Домашний фронт - Кристин Ханна

— До свидания, Майкл, — сказала она.

— Ты все время меня отталкиваешь.

Ее горький смех был больше похож на всхлип. Откинув одеяло, она показала ему половину ноги, распухшую, отрезанную ниже колена, замотанную марлей и эластичным бинтом.

— Посмотри на это, Майкл. Посмотри на меня.

Жалость и печаль в его глазах лишили ее последних сил.

— Джо…

— Уходи, Майкл. Пожалуйста. Пожалуйста. Уходи. Я устала.

— Моя мать вынесла мне строгое предупреждение за то, что я оставил тебя в Германии. Сказала, что, если женщина говорит «уходи», это значит «останься».

— Ко мне это не относится. «Уходи» — значит «уходи».

Она хотела скрестить руки на груди и демонстративно вздохнуть, но владела только левой рукой, и поэтому лишь вернула одеяло на место и закрыла глаза.

Джолин чувствовала, как Майкл шагнул к ней, чувствовала его дыхание на своей щеке — Майкл наклонился и поцеловал ее в висок. От этого нежного прикосновения она едва не расплакалась. Проглотив ком в горле, Джолин промолчала.

Наконец Майкл ушел, и она осталась одна.

И еще долго не могла заснуть.

Не бросай меня, Джо…

Тэми кричит, плачет, кровь течет из ее носа и рта, из глаз. Джолин пытается дотянуться до нее, протягивает руки, но тут падает бомба и взрывается. Черную ночь наполняют огонь и летящие осколки, и теперь она не может найти Тэми. Где-то кричит Смитти, зовет ее, говорит, что застрял. Джолин окликает их, кашляет, задыхается от дыма, ползет по грязи, ищет…

Джолин проснулась, задохнувшись от боли. Словно кто-то выкручивал ей ступню, ломая кости.

Ухватившись за перекладину над кроватью, она подтянула тело вверх, пока не приняла сидячее положение. Потом, задыхаясь, посмотрела на плоское одеяло.

— Тебя нет! — крикнула Джолин. — Ты больше не можешь болеть.

Потом она снова откинулась на подушки, скрипя зубами и устремив взгляд в потолок, облицованный белой в крапинку звукоизолирующей плиткой. Глаза щипало. Джолин хотелось плакать — утонуть в реке слез. Но что толку? Рано или поздно она вытрет глаза, снова посмотрит вниз, ноги там по-прежнему не будет.

— Знаете, это обычное дело.

Вздохнув, Джолин повернула голову и, скользнув взглядом поверх взбитой подушки, увидела в дверном проеме чернокожего мужчину. Она знала, зачем он пришел. Помочь.

— Уходите, Конни.

Он все равно вошел.

По пути к кровати Конни что-то извлек из кармана — наверное, резинку — и собрал свои седые дреды в «конский хвост» на затылке. В темных ушах сверкнули серьги с бриллиантами.

— Не всякий мужчина наденет розовый костюм, — сухо заметила она.

— Не всякая женщина умеет управлять вертолетом. — Конни остановился у кровати. — Вы позволите?

— Позволю что?

— Помочь вам сесть, — мягко ответил он.

С усилием сглотнув, Джолин посмотрела ему в глаза. Сочувствие в его взгляде было невыносимо, как и фантомная боль в ноге.

— Уходите, — прохрипела она.

— А вы будете тут лежать и жалеть себя?

— Да, — кивнула Джолин. Именно этого ей теперь хотелось больше всего — остаться одной. Она столько лет была правильной, свято верила в силу позитивных установок и чем все закончилось? Тэми страдает, брак разрушен, а сама она даже не может встать без посторонней помощи.

Конни обнял ее, приподнял, подложил под спину подушки.

Она слабо сопротивлялась, чувствуя, как снова погружается в пучину безразличия, потом сдалась.

Посадив ее, Конни отстранился — просто из вежливости, но недостаточно далеко, чтобы Джолин почувствовала себя свободной.

— Я же сказал, это обычное дело.

Ей не хотелось говорить, но она прекрасно понимала, что упрямое молчание на этого человека не подействует.

— Отлично. Что именно?

— Боль в отсутствующей ноге. Странное ощущение, как мне говорили. Будто болит нога, верно?

— Да. И как мне забыть об этом, если боль не проходит?

— Полагаю, забудете вы не скоро, правда?

— Не скоро.

— Это перерезанные нервы. Они в растерянности, как и вы. Все им кажется не так, и они ищут отсутствующую ногу.

— Я тоже.

— Я могу помочь вам справиться с болью, пока нервы полностью не придут в норму. Покажу вам основные методы релаксации. Физические упражнения и горячая ванна тоже помогают.

— И морфий.

Конни рассмеялся:

— Мы больше не будем давать вам морфий, солдат. Вы же не можете жить в постоянной отключке.

— Может, у вас есть идея получше?

— Есть. В Германии вам назначали физиотерапию?

Джолин приподняла загипсованную руку.

— А вы как думаете? Я даже не могу пользоваться костылями.

Он задумался.

— Да, вы правы. Похоже, мы начнем с другого.

— Послушайте, Конни, это, конечно, очень здорово, что вы меня развлекаете, но я устала. Я плохо спала ночью, и у меня нет сил. Может, придете попозже?

— Я уже пришел.

— Я прошу вас уйти. Приказываю, если хотите.

— Погодите. Вы ничего не перепутали, солдат? Думаете, это ваш вертолет, а я ваш экипаж?

— Послушайте, Кон…

— Нет, это вы послушайте. Как выражается мой внук, вы мне не босс. Тут босс я. Ваша семья заплатила большие деньги за реабилитацию, и именно этим мы и займемся.

— Я не могу ходить. Понимаете?

Он улыбнулся:

— Мне это известно. Получил вашу историю болезни. А еще вижу пустоту под одеялом и неподвижную руку. Я не прошу вас ходить. Пока.

— А о чем вы меня просите?

— Просто начать. Мне казалось, вы хотите снова летать на вертолете.

— Думаете, у меня отрастет нога, как у морских рачков, с которыми мы играли в детстве?

Конни рассмеялся:

— Мне говорили, вы добрее.

— Точно. Но я лишилась части своего тела. И вместе с ней доброты.

— Значит, так. Начнем с самого легкого, с того, что вам по силам.

— С игры в классики?

— Я покажу вам, как бинтовать ногу. Плотная, сдавливающая повязка уменьшит боль. Как будто вы пеленаете своих маленьких девочек.

Джолин попыталась отползти от него, но деваться было некуда.

— Нет. Уходите.

Конни уперся ладонью в спинку кровати и наклонился к Джолин. «Хвост» из седых дредов свисал набок.

— Вы не хотите смотреть, и это нормально. Но это вы, это ваше тело. Вы должны научиться ухаживать за собой. Я не буду торопиться.

— Я не хочу смотреть. Уходите, — тихо повторила она. Ей стало трудно дышать, ее охватила паника.

Конни отпустил спинку кровати, переместился к ее ногам и отвернул одеяло.

Джолин ухватилась за край одеяла, пытаясь ему помешать, но тщетно.