Сорок пять - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всадник вел под уздцы вторую лошадь.
Таков был результат предпринятого Карменжем маневра: он взял вправо, зная, что, если убегающую лошадь преследовать, она от страха помчится еще быстрей.
Поэтому он поскакал в обход и наперерез нормандцу и стал поджидать коня, загородив ему путь на узкой дороге.
Когда Сент-Малии увидел это, радость захлестнула его: он ощутил внезапный прилив добрых чувств, благодарности, взор его смягчился, но лицо тотчас же омрачилось: он понял все превосходство Эрнотона, ибо должен был признаться в глубине души, что, будь он на месте своего спутника, ему и в голову не пришло бы поступить таким же образом.
Благородство этого поступка сокрушило Сент-Малина: он ощущал его, оценивал и невыразимо страдал.
Он пробормотал слова благодарности, на которые Эрнотон не обратил внимания, яростно схватил поводья лошади и, несмотря на боль во всем теле, вскочил в седло.
Эрнотон не произнес ни слова и шагом проехал вперед, поглаживая своего коня.
Как мы уже говорили, Сент-Малин являлся искусным наездником. Приключившаяся с ним беда вызвана была чистой случайностью. После короткой борьбы, в которой он на этот раз взял верх, он заставил коня подчиниться и перейти на рысь.
Уязвленная гордость долго спорила в нем с чувством благопристойности. Наконец он еще раз сказал Эрнотону:
– Благодарю вас, сударь.
Эрнотон лишь слегка склонился в его сторону, дотронувшись рукой до шляпы.
Дорога показалась Сент-Малину бесконечной. Около половины третьего они заметили человека, который шагал в сопровождении пса. Человек отличался высоким ростом, на боку у него висела шпага. Это был не Шико, хотя руки и ноги были у него не короче.
Сент-Малин, все еще покрытый с ног до головы грязью, не смог удержаться: он увидел, что Эрнотон проехал мимо этого человека, не обратив на него ни малейшего внимания.
В уме гасконца злобной молнией сверкнула мысль, что он может поймать своего спутника на допущенной им ошибке. Он подъехал к идущему по дороге человеку.
– Путник, – обратился он к нему, – вы ничего не ждете?
Путешественник окинул взглядом Сент-Малина, – надо признаться, вид у того был не очень приятный.
Лицо, еще искаженное пережитым приступом ярости, не просохшая на одежде грязь, свежие следы крови на щеках, нахмуренные густые брови, лихорадочная дрожь руки, протянутой к нему скорее угрожающе, чем вопросительно, – все это показалось пешеходу довольно зловещим.
– Если я и жду чего-нибудь, то не кого-нибудь. А если бы и ждал кого-нибудь, то это уж наверное не вы.
– Очень уж вы невежливы, милейший! – сказал Сент-Малин, радуясь возможности дать наконец своему гневу излиться и вдобавок бесясь от мысли, что ошибся и тем самым усугубил торжество соперника.
Говоря это, он поднял хлыст, чтобы ударить путника. Но тот, опередив его, поднял палку и нанес удар по плечу Сент-Малина, потом он свистнул своему псу, который вцепился в ногу коню, в бедро всаднику, оторвав там клочок мяса, а тут кусок ткани.
Лошадь, разъярясь от боли, снова понесла, правда, вперед, но сдержать ее Сент-Малин не смог. Однако, несмотря на все усилия коня, всадник удержался в седле.
Так проскочил он мимо Эрнотона, который взглянул на потерпевшего, но даже не улыбнулся.
Когда ему удалось успокоить лошадь, когда с ним поравнялся г-н де Карменж, уязвленная гордость его хотя и не укротилась, но, во всяком случае, вошла в известные границы.
– Ну, ну, – сказал он, силясь, улыбнуться, – похоже, что у меня сегодня несчастный день. А ведь этот человек очень подходил к данному нам его величеством описанию того, с кем мы должны встретиться.
Эрнотон хранил молчание.
– Я с вами говорю, сударь, – сказал Сент-Малин, выведенный из себя этим молчанием, которое он с полным основанием считал знаком презрения и хотел нарушить каким-нибудь решительным взрывом, даже если бы это стоило ему жизни. – Я с вами говорю; вы что, не слышите?
– Тот, кого нам описал его величество, не имел ни палки, ни собаки.
– Это верно, – ответил Сент-Малин. – Поразмысли я хорошенько, у меня было бы одной ссадиной меньше на плече и двумя следами от укусов – на бедре. Я вижу, что хорошо быть благоразумным и спокойным.
Эрнотон не ответил. Он приподнялся на стременах, приставил ладонь к глазам, чтобы лучше видеть, и сказал:
– Вон там стоит и поджидает нас тот, кого мы ищем.
– Черт возьми, сударь, – глухо вымолвил Сент-Малин, завидуя новому успеху своего спутника, – у вас зоркие глаза. Я-то едва-едва различаю какую-то черную точку.
Эрнотон, продолжая ехать вперед, не отвечал. Вскоре уже и Сент-Малин смог увидеть и узнать человека, описанного королем. Опять им овладело дурное чувство, он пришпорил коня, чтобы подъехать первым.
Эрнотон этого ждал. Он взглянул на него безо всякой угрозы и даже как бы непреднамеренно. Этот взгляд заставил Сент-Малина сдержаться, и он перевел коня на шаг.
Глава 30
Сент-Малин
Эрнотон не ошибся: указанный им человек был действительно Шико.
Он тоже обладал отличным зрением и слухом и потому издалека увидел и услышал приближение всадников.
Он предполагал, что они ищут именно его, и потому стал их ждать.
Когда у него уже не осталось на этот счет никаких сомнений и он увидел, что оба всадника направляются прямо к нему, он безо всякой аффектации положил руку на рукоять длинной шпаги, словно стремясь придать себе благородную осанку.
Эрнотон и Сент-Малин переглянулись, не произнеся ни слова.
– Говорите, сударь, если вам угодно, – сказал с поклоном Эрнотон своему противнику. Ибо при данных обстоятельствах слово «противник» гораздо уместнее, чем «спутник».
У Сент-Малина перехватило дыхание: любезность эта показалась ему столь неожиданной, что горло у него сжалось. Вместо ответа он только опустил голову.
Видя, что он решил молчать, Эрнотон заговорил.
– Милостивый государь, – обратился он к Шико, – этот господин и я – ваши покорные слуги.
Шико поклонился с самой любезной улыбкой.
– Не будет ли нескромным с нашей стороны, – продолжал молодой человек, – спросить, как ваше имя?
– Меня зовут Тень, сударь, – ответил Шико.
– Вы чего-нибудь ожидаете?
– Да, сударь.
– Вы, конечно, будете так добры, что скажете нам, чего вы ждете?
– Я жду письма.
– Вы понимаете, чем вызвано наше любопытство, сударь, для вас отнюдь не оскорбительное?
Шико снова поклонился, причем улыбка его стала еще любезнее.
– Откуда вы ждете письма? – продолжал Эрнотон.