Об Екатерине Медичи - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лекамю приобретал великолепный каменный дом, построенный Филибером Делормом, на улице Сен-Пьер-о-Беф и отдавал его сыну в качестве свадебного подарка. Помимо этого, синдик и Лаллье давали ему из своих денег по двести пятьдесят тысяч ливров на приобретение прекрасного дворянского поместья в Пикардии, за которое с него просили пятьсот тысяч ливров. Это поместье входило в состав королевских ленных владений, и для покупки его надо было не только уплатить значительную пошлину и налог, но также иметь на руках грамоту короля. Таким образом, бракосочетание приходилось отложить до получения этой королевской милости. Несмотря на то что парижским горожанам было даровано право покупать дворянские поместья, тайный совет установил некоторые ограничения там, где дело касалось земель, входивших в состав ленных владений короля, а поместье, в течение десяти лет привлекавшее Лекамю, являлось именно одним из таких исключений. Амбруаз взялся принести королевскую грамоту в тот же вечер. Старик Лекамю ходил взад и вперед, снедаемый нетерпением, которое показывало, насколько он был тщеславен. Наконец появился Амбруаз.
– Вот что, дружище, – сказал хирург, озабоченно озирая столы, – посмотрим, как у тебя столы накрыты. Ну, ничего. Только знаешь, свечи зажги восковые. Да поторапливайся! А посуду приготовь самую лучшую.
– Что все это значит? – спросил кюре церкви Сен-Пьер-о-Беф.
– К вам на ужин сегодня пожалует королева-мать вместе с молодым королем, – ответил первый хирург. – Королева и король ждут к себе старого советника, чья должность покупается для Кристофа, и господина де Ту, который заключал эту сделку. Только смотрите, не подавайте виду, что вас об этом предупредили. Я еле-еле выбрался из Лувра.
В одно мгновение в доме все было поднято на ноги. Мать Кристофа и Бабетта бегали туда и сюда и отчаянно суетились, как бывает с застигнутыми врасплох хозяйками. Несмотря на замешательство, которое это сообщение внесло в оба семейства, все приготовления были сделаны с молниеносной быстротой. Кристоф, оторопевший от подобной милости, ошеломленный и смущенный, не мог вымолвить ни слова и смотрел на все как-то безучастно.
– Подумать только, королева с королем у нас в доме! – говорила старуха-мать.
– Королева! – повторяла Бабетта. – Как мне себя с ней держать, о чем говорить?
За какой-нибудь час прежней комнаты было не узнать. Все было убрано, и стол блестел. В это время на улице послышался топот лошадей. Увидав всадников с зажженными факелами, жители всего квартала повысовывались из окон. Всадники промчались мгновенно. Под навесом остались только королева-мать с сыном, королем Карлом IX, Карло Гонди, назначенный гардеробмейстером и наставником короля, г-н де Ту, старый советник, государственный секретарь Пинар и двое пажей.
– Добрые люди, – сказала королева, входя в дом. – Король, мой сын, и я, мы приехали сюда подписать брачный контракт сына нашего меховщика. Но это при условии, что он останется католиком. Надо быть католиком, чтобы стать членом парламента; надо быть католиком, чтобы купить себе поместье, которое является ленным владением; надо быть католиком, чтобы сидеть за одним столом с королем. Не правда ли, Пинар?
Государственный секретарь вошел вслед за ними и вынул указы.
– Если окажется, что здесь собрались не только католики, – сказал юный король, – то Пинар бросит все эти бумаги в огонь. Но мы ведь все здесь католики, не правда ли? – добавил он, не без гордости поглядывая на всех собравшихся.
– Да, ваше величество, – сказал Кристоф Лекамю, хоть и с трудом, но все же преклоняя колено и целуя руку, которую ему протянул молодой король.
Королева Екатерина, которая также протянула Кристофу руку, вдруг сделала ему знак подняться и, отведя его в угол комнаты, сказала:
– Смотри только, мой мальчик, не хитри с нами, мы ведь с тобой откровенны!
– Я обещаю вам, ваше величество, – ответил он, тронутый щедрой наградой и той честью, которую теперь оказывала ему эта королева, умеющая ценить услуги.
– Итак, господин Лекамю, король, мой сын, и я, мы разрешаем вам вступить в исполнение обязанностей нашего доброго Гроле, советника парламента, который здесь присутствует, – сказала королева. – Я надеюсь, что вы будете исправно нести службу под началом первого президента.
Де Ту выступил вперед и заявил:
– Ваше величество, я за него отвечаю.
– Тогда, нотариусы, приступите к делу.
– Раз король, наш господин, оказывает нам такую милость, подписывая брачный договор моей дочери, – воскликнул Лаллье, – я оплачиваю сполна всю стоимость поместья!
– Дамы могут садиться, – любезно разрешил король. – В виде свадебного подарка невесте я, с соизволения моей матери, отказываюсь от моих прав на лен.
Старик Лекамю и Лаллье бросились на колени и поцеловали королю руку.
– Подумайте, ваше величество, сколько денег у этих горожан! – шепнул Гонди на ухо королю.
Молодой король расхохотался.
– Раз ваши величества сейчас в хорошем расположении духа, – сказал старый Лекамю, – может быть, они позволят мне представить им моего преемника и вручат ему королевский указ о назначении меховщиком королевских домов?
– Хорошо, – сказал король.
Тогда Лекамю подвел к ним своего бывшего приказчика, совершенно бледного от волнения.
– С соизволения государыни мы сядем сейчас за стол, – сказал молодой король.
Старику Лекамю захотелось оказать внимание королю, и он поднес ему серебряный кубок, стоивший не менее двух тысяч экю. Кубок этот он получил от Бенвенуто Челлини[125] в то время, когда тот жил во Франции в замке Нель.
– Посмотрите, матушка, какая замечательная работа! – воскликнул юный король, поднимая кубок за ножку.
– Это сделано во Флоренции, – сказала Екатерина.
– Простите меня, ваше величество, – сказал Лекамю, – это действительно сделано одним флорентинцем, но только у нас, во Франции. Все флорентинское в нем будет принадлежать королеве, все французское – королю.
– Я принимаю этот подарок, – воскликнул Карл IX, – отныне я буду пить из этого кубка!
– Он достаточно хорош, – сказала королева, разглядев этот шедевр искусства, – чтобы занять место среди сокровищ короны.
– Скажите мне, господин Амбруаз, – тихонько спросила королева своего хирурга, указывая ему на Кристофа, – вам удалось его вылечить? Ходить он будет?
– Он будет летать, – улыбаясь, ответил хирург. – Ах, во что вы его превратили!
– Из-за одного человека дело не останавливается, – ответила королева с тем легкомыслием, в котором ее всегда упрекали и которое в действительности было только напускным.
Ужин прошел весело; королева нашла Бабетту хорошенькой и с великодушием, которое ей всегда было свойственно, сняла с пальца бриллиантовое кольцо и подарила ей, чтобы отблагодарить за кубок, поднесенный старым меховщиком. Король Карл IX, который впоследствии чрезмерно пристрастился к тому, чтобы так вторгаться в дома к своим подданным,
