Остров тетушки Каролины - Франтишек Пиларж

Произнеся эти слова, Бу-Лу-Бу слегка поклонился и, очевидно, торопясь выполнить свое обещание, побежал куда-то. Только теперь тетушка заметила, что поодаль в лесу стоит хижина, построенная из бамбука, а над входом в нее висит дощечка с надписью: «Архив острова Бамхо». Бу-Лу-Бу скрылся в хижине, но скоро вышел, неся кипы сухих, пожелтевших банановых листьев, покрытых толстым слоем пыли. Опустив поклажу на землю, он развязал одну кипу, сдул пыль и углубился на некоторое время в чтение.

– Вот хотя бы здесь, – сказал он наконец. – Это документ почти тысячелетней давности, в нем говорится о необыкновенно запутанной дискуссии, затеянной писателями ближнего острова Фта-Тви. В результате этой дискуссии несчастные чуть было не вымерли. Вы позволите прочитать вам эти старинные записи?

Тетушка охотно согласилась – вопросы культуры всегда ее интересовали. И Бу-Лу-Бу, осторожно расправив лист, прочитал:

В годы 848–852 после Большого Тайфуна пристальное внимание пишущих и непишущих авторов нашей страны привлекла проблема Ти-Пу.[14] Не было дня, чтобы не происходили ученые диспуты на эту тему. Жаркий спор разгорелся вокруг следующего вопроса: можно ли назвать типическими обстоятельства, при которых фта-твийскому гражданину падает на голову кокосовый орех? Одни утверждали, что это событие можно назвать типическим только в том случае, если голова остается целой, другие же отстаивали совершенно противоположную точку зрения. Борьба вокруг этого принципиального вопроса длилась ряд лет и была очень жестокой, потому что поборники обоих теоретических направлений, стремясь отстоять свою точку зрения, не переставали сбрасывать друг другу на головы с различной высоты кокосовые орехи. Часть дискутирующих после проведенных опытов попала на кладбище, часть – в заведение для душевнобольных. Ввиду того, что из общего количества голов уцелела ровно половина, спор остался нерешенным. После четырех лет суровых научных битв фта-твийских писателей осталась только горстка, и те лишь случайно избежали печальной судьбы. Дискуссионные статьи, публикуемые в различных журналах, создали впечатление, что на головы их авторов кокосовые орехи были уже сброшены, причем со значительной высоты. Конец братоубийственным дебатам, грозящим гибелью всему писательскому племени, положил сам царь Соломон. Он приказал считать типическими обстоятельствами, при которых орехи на головы фта-твийских граждан вообще не падают и они остаются целыми.

Бу-Лу-Бу дочитал до конца и вопросительно поглядел на тетушку, которая, подумав, сказала:

– Это мудрое решение. Но я надеюсь, подобных споров больше не происходит?

– Конечно. Уже давно. В древности же и на нашем острове часто затевали споры по поводу вещей совершенно очевидных. Если бы вы были так любезны и немного повернули голову влево, вы бы увидели там на поляне несколько колов для пыток. Они отполировались от употребления и сильно расшатаны.

– И правда! – в испуге воскликнула тетушка Каролина. – Но ведь на них не сажали людей?

– Нет, никогда. Средневековое варварство даже в древности было нам чуждо. Колы использовались в качестве позорных столбов. Если позволите, я прочитаю вам другую запись, датированную более поздним временем.

И не дожидаясь тетушкиного согласия, Бу-Лу-Бу с удовольствием вытащил из запыленной кучи другой лист и принялся читать:

РА-ТА-ТА, НОЯБРЯ 28, ГОДА 1252 ПОСЛЕ ВЕЛИКОГО ТАЙФУНА

(От нашего культкорреспондента)

Вчера во второй половине дня открылся наконец много раз откладываемый конгресс прогрессивных деятелей культуры, перед которым стояла задача окончательно разрешить вопрос, какой метод следует применять при критическом анализе литературных произведений. В общем были выдвинуты две противоположные теории. Приверженцы первой утверждали, что критик должен прежде всего изложить содержание книги, затем процитировать места, удавшиеся автору, и под конец уже заключить, что книга является ценным вкладом в современную литературу. Другие, наоборот, считали критика обязанным в первую очередь назвать книгу ценным вкладом в современную литературу, потом процитировать лучшие места, а содержание передать в конце. Во время заключительной дискуссии восторжествовала первая точка зрения. Мы надеемся, что теперь нездоровые явления в нашей литературе будут скоро изжиты.

