Опасности и правда - Алекс Мирез

Адрика не было ни в постели, ни вообще в комнате. Я подобрала свои вещи, поспешно оделась и вышла посмотреть, нет ли его в коридоре. Хорошо, что я не шумела, потому что иначе не услышала бы его разговор с Эганом, который они вели в комнате последнего. Дверь в нее была приоткрыта, но голоса звучали не слишком громко. Мне пришлось прижаться к стене, чтобы хоть что-то разобрать.

– Не понимаю, почему ты считаешь меня своим врагом? – услышала я голос Эгана.

– Я не считаю тебя врагом, – ответил Адрик.

– Ты в самом деле думаешь, что я могу как-то навредить тебе или Александру?

– Нет.

– Кто ради вас лез из кожи, когда погибла мама? Кто учил вас выживать? Кто решал все ваши проблемы?

– Ты.

– В таком случае почему ты считаешь, что мы должны воевать друг с другом, а не сражаться против окружающего мира?

Голос Эгана звучал несколько раздраженно.

– Если ты говоришь о Джуд…

– Я говорю именно о Джуд, – перебил Эган без обиняков. – Все эти чертовы проблемы начались после приезда Джуд. Все гребаные правила, которые я установил ради нашей безопасности, чтобы ничего не вышло наружу, полетели к чертовой матери по милости Джуд. Так что, Адрик, назови мне хотя бы одну причину, почему мы все не должны держаться от нее подальше. Скажи, чем ты с ней занимаешься? Развлекаешься? Весело проводишь время? А?

У меня перехватило дыхание. Я вдруг почувствовала, что стабильность моего мира и мои решения целиком зависят от его ответов.

– Я же тебе объяснил, разве нет? – произнес Адрик через минуту. – Так уж вышло. Я не собираюсь на ней жениться, и тем более у меня не было цели насолить тебе. Она мне нравится.

– В этом-то вся проблема, – вздохнул Эган. – Ты всегда жил в мире фантазий и романтических чувств. Прошу, спустись наконец на землю; мне и так целыми днями приходится надрываться, чтобы нас не накрыло с головой.

– Так, может быть, как раз и надо, чтобы нас накрыло, не находишь? – ответил Адрик. – Чтобы все окончательно рухнуло?

– И ты намерен это терпеть? – фыркнул Эган. – Вот скажи, что ты станешь делать, когда все рухнет? У тебя даже нет сил, чтобы справиться с давними проблемами, и что же ты намерен делать теперь? Или ты правда влюбился в Джуд?

Мне вдруг захотелось стать невидимой, чтобы войти в комнату и посмотреть на них обоих, увидеть их лица, понять, лгут они или говорят правду. О боже! Как же я хотела, чтобы Адрик сказал правду! У меня внутри все сжалось от нетерпения. От волнения меня даже затошнило.

– Эган, это вовсе не… – неуверенно прошептал он.

Эган рассмеялся – горьким, беззлобным смехом, как будто хотел сказать: «Просто не могу поверить…».

– Так я и знал, – вздохнул он. – Я знаю это, потому что как будто сам вас породил, хотя это и невозможно физически. Но ты хотя бы рассказал Джуд правду? Или продолжаешь вешать ей лапшу на уши?

– Я ничего ей не сказал, потому что… – начал Адрик, но тут Эган его перебил.

– Потому что продолжаешь в том же духе, ведь так?

Эта фраза прозвучала как вопрос, но, по сути, была утверждением. Несколько секунд Адрик помедлил с ответом.

– Пожалуй, со временем я ей все расскажу, когда буду уверен… – Адрик так и не закончил фразу. – Но сейчас не могу.

– Ничего ты ей не расскажешь, Адрик, – заявил Эган. – Как сейчас, так и потом духа не хватит.

На какое-то время между ними воцарилось тягостное молчание. Вскоре Адрик вдруг задал вопрос, от которого я буквально оцепенела:

– Эган, ты когда-нибудь задумывался, почему Риган сохранил в тайне, что на самом деле произошло в тот вечер, когда погиб Хенрик? Почему никогда не использовал это против тебя? Ведь он мог бы донести на тебя в тот же день.

Боже мой… Значит, все-таки это сделал Эган? Разве не это я так желала услышать?

– Эдриен велел ему держать рот на замке, – сказал Эган.

– Да, но почему? – задумчиво произнес Адрик. – Почему Эдриен тебя спас, если он меньше всего этого хотел?

Оба замолчали, словно обдумывая вопрос. Больше всего на свете я хотела войти в комнату и посмотреть в глаза Эгану, крикнуть, что я – сестра Хенрика, и потребовать рассказать мне всю правду, но вместо этого мне пришлось бежать, услышав приближающиеся шаги за открытой дверью. Я вернулась в комнату Адрика и нырнула в постель. Я была расстроена, но не могла исчезнуть вот так, словно воровка, ничего не сказав.

Что имел в виду Эган, когда спросил у Адрика, рассказал ли он мне правду? Какую правду?

Я поняла, что после услышанного настало время осуществить свой план против Эгана, но вот беда: после того, чем мы занимались с Адриком, я снова засомневалась.

Я пришла к выводу, что не должна этого делать. Пришла к выводу, что должна отступить.

Я решила выбрать Адрика.

Но на следующий день жизнь снова дала мне самого болезненного пинка.

И внутри меня опять что-то переменилось, причем далеко не к лучшему.

Разумеется, когда Адрик вернулся в постель и лег рядом со мной, я ждала от него признаний. Я чувствовала себя раздавленной, и в то же время меня тревожила собственная слабость, потому что Айви отчаянно рвалась наружу – глупая, влюбленная, готовая раскаяться. Я не знала, как ее унять. Да и стоит ли ее унимать?

Я сама не заметила, как уснула. Наутро меня разбудил солнечный свет, бьющий в окно. Адрик уже проснулся и теперь лежал рядом, опершись на локоть.

– Доброе утро, – сказал он, увидев, что я проснулась.

Я легла на бок, чтобы удобнее было смотреть на него.

– Доброе утро. Ты ночью ходил в ванную? – спросила я как ни в чем не бывало. – Мне показалось, я слышала твой голос.

– Я выходил, чтобы поговорить с Эганом, – ответил он.

По крайней мере, в этом он не солгал.

– О чем-то важном?

Он промолчал. Я поняла, что он не ответит, и восхищенно любовалась его безупречным профилем. Он смотрел в пустоту, серьезный и задумчивый. Я ждала, затаив дыхание, признается ли он в чем-нибудь.

– Я знаю, ты хочешь кое-что обо мне узнать, – произнес Адрик наконец. – Не ради выгоды, а потому что ты бесстрашна и любопытна по натуре.

Я невольно рассмеялась. Мне нравилось, что он не пытается водить меня за нос.

– Как ни смешно, но это правда, – ответила я, стараясь сдержать смех.

– Хорошо, дай мне время, чтобы собраться, ладно? – продолжал он. – Я всегда знал, что ты не станешь