О, мой бомж - Джема

что Горский говорит одно, а я совершенно противоположное. Данька хоть и маленький. Но несостыковки замечает на раз-два.

В конце концов мы решили встретиться без маленьких розовых ушек неподалеку, которые могли бы услышать то, что для них не предназначалось.

Все вопросы можно было решить днем, пока Данька был в садике, но у Горского получалось только после работы.

Мне пришлось уговорить маму посидеть с Данькой. Как только она услышала, что я собираюсь возвращаться на предыдущее место работы на должность директора, так сразу предложила снова возить Даньку в сад.

Горский, как и обещал, заехал за мной после семи. Не знаю зачем, перед выходом я подкрасила ресницы и нанесла блеск на губы. Уж точно не для Горского. Чтобы посидеть полчаса в его машине, краситься было совершенно необязательно.

Спустившись с крыльца, я сразу нырнула в теплый салон.

— Ну, начнем? — неуверенно спросила я.

— Начнем. Только не здесь, — его рука легла на рычаг переключения скоростей, и машина тронулась с места.

— Горский! — взвизгнула я. — Мы так не договаривались.

— Нужно найти спокойное место, я не привык вести важные переговоры в машине.

— Я никуда с тобой не поеду! Останови немедленно! Учти, я с тобой никуда не пойду. Под пуховиком у меня домашняя одежда.

— Как раз то, что нужно. Мы и поедем домой.

— Нет! Нет! И нет!

Меньше всего я хочу оказаться с ним наедине.

— Я отказываюсь находиться с тобой вместе без свидетелей.

— Давай подхватим вот того парнишку, — Горский тыкнул пальцем в сторону тротуара и даже слегка притормозил. — Чтобы тебе не страшно было. Можно еще кого-нибудь. Пусть посидят на диване тихонечко, пока мы с тобой будем вопросы решать.

— Ты маньяк, Горский.

Он пожал плечами.

Горский, как оказалось, жил в элитном жилищном комплексе. Цены на квартиры здесь были выше облаков. Вестибюль напоминал зеркальную галерею Версаля — роскошные хрустальные люстры, свисающие с потолка, богатая штукатурка, кожаные диваны, зеркальные поверхности и мрамор.

И посреди этого великолепия, взирающая на всех с величием королевы консьержка.

Даже воздух здесь пах по-иному. Деньгами. Большими деньгами.

И мне подумалось, если так выглядит подъезд, то в квартире Горского непременно должен быть золотой унитаз.

Слава Богу, его квартира не ослепляла королевской роскошью. Она была просто современной и стильной. И очень большой. В прихожей могла поместиться вся моя квартира целиком.

— Нам сюда.

Он провел меня в гостиную.

У панорамного окна, из которого открывался потрясающий вид на ночной город стоял круглый стол, сервированный ресторанными блюдами. В центре стола возвышался подсвечник со свечами.

— Ты решил заманить меня на свидание, — я даже не спрашивала, утверждала.

— Отнюдь, — беспечно отозвался он. — Это мой обычный ужин.

— Со свечами.

— У нас часто выключают свет, — пожал плечами он.

— Вот давай только поговорим без всей этой ерунды, — отрезала я, нисколько ему не веря.

— Как скажешь, — сказал он, и в этот миг в квартире погас свет.

— Ты это сделал?

— Как? — удивился он. — Я же стою здесь, с тобой. Посвети-ка телефоном, я зажгу свечи.

После нескольких щелчков зажигалкой стол озарился мягким желтоватым сиянием свечей. Комната теперь выглядела поистине волшебно.

Злость на Горского за то, что он все подстроил (а я была уверена, что он и со светом постарался, потому что не бывает таких совпадений) незаметно отступила.

Я подумала: а почему бы и… да.

У меня никогда не было таких свиданий. С Игорем у нас все завертелось со времен студенчества, а студенты народ небогатый — там совсем другая романтика. Да и потом, когда мы с ним поженились, он меня по ресторанам не водил, потому что считал, что бессмысленно выбрасывать деньги на еду. Вкусно можно поесть и дома.

Так красиво сервированные блюда я видела только в кулинарных шоу по телевизору.

— Откуда ты узнал, что я люблю средиземноморскую кухню?

— Данька сказал, что ты любишь рыбу, а остальное я додумал.

— Додумывать ты умеешь.

Я шагнула на опасный путь.

Сейчас я могла испортить хрупкое вынужденное перемирие между нами. На переоформление фирмы Ивана Никифоровича на меня я согласилась. Ради Даньки. Так у меня будет гарантированная работа и заработок, зависящий только от меня самой. Поэтому в последнее время с Горским мы общались чаще, чем мне хотелось бы. Хорошо, что только по телефону. Лютаев занимался подготовкой необходимых документов. А впереди меня ожидал поход к нотариусу.

— Додумывать умею, — согласился Горский. — Прости. Я очень виноват перед тобой. Я не должен был верить чужим словам. Мне нет оправдания. Я так сильно тебя обидел.

— Этот стол — твои извинения?

— Нет, что ты. Просто хотелось, чтобы ты немного расслабилась. Я считаю, что бесполезно что-то говорить и делать красивые жесты. Только поступками можно загладить вину.

— Ты просишь прощения за то, кем считал меня. С большой натяжкой это можно отнести к недоразумению. Кто-то сказал, кто-то, не проверив, поверил на слово. Но твой спор, Горский! Там инициатива исходила именно от вас. Вы придумали, вы организовали. И здесь нельзя свалить вину на кого-то третьего. Ты жестоко посмеялся, а я наивно поверила в твою историю.

— Это был самый идиотский поступок за всю мою жизнь. Но я ни о чем не жалею, — он неожиданно улыбнулся. — И если бы я знал, что итогом станет встреча с тобой и появление Дани, я бы каждый день, нарядившись бомжом, ходил бы под твоими окнами до тех пор, пока бы ты меня не заметила. Вы с Данькой — самое лучшее, что могло когда-либо случиться со мной. Я люблю вас, Кать. Вы — самые главные люди в моей жизни.

Я оторопела. Я не ожидала признания от Горского. Да, я видела, как трепетно он относится к Даньке. Но я не могла и подумать, что он что-то чувствует ко мне.

— А еще я должен был кое-что тебе отдать, — Горский опустил руку в карман пиджака и вытащил мою трудовую книжку. — Я не имел никакого права тебя задерживать, но и отпускать не хотел. Потому что я не представляю своей жизни без тебя.

Я забрала зеленую книжицу и положила перед собой. Вот и уволена.

— Есть еще кое-что, что я хотел сделать уже давно.

Горский встал из-за стола и подошел ко мне и вдруг… стал опускаться на колени? Ну, это уже явно перебор. Зачем он ставит меня в такую неловкую ситуацию?

Однако я ошиблась. Горский встал передо мной не на колени, а на одно колено и в руке его была бархатная коробочка с безумно красивым кольцом, переливающимся россыпью бриллиантов.

— Я прошу тебя, Кать, стань