«Если», 2006 № 06 - Журнал «Если»

Сергей Некрасов

Майкл Муркок

Лондон, любовь моя

Москва — СПб.: ЭКСМО — Домино, 2006. — 656 с. Пер. с англ. З.Джандосовой. (Серия « Интеллектуальный бестселлер» ). 4000 экз.

В представлении массового читателя (во всяком случае, у нас) Муркок — автор очень толстых историко-фэнтезийных романов и сериала о Вечном Воителе. Ну, читатели со стажем еще вспомнят, что он стоял у истоков британской «Новой волны». А между тем Муркок — личность, поражающая своей разноплановостью. Писатель, редактор, антологист, а еще рок-музыкант, художник, общественный деятель и т. д. и т. п. Он и в литературной ипостаси резко выбивается из образа просто писателя-фантаста. Собственно, эксперимент — стиль его жизни.

Новая книга описывает жизнь нескольких лондонцев, чьи судьбы тесно переплелись между собой, и охватывает временной промежуток в несколько десятилетий — с военных 40-х до 80-х годов прошлого столетия. Играя на чужом поле, Майкл Муркок с легкостью перенимает и правила литературной игры.

Действие начинается в лечебнице, где во время сеанса групповой психотерапии и встречаются главные герои. Структура романа намеренно усложнена: несколько сюжетных линий, постепенно соединяющихся в одной точке, отказ от последовательного изложения описываемых событий в пользу фрагментарности. Иными словами, необходимые маркеры для отнесения текста к произведениям мейнстрима в книге присутствуют. Тем не менее в основе лежит все-таки фантастическая предпосылка, заключающаяся в наличии у трех главных героев некоторых паранормальных способностей.

Роман во многом автобиографичен, однако он впитал в себя не столько жизненные перипетии Муркока, сколько биографию Лондона, который является одним из главных героев книги. Это позволяет сравнить роман с «Лондоном» Акройда. Но если Акройд несомненно более познавателен, то Муркок легко обыгрывает его по выразительности образов и эмоциональному вовлечению читателя.

Для творчества Майкла Муркока «Лондон, любовь моя» — книга необычная и оттого еще более знаковая.

Сергей Шикарев

Ольга Славникова

2017

Москва: Вагриус, 2006. — 544 с. 3000 экз.

Замеченное многими робкое, но неуклонное сближение мейнстрима и фантастики, наблюдаемое в романах Дмитрия Быкова, Павла Крусанова, Линор Горалик, Сергея Кузнецова и многих других, получает логическое продолжение в новой книге Ольги Славниковой.

В предыдущих романах автора реальность изображалась смещенной, измененной, непривычной, но это общее качество новоевропейской прозы. В «2017» Славникова смело ступает на законную территорию фантастики, но чтобы играть на ней по собственным правилам.

Итак, Рифейский край — читай, Екатеринбург, Средний Урал — в год столетия октябрьского переворота. Хитники, дикие геологи, разыскивающие неведомые месторождения (появляется в книге, кстати, и непременная для уральского пространства Хозяйка Медной горы — «самая богатая женщина в мире», но появляется призрачно. Главный герой, обретающий и теряющий любовь. И всё это на фоне бессмысленной войны всех со всеми, на фоне карнавала, преображенного в бойню: ряженые белогвардейцы и красноармейцы вступают в нешуточную схватку.

Принципиальная особенность славниковского романа — его борьба с инерционным ожиданием читателя. Само заглавие подразумевает сопоставление с оруэлловским «1984», но это обманка. «2017» — не утопия и не антиутопия. Это, кстати, и не столь модный ныне конспирологический роман. Это роман о задержке, о том, как будущее не хочет быть самим собой. Более десяти лет отделяют события романа от сегодняшних дней, а технических новинок почти нет. Ну, несколько более навороченные компьютеры и мобильники, еще кое-какие мелочи (например, мельком упоминаемая шестисотдолларовая купюра). Но это — сознательный ход. Одна из героинь романа объясняет главному герою: «Сегодня человечество держит в потайном кармане принципиально новый мир, в котором не способно жить». Время, как самоуправ и деспот, говорит Славникова, сильнее нас, и в этой мысли, конечно, нет ничего фантастического.

Данила Давыдов

Вероника Иванова

Берег хаоса

СПб.: Лениздат, 2006. — 416 с. (Серия « Боевая фэнтези» ). 10 050 экз.

