Призрак кургана - Юхан Теорин

Взрыв раздался без четверти час.

Арон лежал очень близко, самое большее, пятьдесят метров от кургана. Он, как мог, вжался в камень, но в камень особенно не вожмешься.

Взрывчатка была помещена в каком-нибудь полуметре под курганом, почти под самым центром. Эффект был такой, будто из-под земли в огне и дыме поднялся сказочный великан.

Бетонные стены бункера растрескались, цементный пол мгновенно превратился в гравий, дверь разорвало на куски, и искореженные стальные лохмотья полетели в ложбину. Часть скалы над бункером тоже не выдержала и обрушилась на берег.

Огромный камень похоронил рыбарню семьи Клосс, где хранились снасти, пляжные стулья, спасательные жилеты, спиннинги – чего там только не было.

Но самая большая сила взрыва была направлена вверх, где не было никакого бетона – только круглые, то и дело осыпающиеся камни, когда-то без особого усердия уложенные Свеном Фредом.

Извержение вулкана. Камни полетели в ночное небо на такую высоту, что даже Арон не ожидал ничего подобного.

Часть камней, поменьше, с грохотом покатились по обрыву к воде, туда, где стоял катер Клоссов. Тот самый катер, где Вероника дожидалась, пока Кент принесет его, Арона, труп, чтобы утопить где-нибудь в заливе. Чудом ни один крупный камень до катера не долетел, но она слышала щелчки и удары о корпус.

Арон прикрыл голову руками, мимо него со свистом летели обломки.

Но большинство камней летели в другую сторону. Летели тесным и грозным роем, пока неумолимая сила притяжения не потянула их к земле.

На участок Клоссов. В бассейн, на только что отшлифованную веранду, на черепичную крышу.

Никого, кроме Никласа, дома не было. Он спал в гостевой комнате, проснулся от взрыва и ничего не мог понять. Звон стекол, треск ломаемой черепицы, сухой, мучительный хруст потолочных балок, дым и тучи пыли. Он в ужасе ждал, что сейчас на него обвалится потолок.

Но чудовищный град прекратился так же внезапно, как начался. Эхо взрыва еще несколько секунд носилось над заливом, но потом стихло и оно.

Арон, засыпанный с ног до головы каменной мукой, медленно встал. Он повертел головой, не веря, что остался жив.

Вспомнил веселого финна на строительстве канала, который научил его основам взрывного дела. Как закладывать динамит, как направлять взрыв в нужную сторону, чтобы потом не разбирать завалы.

Он посмотрел на виллу Клоссов. Она выглядела как после бомбежки.

Камни из кургана были и в самом деле похожи на большие пушечные ядра.

Герлоф

Он переночевал у Иона. Позвонил в Марнес – так, мол, сложились обстоятельства – и остался ночевать. Долго лежал без сна и размышлял о Веронике Клосс.

Мысли сначала шли по замкнутому кругу, потом начали путаться, а потом он заснул и спал глубоким сном. И вдруг проснулся. Весь дом Иона заходил ходуном. Дрожали и звенели стекла в окнах, мебель, газета упала на пол. Землетрясение? На Эланде?

В соседней комнате Ион с грохотом вскочил с кровати – наверное, опрокинул стул.

Герлоф поднял голову с подушки и услышал приглушенный раскат. Как продолжительный удар грома, только звук шел не с неба, а откуда-то с юго-запада. С берега. И потом еще несколько гулких ударов, словно пустые бочки покатились с телеги.

Взрыв? Что здесь взрывать? Никакой стройки поблизости не намечалось. Он бы знал. Разве что в проливе взорвалась старая мина. Раньше он всегда нервничал – в его времена лайбы то и дело подрывались на минах.

Но это не мина. Он слышал, как взрываются мины.

Тяжелые шаги, скрип половых досок.

– Герлоф? – Ион просунул голову в дверь. – Ты не спишь?

– Нет.

– Ты слышал?

– Еще бы.

Они, как по команде, замолчали и прислушались. Все было тихо. Герлофу показалось, что даже тише, чем обычно.

Ион нажал на выключатель, но свет не зажегся. Что-то с электроснабжением.

– И что будем делать?

– А что мы можем сделать? Может, газовые баллоны где-то взорвались. Посмотри, не горит ли что на берегу.

Ион открыл окно и высунул голову:

– Нет. Темным-темно.

– Ла… А что мы можем сделать? – повторил Герлоф.

– Ну, – сказал Йон.

Это, очевидно, значило – ничего. Ничего мы не можем сделать.

– Свечки у тебя есть? Или старый камин можно растопить.

– Это мысль. Я сварю кофе.

Ион ушел. Герлоф услышал, как он брякает посудой на кухне.

