Пламенеющий Меч - Мэгги Фьюри

— Ты не думаешь т о себе, ни обо мне! Неужели то поражение ничему тебя не научило? На этот раз ты не отделаешься одним изгнанием — Фалихас просто уничтожит тебя!

— Нет! — ответил Шианнат. — Теперь все будет иначе, Искальда. На сей раз ему меня не одолеть.

— Откуда ты знаешь? — с горечью спросила она. — Ты ставишь на карту свою жизнь…

— Да, но ради чего-то большего…

— Какого большего?! Ради власти? Ради славы? Тьфу! Вечно вы, мужики…

— Да успокойся ты наконец! — Шианнат схватил сестру за плечи и встряхнул, надеясь остановить этот сердитый поток. — Послушай, — продолжал он, переводя дыхание, — Да, ты права: бросив ему вызов в первый раз, я мечтал именно об атом. Тогда я был молод, горяч и глуп, и мне повезло, что я вообще остался жив. Но хуже всего то, что я подверг опасности и твою жизнь и заставил тебя страдать. Но теперь, когда Паррик дал мне новую возможность бросить вызов Фалихасу, слава и власть интересуют меня меньше всего. — Он посмотрел прямо в глаза притихшей сестре. — В тот раз, Искальда, я пошел на поединок ради себя самого, но сейчас я делаю это ради тебя. Если Фалихаса не остановить, он, по обычаю, вновь предъявит свои права на тебя.

Искальда охнула и побледнела.

— Таков обычай, — повторил Шианнат. — И ты станешь жертвой его ненависти ко мне. Я не могу этого допустить. Потому-то я и должен опять драться с ним — на этот раз ради твоей безопасности и твоего будущего.

Слезы выступили на глазах у Искальды, но она упрямо покачала головой:

— Нет. Пусть лучше Фалихас надругается надо мной, чем убьет тебя!

Шнаннат обнял ее.

— Если счастье будет на нашей стороне, он не сделает ни того, ни другого. А я приложу для этого все свои силы.

— А это обязательно — взбираться туда? — простонала Ориэлла. — Неужели нельзя попробовать увидеть то, что нам нужно, снизу?

Они стояли у подножия скалы, похожей на башню, откуда начиналась тропа (если это нагромождение камней и можно было вообще назвать тропой), ведущая в Палату Ветров.

Эфировидец покачал головой.

— Здесь, в ущелье, ветрам слишком тесно. К тому же для ясновидения вообще очень важна высота. Там, наверху, воздух чище, и движение его свободнее.

Ориэлла снова посмотрела на вершину скалы и вздрогнула. Против воли она вспомнила страшную участь Боана. У нее закружилась голова, и волшебница в страхе вцепилась в куртку Анвара.

— Не могу, — прошептала она. — Мне никогда туда не подняться.

— Однако ясно, что высота тут ни при чем, — заметил Анвар. — Вспомни, скала в Тайбефе была куда выше, не говоря уж о Башне драконов, но ты одолела и ту, и другую. — Он обнял ее за плечи. — Ты ведь вспоминала сейчас о Боане?

Волшебница виновато кивнула. И все же это замечательно, подумала она, когда тебя так хорошо понимают.

— Ты прав, — сказала она вслух. — Конечно, подъем тут опаснее, но, если бы не случай с Боаном… — Внезапно она радостно вскрикнула и обняла Анвара. — Ну, конечно! Спасибо, любимый, ты помог мне найти выход. Нам совсем не обязательно туда карабкаться. — Она полезла в карман плаща и достала костяной свисток для вызова крылатых воинов. Откуда-то издалека донесся пронзительный крик — свидетельство того, что сигнал услышан, — затем захлопали крылья, и оба представителя Крылатого Народа приземлились рядом с Ориэллой. Двое оставшихся крылатых воинов были супружеской парой. Ибис был, пожалуй, чересчур высок для Крылатого Народа. У него были белые крылья с черной каймой, а глаза смотрели серьезно и задумчиво. Ясноглазая Фалькона, его жена, была маленькая, с быстрыми движениями, а оперение у нее было коричневым.

— Неужели опять смута? Вам нужна помощь? — одновременно спросили они.

— Нет, смуты пока нет, но вашей помощи я буду очень рада, — ответила волшебница и показала на вершину скалы-башни. — Не могли бы вы поднять меня туда?

Они с легкостью исполнили ее просьбу, ибо расстояние было небольшим. Ориэлла даже не заметила, как оказалась в Палате Ветров на продуваемой ветрами каменной площадке. Эфировидец, который уже не раз проделывал этот трудный путь, вскоре должен был присоединиться к ней. Крылатые носильщики отправились за Анваром, а Ориэлла тем временем с любопытством осмотрелась. Первое, что бросилось в глаза, — ветер здесь был намного сильнее. Он дул с севера — свирепый, холодный и пронизывающий, — и Ориэлле показалось, что он набрасывается на нее, словно какое-то злобное живое существо. Она содрогнулась, почувствовав эту беспощадную силу стихии. Каким же должен быть человек, способный справиться с этой дикой силой?

И тут же Ориэлла рассердилась на себя за то, что на нее так подействовало простое движение воздуха. «Тоже мне, волшебница — ветерка испугалась», — подумала она и невесело рассмеялась над собственной мрачной шуткой. Чтобы отвлечься, волшебница стала рассматривать башню. Это странное сооружение, как и все, что было связано с Молдай, выглядело не построенным, а словно выросшим из земли. Круглая каменная площадка была как будто отполирована, а по краям ее, на равном расстоянии друг от друга, стояли четыре изящные колонны, поддерживающие сводчатый потолок. На юге простирались бесконечные скалы, а на севере между двумя горными отрогами тянулось ущелье Чайма. Ориэлла посмотрела на запад и поспешно отвернулась, увидев изувеченный Стальной Коготь. Она снова бросила взгляд на север, туда, где заканчивалось ущелье и начиналось плоскогорье, и невольно поежилась: там стояли лагерем ксандимцы. Ориэлле вдруг стало страшно за Чайма и Шианната, которые не далее как завтра окажутся среди собственного, но такого враждебного им народа. Она так погрузилась в свои мрачные размышления, что и не заметила, как крылатые носильщики опустили на площадку Анвара, и, лишь когда он осторожно тронул ее за плечо, волшебница очнулась. Взяв его пальцы в свои, она со вздохом сказала:

— И все же мы обязательно справимся со всем этим, правда?

— Конечно, справимся, не сомневайся. И не только мы, но и наши друзья. Теперь, когда Паррик наконец разобрался, что к чему… — Анвар улыбался, но чувствовалось, что он напряжен. — Вот уж от кого я меньше всего ожидал…

— Это я виновата: я слишком долго не замечала, что его что-то гнетет, — печально ответила волшебница. — Они с Форралом были очень близкими друзьями, и, конечно, ему требовалось время, чтобы свыкнуться с новой ситуацией. Но теперь он исцелился от своей болезни.

Тут наконец появился Чайм, тяжело дыша после изнурительного подъема. Он деликатно встал в сторонке, боясь помешать разговору, но Ориэлла увидела его.

— Сам виноват, что отказался лететь, — ехидно заметила она.