– Ну, это для меня чересчур мудрено, – сказала тетушка Каролина, когда Бу-Лу-Бу закончил чтение. – А. все-таки кого привязывали к колам?

– К позорным столбам, Цветок Великой Мудрости, привязывали критиков, которые не приняли во внимание решений конгресса и продолжали писать о книгах то, что в самом деле думали. Это была эпоха великих смут, вошедшая в историю под названием «уа-уа-оэ», что означает примерно «шабаш ведьм».

Бу-Лу-Бу замолк и на мгновение устремил взор в пустое пространство. Потом продолжал:

– Я простой человек, и хотя являюсь хранителем такой волшебной вещи, как человеческая мудрость, многие из этих записей остаются для меня непонятными. Мне кажется, Цветок Великой Мудрости мог бы объяснить некоторые загадки, с которыми я столкнулся, приводя в порядок старинные рукописи. Вот этот лист, например, содержит копию какой-то газетной статьи пятидесятых годов позапрошлого столетия; я долго размышлял над ее смыслом, но мне так и не удалось до него докопаться. Могу я прочитать вам эту статью?

– Читайте, – сказала тетушка с любопытством.

– Статья называется: «КУДА МЫ ИДЕМ?» Вот что в ней говорится:

Уже давно мы обращали внимание на безобразные нравы, господствующие в литературной среде. Некоторые писатели позволяют себе поступки, которые возмутят каждого добропорядочного гражданина. Эта гнусная порода писак долгое время оставалось вне поля зрения соответствующих литературных органов и совершенно распоясалась. Только теперь их разоблачили, причем помощь в этом деле была оказана некоторыми бесстрашными критиками, правильно заключившими, что критическая деятельность должна идти вглубь и проникать в самую суть вопроса. Например, один из вышеупомянутых гнусных писак допустил в своей книге выражение: «Не лезь в трактир без денег».

Внимательное изучение этой фразы позволяет сделать следующие выводы:

1) Писатель намеренно завуалировал смысл своего утверждения, обходя молчанием, к кому, собственно, оно относится. К крестьянину, ремесленнику или интеллигенту? А может быть, ко всем вместе взятым? Уж не собирается ли он свалить всех в одну кучу?.. Из приведенного ясно, что писатель, умышленно смещая понятия, стремится внести путаницу в нашу литературу и таким образом подорвать ее здоровые основы.

2) Время и место действия в приведенной фразе не уточнены. Мы спрашиваем, когда происходит действие? Имеет ли в виду писатель эпоху Пршемысловичей, Карла Птицелова или ранний период Ренессанса? Почему он не скажет об этом прямо? Почему стремится исказить историческую действительность? Надо думать, он поступает так не без умысла. Равным образом читателю неизвестно, где происходит действие. Постоялый ли это двор в каком-нибудь старинном английском графстве или наш отечественный кабачок? Создается впечатление, что для писателя важно одно – затемнить исторический фон и тем самым ввести читателя в заблуждение.

3) Наиболее подозрителен конец фразы: «… без денег»!.. Хочет ли писатель намекнуть, что граждане нашей страны не имеют денег? Очевидно, да. Этот мерзкий писателишка пытается подорвать веру в покупательную способность наших граждан, более того, в устойчивость нашего товарооборота. Автор ограничивается намеками, а потому приходится рассматривать его произведение самое меньшее как завуалированный памфлет на экономику нашей страны.

Остальную писанину этого бумагомарателя мы разбирать не будем. Хватит одной фразы, чтобы составить ясное представление о тех настроениях, которые господствуют в современной литературе.

– И чем все дело кончилось? – спросила тетушка, с затаенным дыханием слушавшая эту страшную историю.

– К счастью для этого заблудшего человека, он признал свою ошибку и исправил подвергшуюся критике фразу. После доработки она звучала так:

В селении Риби-Тви, судебный округ Папуа, проживал в хижине № 86 во времена правления Соломона II стотрехлетний профессор в отставке по имени Фунафиди. Каждый вечер он приходил в соседний трактир за пивом, потому что имел, слава богу, достаточно средств. Однажды он забыл взять с собой деньги. Вернулся за ними и, снова войдя в трактир, весело воскликнул: «Не лезь в трактир без денег!» Его слова удивили всех присутствующих, а больше всего хозяина трактира, ибо за последние тридцать лет не было случая, чтобы кто-нибудь из посетителей остался ему должен. Когда разъяснилось, что профессор пошутил, все от души смеялись.