Когда Ион взволнован, лучше всего занять его работой. Он сразу успокаивается. Герлоф помнил это еще с тех времен, когда они вместе плавали на его лайбе.

А сам он остался лежать. Лежал и прислушивался. Вдруг кто-то позвонит или постучит в дверь?

Что-то случилось в его деревне. Что-то из ряда вон выходящее. Он вспомнил, как тряслась земля.

Арон Фред, подумал он. Арон продолжает войну мало того, он перешел в решительное наступление. И Герлоф не смог его удержать.

Стояла полная, пугающая тишина. Никто не звонил, не стучал в лверь. Как будто ничего не произошло.

И он понемногу начал проваливаться в сон. Пить кофе ему расхотелось. Слишком поздно для кофе.

Только через час с шоссе послышались сирены полицейских и пожарных машин.

Лиза

Паулина прижала ее к земле, но она все равно видела взрыв. Будто над скалой вспыхнуло яркое бело-оранжевое солнце. И почувствовала, как под ней задрожала земля.

И сразу раздался громовой раскат.

Рагнарёк, мелькнула мысль. Гибель богов. Она попыталась отползти подальше, но Паулина всем телом придавила ее так, что она лаже шевельнуться не могла.

Сначала пошла взрывная волна, потом дождь осколков. Ло них осколки не долетали, но Лиза ясно слышала, как они с сухим треском осыпаются на каменистую землю и со всплесками падают в воду.

Пять, шесть секунд – и все стихло.

Потом послышались совсем другие звуки – похожие на неритмичные удары в басовый барабан. Деревянные элементы конструкции виллы Клоссов не выдержали бомбежки каменными ядрами. В воздухе повисла тяжелая едкая пыль.

Лиза вспомнила, как в школе рассказывали про римские корабли – как они с помощью пращей бомбардировали осажденные города.

– Бежим! – шепотом скомандовала Паулина, но Лизе показалось, что она крикнула ей в самое ухо, настолько сильна была интонация приказа. Паулина уже встала и отряхивала одежду.

Лизе очень не хотелось вставать. Надо было переждать весь этот ужас, но Паулина сильно потянула ее за рукав футболки:

– Бежим, я сказала!

На этот раз она послушалась. Они побежали вдоль залива. Лиза то и дело оглядывалась – не посыплются ли опять камни с неба? Но они ушли уже слишком далеко. Сюда осколки не долетали. Лиза все время невольно задерживала дыхание, потом с шумом выдыхала и опять набирала полные легкие воздуха.

Паулина целеустремленно шагала рядом.

– Что это было? – шепотом спросила Лиза.

Та не ответила.

В воздухе запахло гарью. Лиза обернулась и увидела, как медленно, словно в съемке рапидом, обрушилась крыша виллы Клоссов.

Стояла непроглядная тьма. В поселке ни единого огонька – видно, оборвало какой-то кабель. Она не видела даже собственных ног и чуть не упала, споткнувшись то ли о камень, то ли о корень.

Стало так тихо, что Лиза решила: ей заложило уши. Но в голове по-прежнему металось эхо чудовищного взрыва.

– Паулина, – задыхаясь, спросила она. – Что случилось?

Та повернула к ней голову и спокойно произнесла одно только слово:

– Аммонал.

Земля обетованная, апрель 1998

Советский Союз рухнул как карточный домик, и Арон не узнавал свою вторую родину Падению коммунистической власти он не особенно удивился. Уже в конце восьмидесятых было ясно, что так продолжаться не может. Столицу было не узнать – грязный, темный город, повсюду длинные, мрачные, сварливые очереди, в них то и дело вспыхивали ссоры, а то и драки. Очереди за всем – за хлебом, молоком, яйцами, водкой. Лаже за детским питанием. Они с Милой как-то справлялись – оба получали спецпайки. Она – как военный медик, он – как ветеран КГБ. Но все равно было трудно – на паек месяц не проживешь, надо стоять в очередях.

Потом все изменилось. Одна за другой отвалились страны Варшавского блока, потом рухнул и Союз. Он с презрением выслушивал сплетни, как сотрудники внешней разведки бывшего КГБ СССР стояли в очереди в иностранные посольства, торгуя государственными тайнами бывшего Союза. Собственно, юридически они были неприкасаемы – такой страны больше не существовало, но он их все равно осуждал. Где же патриотизм бойцов невидимого фронта? А может, и вранье все это. От зависти.

Раньше в Москве не было нищих – за этим следила милиция, к тому же нищие подпадали под закон об уголовной ответственности за тунеядство. Этот закон использовался в СССР очень широко, в том числе и для преследования нигде официально не работающих диссидентов. Такие процессы были и в шестидесятых, когда он еще служил в органах. А теперь он то и дело натыкался на попрошаек, и его каждый раз передергивало от омерзения.