Объятия незнакомца - Шелли Такер

– Вот дьявол! – воскликнул Джулиан. – Макс, ты что, влюбился в женщину, которая виновна в гибели моей шхуны?

– Она совсем не то, что ты о ней думаешь, – горячо возразил Макс. – Я убежден, ее вынудили создать эту смертоносную штуку. Она не виновата в том, что случилось с тобой, Джул. Это ее брат пошел на сговор с военными. А Мари – лишь жертва. Он просто использовал ее.

– Дело не в том, виновна она или нет, – жестко сказал Джулиан. – Дело в ее знаниях. Неважно, кто она – жертва или убийца, – но только она знает формулу соединения. Ты обязан передать ее властям, Макс.

– Но какой смысл передавать ее властям! Она не помнит этой формулы. – Макс вскочил с кресла и зашагал по комнате. Остановившись у карточного стола рядом с камином, он сгреб горсть фишек и с силой швырнул их на стол. Гладкие фишки из слоновой кости, рассыпавшись, покатились по столу и упали на пол. – Вот! Вот на что похожа ее память! Это осколки. Их уже не соединишь в целое. Из них можно составить фрагмент или два, но не более.

– И в глубине души ты надеешься, что память к ней не вернется, – сказал Саксон.

Макс замер, потом, стиснув кулаки, кивнул.

– Да. Надеюсь. Так было бы лучше. Лучше для всех, – твердо сказал он. – Я постоянно думал – если французы обладают хоть каким-то запасом этого соединения, то почему они с такой настойчивостью добиваются Мари? И я пришел к выводу, что v них его не осталось. То есть, у Франции этого оружия нет. И у Англии его нет. А с этим уже можно жить. Множество людей будут жить только благодаря тому, что этого оружия больше не существует. – Почувствовав, что говорит слишком громко, он понизил голос: – Так ней лучше ли ей оставаться в неведении?

– Да, ты прав! – с жаром подтвердил, Джулиан.

– Лучше для кого? Для мира или для тебя? – тихо поинтересовался Саксон.

Это был тог вопрос, который Макс задавал себе постоянно.

– Для всех.

Саксон внимательно смотрел на него.

– А где гарантия, что ты не ошибся? Да, ты говорил – на нес не подействовал ни один из твоих методов, даже наркотик, но значит ли это, что она никогда не вспомнит формулу?

Нервным жестом Макс откинул волосы со лба и отвернулся. В этом он боялся признаваться даже себе.

– Не знаю. Я не уверен.

Братья, почувствовав, что это не вся правда, молча ждали от него объяснений.

Он медленно прошел к камину, оперся о решетку и уныло опустил голову.

Слова застревали у него в горле, он вытягивал их одно за другим.

– Она... обнаруживает... некоторые признаки... улучшения. – Одна из фишек, валявшихся на полу, хрустнула под его каблуком. Он оторвал ногу от пола – хрупкая костяшка была раздавлена. Он закрыл глаза. – Проблем с пониманием речи, которые она испытывала поначалу на сегодняшний день нет, – признался он. – Я заметил это даже раньше нее, когда мы были в Л упрете. Она понимала, что говорят люди, хотя говорили они достаточно быстро. И потом... когда мы плыли в Англию... она тоже понимала звучавшую вокруг речь Даже английскую.

– Она говорит по-английски? – спросил Джулиан.

– Да. И по-немецки. Она... – Макс не смог сдержать улыбки; нежность, горечь и восхищение сквозили в ней. – Она очень образованна. Она добрая, мягкая великодушная.. – Он оборвал себя, вспомнив о вопросе Саксона. – Ее мучили головные боли, ужасные боли, но с тех пор как мы уехали из Парижа, они ни разу не возвращались к ней Не знаю стоит ли придавать большое значение всему этому но я начинаю думать что, что.. – Он не мог заставить себя произнести эти слова.

– Рано или поздно она вспомнит, – закончил за нею Саксон.

Макс молча кивнул.

– Джентльмены, – медленно проговорил Джулиан, – меня посетила одна неприятная мысль, и я думаю, она заслуживает обсуждения. Не знаю, насколько глубока амнезия, которой страдает французская барышня, но одно я знаю наверняка: власти так просто не отступятся от Макса, если он утаит от них эту ценную добычу.

Взгляд Макса был прикован к раздавленной фишке. Напряженное молчание повисло в комнате. Саксон первым произнес то, о чем подумали все трое.

– Измена, – глухо сказал он. – Макс, они обвинят тебя в измене родине. Секретное ведомство обнаруживать себя, конечно, не станет, но они проделают это руками военных.

– Я знаю.

Джулиан резко повернулся к нему:

– Черт! И ты с таким спокойствием говоришь об этом? Ты хоть понимаешь, что на твою шею уже наброшена петля? Неужели эта девица стоит твоей жизни?

Макс, вздрогнув, подался было к брату, но Саксон остановил его, пока гневные слова не вырвались из него.

– Спокойно, братишка. Мы вовсе не утверждаем, что она ничего не значит для тебя.

– Мы предлагаем лишь все хорошенько взвесить. – сказал Джулиан. – Знаешь, когда ты молод и не слишком искушен в женщинах, то первая попавшаяся может вскружить...

– Замолчи, – зло оборвал его Макс.

Саксон, покряхтывая, выбрался из кресла и встал между ними.

– Прекратите! Оба! – приказал он начальственным тоном, которым обычно отдавал распоряжения своим подчиненным. – Макс, мы не сомневаемся, ты продумал все от и до. Но поскольку есть шанс, что эта дама вскорости все вспомнит, мы должны обсудить, что мы можем предпринять.

– Я думаю, на этот счет двух мнений быть не может, – бесстрастно проронил Джулиан. – Нужно обдумать, как передать эту барышню властям и оставить при этом в живых Макса. – Он поднялся с кресла и начал осторожно пробираться в дальний угол кабинета, где стоял столик с портвейном.

Макс видел, как напрягся Саксон, едва удерживаясь от того, чтобы не помочь брату, но оба оставаясь на местах, предоставив Джулиану возможность проявить самостоятельность.

– Я не могу отдать ее, – упрямо сказал Макс. На щеках у него заиграли желваки. – Один из тех двоих – патриот, другой – предатель, и я не могу рисковать, не зная кто есть кто.

– Но мы узнаем это, – возразил Саксон. – И тут я вынужден согласиться с Джулианом: тебе придется отдать ее Макс, издав тихое проклятие, отвернулся от братьев.

– Ну подумай сам. Что тебе остается делать? – продолжал увещевать его Саксон. – Ты что, всю свою жизнь собираешься провести в бегах? Ты хочешь, чтобы тебя всю жизнь преследовали военные двух воюющих стран? Собираешься жить с обвинением в измене? Но это не жизнь, Макс Это станет адом – и для тебя, и для нее.

– Знаю, – устало произнес Макс – Я и сам понимаю, Мари заслуживает лучшей жизни. А я не могу дать ей ее.

– Мне думается, – произнес Джулиан, осторожно наполняя свой бока! – сегодня мы вряд ли придем к какому-нибудь решению. Сакс, как ты считаешь, может, нам запихнуть нашею «друга» в какое-нибудь укромное и надежное местечко? Пусть он посидит там пока, а мы вернемся в Лондон и попытаемся что-нибудь разузнать. Встретимся с приятелями, которых давненько не видели.