Жанр, в котором написана книга Вероники Ивановой, уже получившей популярность благодаря нескольким фэнтезийным романам, формально именуется магическим детективом. Однако в детективном тексте обычно превалирует действие. «Берег хаоса» этому условию не отвечает. Напротив, действие развивается неспешно, довольно долго читатель еще не знает, что именно придется раскрывать главному герою. Да и сама обстановка расследования (точнее, нескольких расследований) служит всего лишь подмостками для милого романтического спектакля. Современный автор занялся поэтизацией окружающей реальности, а именно — пестрой жизни Питерского муравейника; лягнул пару раз Москву и москвичей, а родной быт обрядил в одежки абстрактной фэнтезийной действительности. Будильник, магнитофон, интернет, работа в стандартных офисных условиях, политические сплетни, сдача лишних комнат в аренду и т. п. поданы в декорациях эльфийской поэзии, плетения магических нитей… Питер (сценический псевдоним — Нэйвор) переведен в такое состояние, когда можно не замечать нищеты и неустроенности, настолько они облагорожены, настолько они погружены в стихию сказки. Повествование ведется от первого лица, и размышления главного героя, его воспоминания, зарисовки людей, мест и событий составляют несущий элемент романа.

Так что это, скорее, магический недодетектив. И для любителей боевки «Берег хаоса» совершенно бесполезен.

Фэнтезийный мир проработан тщательно, бытовые детали и общественное устройство отличаются не то чтобы простой сбалансированностью, а даже некоторой изысканностью. На такой основе нетрудно будет построить целый сериал.

К числу недостатков книги можно отнести, прежде всего, стилистическую небрежность. Кроме того, сама атмосфера детективно-магического повествования навеяна сериалом Макса Фрая о городе Ехо, и кое-где дистанция… слишком невелика.

Дмитрий Володихин

Владислав Крапивин

Рыжее знамя упрямства

Москва: Эксмо, 2006. — 640 стр. (Серия «Отцы-основатели: Русское пространство»). 5000 экз.

Владислав Петрович Крапивин неоднократно говорил о том, что не делит свои произведения на фантастические и реалистические. Подобная классификация — забота критиков. Но если десятилетия назад, когда патриарх отечественной детской литературы («детской» — в обоих смыслах, как для детей, так и о детях) только начинал восхождение на литературный Олимп, такой водораздел провести было просто — повести и рассказы Крапивина носили ярко выраженные жанровые черты, то нынешние произведения писателя синкретичны. Вопросы мироздания, перемещения во времени, параллельные вселенные соседствуют со вполне земными насущными проблемами. Публицистический мессидж в новых книгах непременно дополнен размышлениями о строении Вселенной. При этом персонажи и места действия остаются «крапивинскими».

Более тридцати лет назад вышел в свет роман (из трех повестей) «Мальчик со шпагой». Роман стал событием в литературной жизни, вышли телеэкранизация и радиопостановка. Не одно поколение зачитывалось книгой о приключениях мальчишек из отряда «Эспада», прототипом которого послужила, конечно, крапивинская «Каравелла». В начале девяностых, когда в стране царил политический хаос, писатель рассказал о дальнейшей судьбе некоторых героев «Мальчика со шпагой» в большом и грустном романе «Бронзовый мальчик». Оба эти произведения были реалистическими. Казалось бы, «Рыжее знамя упрямства», рассказывающее о том, как полюбившимся героям живется во вновь изменившемся мире, также будет реалистическим. Однако на фоне «жизнеописания» детского отряда находится место не только типично крапивинской фантастике о взаимосвязи малого и глобального, но возникает и детективно-фантастический сюжет с пропавшими тетрадями, в которых, возможно, раскрываются тайны мироздания. Этот сюжет не доведен до конца: прозрачный намек на еще одно продолжение.

Роман «Семь фунтов брамсельного ветра», уже издававшийся, также несет в себе элементы фантастики.

Илья Североморцев

Кирилл Кудряшов

Черное безмолвие

Москва: Корпорация «Сомбра», 2006. — 320 с. (Серия «Фантастика»). 7000 экз.

Роман может показаться очередной вариацией на некогда злободневную тему «мира после ядерного конфликта». Однако такое представление будет ошибочным. Хотя бы потому, что ядерная война в мире Кудряшова продолжается уже несколько лет.