Человек, изменивший мир (Сборник) - Юрий Никитин

– Плевать, – перебил плотник. – Небесные светила вертят немощными и робкими. А у нас зори стоят там, где потребно нам!

Он сказал это с таким бешеным напором, что Назар невольно взглянул на небо, и ему показалось, что с детства знакомые созвездия, подчиняясь чудовищной воле этих грубых и невежественных людей, передвинулись и стали на указанные места.

Далеко впереди блеснула искорка. Исчезла на миг, сверкнула снова – уже ярче. Судя по скорости перемещения, это был ракетный спасательный катер. Он держал курс прямо на каравеллу: радиостанция жилета подавала сигналы четко.

Ван Страатен опустил подзорную трубу, сказал что-то коротко и резко. Плотник помедлил, тяжело посмотрел на капитана. Ван Страатен повернулся к нему, повторил приказ, повысив голос.

Плотник опустил голову, ответил почему-то по-русски:

– Будет исполнено, кэптен…

Поколебавшись, бережно снял с шеи нательный крест, поцеловал благоговейно и надел Назару. Тот ощутил прикосновение к шее мокрой волосяной веревочки. Крестик задел щеку, оставив странное ощущение тяжелого живого металла.

Вдруг, не успел Назар опомниться, сзади схватили огромные руки, взметнули над палубой. Назар закричал. Кто-то ругнулся над ухом.

– Чего вопишь? – донесся сумрачный голос плотника. – За тобой идут. В сем камзоле тебе надежнее, чем у нас… Не сгинешь.

Назар почувствовал, что его переваливают через борт. Он ударился ногами, услышал рядом тяжелое надсадное дыхание. Пахло солью и крепким мужским потом.

В этот момент корабль сильно накренился, и Назар сорвался в бездну.

Его выловили через две минуты. Странно, никто не вопил, что видит корабль-призрак. Летучего Голландца уже никто не видел, да и что можно было заметить в такую бурю в кромешной тьме?

Очутившись на палубе атомохода, Назар инстинктивно пошарил на груди, вспомнив крестик плотника. Пальцы скользнули по синтетической ткани жилета… Пусто…

«Привиделось, – мелькнуло в голове, и он ощутил несказанное облегчение от того, что все в мире снова стало понятно и обыденно. – Фу-у… А я уже подумал…»

И в этот момент нащупал на шее волосяную веревочку. Без креста. Долго лежал, закрыв глаза. И, успокаиваясь, думал, что со временем сумеет убедить себя, что сам зачем-то надел на шею эту веревочку.

Человек свободный…

Зверев откинулся в кресле, рассматривая нас, сказал потеплевшим голосом:

– Да-да, теперь я узнал вас. Не сразу, правда… Мы учились в девятом, а вы, Елена, в седьмом. Верно?

Он перевел взгляд на мою сестру. Она сидела неподвижно, злая и надутая. Хотя мы пришли к бывшему моему однокласснику с козырным тузом в кармане, но его просторный кабинет, дисплей на боковом столике и целый ряд телефонов впечатляли. Зверев был уже профессором, доктором наук, вся обстановка кричала об уверенном благополучии, в то время как мы выглядели попрошайками из старого фильма. Ленка вовсе последние годы махнула рукой на свою внешность, косметикой не пользовалась, тряпками не интересовалась. На ней была старая юбка и облезлая кофта, которую носила еще ее бабуля.

– Верно, – ответила она хмуро. – Пятнадцать лет назад. Или больше? Вы за это время добились огромных успехов, не так ли?

Он засмеялся:

– Ну, смотря что называть успехами. В науке не так уж заметен прогресс! Когда ученый делает открытие, он не сам поднимается, он поднимает все человечество! А это не так легко, народу на свете сейчас уже больше, чем муравьев в тропическом лесу.

Потом, вспоминая все, что говорил Зверев, я находил глубокий смысл. Почти откровение. А, может быть, глубокий только для меня, а другие давно знали, для них это прописные истины, но в те минуты я был переполнен своими убийственными доводами, стремился их поскорее высказать и, как всегда в таких случаях, не только не пытался вникнуть в слова противника, то есть Зверева, а вовсе их не слышал.

Елена спросила раздельно, глядя прямо в глаза Звереву:

– А как обстоит дело в области парапсихологии? Большие успехи?

Зверев опять засмеялся. В кабинет вошла секретарша, внесла на подносе три чашечки черного кофе, сахарницу, серебряные ложечки.

– Попьем? – предложил он деловито. – Люблю крепкий… Помню, вы оба еще в школе были помешаны на парапсихологии. Или тогда в моде были снежный человек, Несси, деревья-людоеды, бермудский треугольник? Нет, бермудский треугольник и чудо-знахари пришли позже. А тогда разгоралась заря тибетской медицины, йоги и, конечно же, парапсихологии. А для нас все та же знакомая жажда чуда и вера в чудеса. Конечно же, никаких успехов в парапсихологии нет и быть не может.

– Потому, что не может быть никогда? – съязвила она.

– Совершенно верно, – ответил он, явно принимая вызов. – Есть законы природы, которые неуязвимы. За тысячи лет набралась тысяча томов по оккультизму, эзотерическим знаниям, телепатии, парапсихологии, телекинезу и прочим чудесам. И что же? Результат все тот же – нуль. А впрочем, другого и быть не может.

Я покосился на сестру. Выбросит ли она на стол козырный туз. Нет, еще тянет.

– Хотя, – сказал Зверев, посматривая на нас с насмешливой симпатией, – очень хорошо понимаю адептов мистического! У меня тоже бывают минуты упадка, слабости. А оккультизм обещает рр-раз – и в дамки! Не надо ни многолетней учебы, ни каторжной работы – сразу властелин мира! Верно? Ведь достаточно только читать мысли, и ты уже получаешь явное преимущество над всем человечеством! А если научиться двигать двухпудовики? Ведь две урановые половинки весят меньше!.. Словом, слабые находят лазейки. Одни покупают лотерейные билетики, чтобы без труда загрести все крупные выигрыши, другие уходят в мистику – там обещано еще больше…

Мы прихлебывали горячий кофе, внимательно рассматривали розовощекого, довольного собой Зверева. Козырь уже явно накалялся в кармане у Ленки, прожигая подкладку.

– Я наслышан о наших московских кудесниках, – продолжал Зверев, раскрасневшись от кофе и чувства превосходства. – Впечатляет! Взглядом поднимают двухпудовые гири, сгибают кочерги, сплющивают чайники… Но как только попытаешься проверить, кудесники оказываются не в настроении, звезды стоят не так, штаны тоже мешают… А для нас вовсе не надо двигать гирями. Мы подвесим на шелковой ниточке кусочек фольги. Сдвинь ее мыслью, и луч солнца, отразившись от минизеркальца, скакнет на десятки делений, которые нанесем на стене! Но, увы, всякий раз звезды стоят не так!

Он рассмеялся, распинаясь про жуликов и проходимцев в парапсихологии, но мы могли бы ответить, что в науке их не меньше. Но мы молчали, потому что козырь был все-таки у нас. Не просто козырь, а туз!