Операция «Немезида» - Константин Утолин

— Это возможно?

— Мы очень мало знаем о хлойнах. А ведь у Аучи есть плотные контакты и среди аспидов, и среди других Сообществ тоже.

— Значит, тревога!

Илларион вскочил и зашагал к двери, на ходу прикидывая, какой из планов эвакуации выбрать, но его остановил окрик Татьяны.

— Уведи всех! Но сам останься — иначе это спровоцирует Аучи.

— Что?!

— Может спровоцировать… — поправилась Алферьева. — Пусть наши группы уйдут, но нам надо остаться. Ты ведь еще не дослушал Сарайбека.

Угрюмов перевел мрачный взгляде нее на Сарайбека. Узбекский иерарх согласно кивнул.

— Не надо совершать резких движений.

— Почему ты так думаешь? — спросила Татьяна, когда Илларион вышел из «экранированного» дома на крыльцо и прикрыл дверь.

— Он поддерживает контакт со мной, я это чувствую, — опять улыбнулся Сарайбек, впрочем, довольно жалко. — Мне кажется, дело не только в Витебске… Он знает мои эмоции. Мы сегодня опять «снились друг другу наяву», как я назвал наш способ общения с ним, когда у меня в мозгу словно образуется изолированная область сознания, общающаяся с ним образами. И вот это произошло совсем недавно. Как раз когда я оказался в Риге. У меня там, конечно, были дела, но теперь я уже не уверен — не внушил ли он мне, что эти дела надо сделать именно в это время? Не знаю, не знаю… Но сейчас я чувствую — Аучи где-то совсем рядом.

— Здесь все защищено, — медленно произнесла Алферьева. — Ведь так?

— Должно быть защищено. Лично я ничего не трогал, клянусь! Но не знаю, есть ли здесь защита специально от хлойнов. По крайней мере от Аучи, который, как мне все больше кажется, очень тонко и при этом неотвратимо пригнал меня сюда из Риги.

— Кстати, почему мы не знали об этом? — спросил Илларион, возвращаясь в свое кресло.

— Я приказал охране остаться в Риге, не указал своего маршрута… — Сарайбек потер виски руками. — Не знаю почему. Аучи попросил приехать сюда. И я приехал.

— Да я не только это имел в виду! — произнес Угрюмов раздраженно. — Почему ты, один из высших иерархов Братства, не поставил Совет в известность о том, что общаешься с нелюдем?! Причем таким образом, что он проникает в твои мозги!

— Но это началось сравнительно недавно. И я думал, что раз Аучи так много знает, то вы с ним уже сотрудничаете.

Угрюмов и Алферьева невесело переглянулись. Они, выходит, доверяли Аучи куда больше, чем он им! Да и это еще полбеды, куда хуже, что хлойн кое-что разузнал о Братстве. А что именно — неизвестно…

— Спросить об этом напрямую у кого-то из нас ты, конечно, не мог? — ядовито произнесла Татьяна. — Скромный ты наш! Ладно, об этом еще потом поговорим на Совете.

— Я думаю, что дело не только в Витебске, — виновато повторил Сарайбек. — Я нравлюсь ему. Мне кажется, Аучи нравится моя миролюбивость.

«Твоя трусливая позиция», — подумал Илларион, а вслух сказал:

— Что дальше? Зачем он побудил тебя приехать сюда?

— Не побудил — попросил, — поправил его Сарайбек. — Ничего конкретного. Просто он волнуется. Он понял, что мы готовим нечто… Очень важное. И он боится Потопа или Святейшей Инквизиции, или еще чего-то такого же, в этом роде. Он ведь не предатель своей расы! Тем более что с точки зрения гуманизма любая раса угодна Творцу и имеет право на жизнь.

— Разве мы хотим кого-то уничтожить?.. — жестко спросила Алферьева.

— Ты не хуже меня знаешь, чем все может обернуться! — воздел руки узбек. — С определенной даты обратной дороги у нас нет. Один срыв — и нас атакуют, а мы будем вынуждены защищаться! Не лучше ли все же прекратить приведение операции в исполнение? Оставить этот вариант в резерве? На крайний случай? Ведь все может превратиться… В кровавую кашу! Разве есть оправдание такому риску? Мы не зря называем себя Братством Зрячих. Мы должны видеть последствия! У человеческой расы есть главный интерес — выжить, остальным можно и должно поступиться.

Угрюмов посмотрел на Алферьеву, она чуть кивнула и улыбнулась. Сибиряк внутренне тоже позволил себе чуть расслабиться. Сарайбек не мог так думать и говорить! Вассальная Клятва давно отрезала его от собственных сомнений. Значит, контакт с Аучи все-таки состоялся. Просто хитрый хлойн пришел не сам, а привел выбранного то ли наугад, то ли весьма выборочно человека. И сумел очень тонко, обойдя даже блокировки Вассальной Клятвы, использовать сознание этого человека для того, чтобы вложить в него свои образы и ощущения. Скверно, что он так легко вычислил Сарайбека, очень скверно, что он настолько хорошо умеет оперировать магией и психикой даже специально тренированных людей. Но об этом придется подумать позже. Сейчас же настало время решающего разговора с возможным союзником, роль которого в претворении в жизнь «Нашего ответа Чемберлену» трудно переоценить.

Сарайбек между тем, совершенно не понимая, что большей частью он сейчас является всего лишь транслятором мыслей хлойна, вскочил и принялся расхаживать по комнате. В тот момент, когда он находился спиной к гостям, Татьяна изумленно вскинула брови и покачала головой. Илларион понял ее и теперь: иерархом Братства нельзя полностью управлять. При такой попытке он либо впал бы в кому, либо вообще умер. Сарайбек оказался готов к обсуждению некоторых тем, вот Аучи этим и воспользовался. Подтолкнул совсем чуть-чуть, лишь на эмоциональном плане, да еще заручился поддержкой, доказав Сарайбеку свою неагрессивность. Хлойну это просто, ведь их система связи не дает даже возможности для обмана. «Неагрессивность, дружелюбие, мирное сосуществование — это же просто фетиши для нашего узбека, — неприязненно подумал Угрюмов. — Вот он и попался. О, сколько нам открытий чудных, прости Господи… И сохрани нас от происков лукавого!»

— Мы с самого начала говорили об угрозе со стороны нелюдей, это стало общим тезисом! — говорил между тем Сарайбек. — И напрасно! Ведь начало пути — самый важный его участок. Там определяется главное направление, там малейший шаг в сторону приведет к смещению конечной точки очень далеко. Мы — Братство Зрячих. Мы заявляем, что охраняем интересы рода человеческого, что созданы самой расой для самосохранения, что мы — щит и меч людей. Но кто, собственно говоря, возьмется решать, кто человек, а кто — нелюдь?.. Ведь мы… Мы очень близки. Происхождение наше остается во мраке. Возможно, Творец не допустил самой возможности для нас узнать: как это произошло? Когда? Но тогда можем ли мы так безапелляционно утверждать, что мы с нелюдями такие уж совсем чужие друг другу? Оборотни или вампиры весьма отличны от нас, и мы говорим: они нелюди. Но ваш маг — дочь нелюдя! Как это возможно?.. Где грань? Отчего бы мне не назвать нелюдем любого, кто сильнее меня, или быстрее, или просто постоянно выигрывает у меня в шахматы, в конце концов? Стоит лишь начать делить, и мы увидим, что наши критерии деления весьма условны.