Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона - Виктор Безотосный

Решение Барклая де Толли о движении в сторону Поречья не нашло поддержки среди генералитета обеих российских армий, в результате борьба мнений по поводу способа действий очень быстро переросла в столкновение личностей и группировок. Из-за опасения обходного маневра со стороны неприятеля и ввиду отсутствия точных сведений о состоянии его сил наступление армий в течение 29 июля (10 августа) – 2(14) августа превратилось в марши и контрмарши в треугольнике Смоленск – Рудня – Поречье, что пагубно сказалось на моральном состоянии войск и привело к активизации генеральской оппозиции по отношению к Барклаю де Толли.

Судя по переписке главнокомандующих, Багратион не поддерживал решения Барклая и предлагал продолжить наступление на Рудню, считая, что, если «...не предполагается нигде давать решительного сражения и нет на то воли государя императора, в таком случае обеим армиям не должно растягиваться». Кроме того, он высказал обоснованное опасение за свой левый фланг, но не проявил настойчивости в защите своего мнения, сделав приписку к письму от 27 июля: «Впрочем делайте, как вы знаете» [320] .

Это в какой-то степени развязывало руки Барклаю. 29 июля он выдвинул в письме к Багратиону свои старые предложения: «Генеральный план наших теперешних операций должен быть следующим: 2-я армия прикроет дорогу, ведущую в Москву, а 1-я армия действиями своими остановит сколько возможно будет неприятельские силы, поражая его левый фланг, и содержит коммуникацию между обеими армиями». Причем, в случае наступления на Смоленск превосходящих сил Наполеона, необходимо было оставить город и отступать, придерживаясь «важнейших предметов», т.е. «сохранение армий и продолжение войны». Барклай построил свой проект, исходя из вероятного плана действий Наполеона, суть которого, по его мнению, состояла в том, что «сперва избегая сражения..., завлекая нас за собою обойтить правый, а может быть и левый наши фланги». Поэтому главной задачей он считал обеспечение флангов, особенно правого, где должна была находиться 1-я армия. Военный министр ясно видел опасность нахождения отдельного отряда у г. Красного, для чего Багратиону предлагалось «взять особые предосторожности» [321] .

Но и план Барклая не был реализован. К этому времени борьба мнений по поводу способа действий во многом переросла в личный конфликт двух главнокомандующих, что явно не способствовало выработке окончательного решения. К тому же изменилась обстановка. Были получены сведения о сосредоточении противника на левом фланге, и армии придвинулись к берегу Днепра. В конце июля – начале августа в связи с несогласованностью мнений главнокомандующих, отсутствием фактического единоначалия и верной информации обе армии занимались бесплодными и ненужными передвижениями с фланга на фланг и в тыл. Поскольку противник находился в статичном положении, армейской разведке было трудно собрать нужные сведения, учитывая все еще превосходство французской кавалерии. Ошибочность мнения военного совета 26 июля заключалась в том, что предполагаемое наступление, так же как и последующие планы, не были подготовлены в разведывательном отношении и не основывались на точных разведывательных данных. Хотя Барклай предполагал, что «решительный план дальнейшим нашим действиям» будет принят после сбора достоверных сведений «о положении неприятеля» [322] , но желание армий сразиться с противником заставляло форсировать события. Надо сказать, что в своих действиях Барклай проявил чрезвычайную осторожность.

Знакомство с перепиской французского генералитета подтверждает мнение, что Наполеон, находясь в Витебске, не имел информации о намерениях русского командования, и он не располагал точными сведениями о расположении главных сил Барклая. Но в то время, как русские армии робко только собирались перейти в наступление, Наполеон решил преподнести противнику тактический сюрприз. У него зародилась мысль обойти левый фланг русских войск. Устроив у сел Расасны и Хомино мосты, французский император задумал перебросить главные силы на левый берег Днепра и тем самым неожиданно переменить фронт, быстро захватить Смоленск, зайти в тыл русских войск и отрезать их от прямого пути движения на Москву. Предварительно Наполеон советовался с Даву о том, по какому берегу Днепра осуществить движение, и требовал от маршала сведений о местности перед Смоленском [323] .

По разведывательным сведениям, Наполеон предполагал, что на левом берегу Днепра находились значительные силы 2-й Западной армии, поэтому в его первоначальные намерения входило уничтожение этих частей, затем он хотел навязать у Смоленска генеральное сражение. 25 июля (6 августа) Бонапарт писал Э. Богарне: «Мое намерение двинуться на противника по левому берегу Днепра, захватить Смоленск и дать сражение русской армии, если она постарается удержать за собой занятые позиции» [324] . Выбор направления движения был определен еще и тем, что его разведка получила искаженные сведения о приближении частей Дунайской армии к Чернигову. Поэтому им преследовалась задача не допустить соединения и отбросить войска Барклая на север. Получив донесения о деле под Молевым Болотом и убедившись, что это рекогносцировка, Наполеон продолжил подготовку к переправе через Днепр.

