко и безболезненно — наподобие касторового масла, скользящего сквозь организм. Собственно, в творчестве — процессе глубоко интимном — и раньше не имелось авторитетов, только в этом стыдно было признаваться. Теперь же пинать мертвых львов — дело модное и прибыльное. И коли все дозволено и никто «ндраву» взаимно не перечит, то критерии качества рассеиваются, как пыльца, при одном лишь молодецком окрике: «А ты кто такой!».

Не то беда, что критические публикации в массе своей превратились в развернутые рецензии, сдобренные самодовольным «я так вижу». Не то беда, что писатель полагает критика наместником Мирового Зла на земле. И даже не в том беда, что серьезных исследователей современной фантастики практически не осталось.

Рано или поздно (скорее всего, в ближайшие годы, ждать недолго) все устаканится, появится еще пара-тройка журналов, где найдется место всем алчущим самовыражения хоть в прозе, хоть в парапрозе. Число критиков к тому времени возрастет изрядно: кому из тех, кто пробовал себя на литературном поприще, но не достиг успеха, не захочется судить и рядить своих более удачливых коллег…

Но беда в том, что читателю станут глубоко безразличны все эти разборки внутри секты, в которую превращается наш фэндом.

Собственно, это и есть магистральный путь развития художественной литературы в «цивилизованных странах», о котором мечталось в далекие годы. И если мечта обернулась ночным кошмаром — кто виноват?