Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер

Как и Ноа Вайнштейн, Хэнк был пожилым, но очень энергичным и вполне состоявшимся мужчиной, он щедро осыпал Джини вниманием и радовался ее присутствию. Хэнк, более привлекательный, чем Ноа, и очень богатый, обещал поехать за ней в любую точку мира. Но Хэнк также был женат. Какое-то время его семейное положение позволяло ей считать происходящее легкой интрижкой. Однако Хэнк стал приезжать к Джини на семейные каникулы, они съездили на ранчо, где их роман стал набирать обороты, и речь зашла о том, чтобы быть вместе постоянно. «Куда бы я ни поехала, он следовал за мной – так все и закрутилось, – рассказывала Джини. – Он говорил: “Расторжение брака обойдется мне в несколько миллионов, но я сделаю это, потому что хочу всегда быть с тобой”».

Несмотря на славу и успех после выхода «Сексуальных нарушений человека», Джини никогда не чувствовала себя настолько уязвимой и открытой столь соблазнительному предложению. Хэнк, со своим утонченным обаянием, влюбленностью и сексуальным магнетизмом, предлагал ей любовь и свободу. После 12 изнурительных лет работы она больше не хотела быть партнером Билла и участвовать в непрерывной научной экспедиции. Она прекрасно знала, как много ей дал Билл, и испытывала огромное удовлетворение от того, что ее теории с восторгом принимались официальной медициной. При этом в личных отношениях с ним, при всей физической и профессиональной близости, никогда не было нежности подлинной любви. Она научилась заниматься сексом с Биллом – сперва в рамках своих рабочих обязанностей, потом постепенно ради удовлетворения собственных потребностей 40-летней женщины с детьми. Она научилась распознавать его настроение, предвидеть и удовлетворять почти все его потребности. Но теперь, когда цели были достигнуты – телевидение, газеты, обложка Time, – она хотела уйти, освободиться от Билла Мастерса. «Наверное, я никогда его не любила, – размышляла Джини годы спустя. – Мы оба были искренне преданы сексуальным отношениям, и это, наверное, было основным нашим общим знаменателем».

Несмотря на все жизненные сложности, брак с Хэнком мог стать отличным решением для ее семьи. В глубине души Джини глубоко сожалела, что так мало бывала с детьми, пока они росли. «Она проводила в лаборатории какое-то невероятное количество времени, – писал Билл. – Она была на месте или на связи семь дней и три ночи в неделю. Кроме того, дома ее ждали двое маленьких детей, за которых она тоже отвечала. Я до сих пор не знаю, как она справлялась». У нее была череда нянь и домработниц, занимавшихся Скоттом и Лизой. Теперь дети стали подростками, и Джини надеялась наверстать упущенное. С Хэнком можно было начать новую жизнь и еще раз сменить фамилию, чтобы никто больше не беспокоил ее семью.

Однако со временем их тайный роман только усложнился. Во время командировки в Нью-Йорк Хэнк пригласил Билла и Джини в свою просторную квартиру на Манхэттене, где жил со своей женой Розалинд. Во время Второй мировой Розалинд работала клепальщицей на авиазаводе на Лонг-Айленде, и, вероятно, именно ей посвящена песня «Рози-клепальщица».

«Роз была очень любезна, а мы с Биллом дружили с Хэнком, – вспоминала Джини. – Мы часто у них бывали». Ни Билл, ни Роз, казалось, не замечали романа Хэнка и Джини. «Она не догадывалась, потому что очень доверяла мне, – рассказывала Джини, которой было не очень удобно слушать рассказы супруги Хэнка об их браке – такие же, как рассказы Либби о Билле. – Я находилась в странном положении. Он был очарован ею, она была милой, славной женщиной и очень мне нравилась. Но они так не подходили друг другу. Мне нечего было ей сказать. Совсем. Я не могла ни ее превратить в его идеал, ни наоборот». Спустя несколько лет, когда Розалинд Уолтер спросили о том, действительно ли Джини собиралась замуж за Хэнка, она ответила прямо. «Вполне вероятно, – сказала она. – Еще одна в этом клубе. Мой муж нравился многим женщинам». После некоторых раздумий она все же выразила беспокойство по поводу таких заявлений, сказав, что это никого не касается, но признав, что была не в курсе. «Мой муж был исключительно умным и интересным человеком, – говорила она. – Их работа заинтересовала его в связи с IFF. Он поставил себе цель, он им писал, он к ним ездил. Больше я ничего не знаю».

Большинство сотрудников клиники в Сент-Луисе не знали о романе Джини с одним из богатейших их покровителей. Джини предполагала, что доктор Роберт Колодни догадывается о происходящем, поскольку часто имел дело с Хэнком по работе, но она не призналась ему, пока не прошло много лет. «Когда-то Джини говорила, что соблазнила его, – вспоминал Боб Колодни. – Я думаю, это был намек. Но мне все же с трудом верится, что он развелся бы с женой». Несмотря на всю непохожесть, Колодни нравился Хэнк Уолтер, ведущий себя с уверенностью человека, всего добившегося своими силами, чуть ли не Казановы. «Несколько раз, за бутылкой вина к ужину, он хвастал своими сексуальными похождениями по всему миру, – говорил Колодни. – Он довольно ясно давал понять, что может соблазнить любую женщину. И он понимал, что не последнюю роль в его привлекательности играло богатство».

Билл ничего не знал, пока однажды Хэнк не приехал в Сент-Луис. Обычно Мастерс и Колодни вместе с Джини водили своего нью-йоркского покровителя в ресторан. Однако в тот вечер Джини оставила детей с домработницей и сопровождала Хэнка одна. Они замечательно провели эту ночь, смеялись, мечтали и разговаривали о том, как вместе отправятся смотреть мир. Такие вечера в очередной раз напоминали ей, как с ним хорошо. Когда Джини наконец вернулась домой, она обнаружила, что Билл всю ночь пытался до нее дозвониться. «Я приехала, и домработница выдала мне список всех его звонков за вечер – она даже указала время, когда он звонил: двадцать три тридцать, двадцать четыре сорок пять, час пятьдесят, – вспоминала Джини. – Меня допоздна не было дома, Хэнк был в городе, и он [Билл] все понял. Он не был глуп. Он понял, что грядет катастрофа, и начал действовать».

На следующий день в клинике Билл устроил ей допрос по поводу Хэнка. Она никогда не видела партнера таким огорченным. Он выглядел не столько злым, сколько взволнованным. Казалось, он совершенно шокирован. «Билл действительно испугался, что я выйду замуж, – говорила она. – Он был в ужасе».

Джини даже не пыталась скрывать свой роман. Какие бы сомнения ее не терзали при мыслях о браке с Хэнком, она прятала их. В этом смысле Биллу не стоило рассказывать больше положенного. Она