По плану французского полководца, после концентрации сил по обеим берегам Днепра основной удар должен был нанесен после переправы через Днепр Великой армии и стремительного марша к Смоленску. Он ставил задачу овладеть городом, отрезать русским армиям дорогу на Москву и навязать им генеральное сражение с перевернутым фронтом, так как главные русские силы тогда находились к северу от Смоленска.

2(14) августа по трем наведенным мостам войска Великой армии форсировали Днепр и двинулись через Ляды на г. Красный, имея в авангарде кавалерию Мюрата (три корпуса кавалерийского резерва) при поддержке пехоты 3-го армейского корпуса Нея. У Красного Багратионом был оставлен только отдельный отряд генерала Д.П. Неверовского (шесть пехотных полков и четыре эскадрона кавалерии – 6 тыс. человек), который принял на себя удар многочисленной кавалерии Мюрата. После многочасового боя полкам Неверовского в полном окружении удалось отойти к Смоленску. Поскольку русская кавалерия оказалась сразу же сбита, пехота, практически «в виде толпы», двигалась по дороге на Смоленск, отражая огнем и штыками постоянные атаки французской конницы. Но Мюрат, не имея поддержки отставшей своей пехоты и не введя в дело конную артиллерию, которая у него имелась, так и не сумел реализовать численное превосходство (17 полков конницы – более 8 тыс. всадников), он не смог ничего сделать [325] . Русские понесли значительные потери (2 тыс. человек), но устояли. Впоследствии историки назовут этот эпизод, со слов Ф. Сегюра, «львиным отступлением». Здесь будет уместно привести мнение неаполитанского короля Мюрата о движении войск Неверовского к Смоленску: «Я никогда до этого не видел пехоту, действовавшую с такою неустрашимостью и решительностью» [326] . Сам же Мюрат, командовавший кавалерией, в этом деле был ниже всякой критики, можно сказать, что именно его просчеты не дали французам взять с ходу Смоленск.

В то время как происходили события под Красным, русские главнокомандующие решили вновь повторить наступательное движение. 1-я Западная армия уже находилась в дороге на Рудню примерно в 35 верстах от Смоленска, а 8-й пехотный корпус 2-й Западной армии дошел до Надвы (35 верст от Смоленска), а 7-й корпус задержался в пути и находился от города в одном переходе. Получив известие о движении крупных сил противника на Красный, Багратион 3 (15) августа вернул в Смоленск 7-й пехотный корпус генерала Н.Н. Раевского, который успел отойти от города лишь на 12 км, а затем к нему присоединился отступивший отряд Неверовского. Собственно, героическое сопротивление пехоты Неверовского не позволило французам с ходу ворваться в Смоленск и дало время Багратиону перебросить в город 7-й пехотный корпус, так как, кроме одного пехотного полка, оставленного в городе, других частей для обороны не было. Другие войска обеих русских армий также начали подходить к городу. Подступившая к Смоленску кавалерия Мюрата в тот день не решилась атаковать город без поддержки отставшей пехоты. Фактически уже 3(15) августа план Наполеона беспрепятственно овладеть Смоленском был сорван.

Русское командование предполагало, что французы постараются совершить обходной маневр. Правда, каждый главнокомандующий больше опасался за свой фланг. Барклаю это движение Наполеона дало «большой повод к удивлению». Для Багратиона этот маневр также был неожиданным, так как он предвидел наступление французов на Красный лишь со стороны Орши и Мстиславля [327] . Тем не менее 1-я и 2-я Западные армии оказались в очень сложном положении. Возникла реальная угроза занятия Смоленска неприятелем и его выхода в тыл российским войскам. Первоначально Багратион решил, пока не узнал, что главные силы французов идут на Смоленск, 7-й корпус оставить для защиты Смоленска, а 8-й корпус переправить у Катани через Днепр для атаки противника на марше. Но после опроса пленных, взятых Неверовским (сам Наполеон идет к городу), обе армии сосредоточились у Смоленска. Но уже к 5(17) августа, получив ложные сведения, что французские части появились на Ельнинской дороге, главнокомандующие решили, что Багратион прикроет Московскую дорогу, а 1-я армия будет оборонять Смоленск.