Операция «Немезида» - Константин Утолин

«Старею? Чем ближе к решающему моменту, тем тяжелее. Обидно будет, если сорвусь накануне операции, придется тогда руководство кому-то передать. А кому? Коней на переправе не меняют. Татьяна на себя все взвалит… „Наш ответ Чемберлену“ и без меня, хех, надо же что в голову взбрело! Точно, старею. Однако еще повоюем, совсем немного осталось…»

— Настя прошла, — вдруг сказала Алферьева, не отрываясь от зеркала.

— Где?!

— Сзади. У тебя свое зеркало есть, чего не смотришь? Я ее по курточке узнала, мой подарок.

Илларион сердито запыхтел. Пялится на прохожих, а свою не заметил! Хотя какая разница? Настя должна здесь быть, вот она и крутится с фотоаппаратом. А чуть в стороне разгуливает Джессика, которую тоже следует звать «своей», да только язык не поворачивается. Хотя жалко ее, пусть и наполовину нелюдь — стареет за месяц, как другой за год. Вот такое у нее проклятие, не позавидуешь…

— Сигнал! — Краем глаза Угрюмов не забывал следить за окошком на третьем этаже и мгновенно отреагировал на отдернувшуюся занавеску. — Сворачивай свой визажистский арсенал!

— Полегче! Чего раскомандовался-то?!!

Алферьева убрала зеркальце, поправила на плече ремень безопасности. Угрюмов тронул «Мерседес» с места, проехал по круто изогнутой улице, в ожидании зеленого сигнала светофора встал на перекрестке и нервно забарабанил пальцами по рулю.

— Все будет хорошо… — тихо сказала Татьяна.

— Откуда знаешь? Бабка наворожила?

— Я доверяю Джессике. Чувствую ее ненависть, безысходность. Она искренна.

— Ненависть к ним — это еще не любовь к нам. Мало ли какие они с Настеной подружки! Насте я верю, а ей — нет.

— Врешь… — усмехнулась Алферьева.

— Нет, не вру. Не имею права ей верить, и ты не должна.

— Почему же мы тогда здесь?

Полгода назад Джессика нащупала одну из «линий связи» хлойнов. Про этих нелюдей в Братстве мало что знали, жили они скрытно, стараясь не пересекаться ни с Младшими, ни с другими расами. При этом хлойны были очень древней расой, возможно, столь же древней, как и аспиды. Но в отличие от прочих нелюдей этих тварей было очень мало. Семь семей хлойнов, насколько сумела понять Джесси, издревле переезжали из одного крупного города в другой, растворяясь среди людей, и жили, казалось бы, обычной жизнью. Обычной, если не считать долгожительства на грани бессмертия, способности останавливать сердца мешающих им людей и кое-чего еще. Хлойны были нелюдями, и относиться к ним следовало именно так, несмотря на кажущуюся нейтральность.

Когда Джессика сообщила о своем открытии, Угрюмов сперва хотел запретить ей продолжать поиск. Но Алферьева и еще несколько иерархов, даже верный Товардсон, не согласились. Джессика вступила с хлойнами в контакт, представляясь полукровкой, ищущей отца. Впрочем, назвать это полноценным контактом можно было лишь весьма приблизительно — хлойны обладали уникальной системой общения, они больше интересовались эмоциями собеседника, чем какими бы то ни было фактами. Действуя очень осторожно, Джессика сумела выяснить о хлойнах много нового. В частности, они и мысли не допускали, что к их эмпато-телепатическим каналам связи может подключиться кто-то иной, кроме представителей их расы. Такая уверенность имела право на существование: уж очень сильно хлойны отличались от всех прочих известных Братству нелюдей.

— А может, они не… Не родственники другим? — будто прочла его мысли Алферьева.

— Сомневаюсь. Видишь ли, Таня, сейчас, наверное, не время об этом говорить… — Светофор наконец переключился, и Угрюмов тронул машину. — А вот потом…

— Нет, давай сейчас, — попросила Татьяна. — Ехать еще минут двадцать до этого хутора, а я, глядя на тебя, тоже начинаю нервничать. Давай, выкладывай.

— Нечего особо выкладывать. Одни предположения. Понимаешь, меня с самого начала волновал такой вопрос: как вышло, что столько рас на планете выжило, не уничтожив друг друга? Подожди, не перебивай. Я знаю, что сейчас на Земле сложилось некоторое равновесие. Сейчас — это последние тринадцать тысяч лет после Потопа. Но так не могло быть всегда. Мы находили следы оборотней, вампиров даже в те времена, о которых они сами не помнят. Нашей расе тоже немало тысячелетий. Но нелюди старше нас, это ясно! Как же они сосуществовали раньше? Почему не уничтожили друг друга?

— С чего бы? — не поняла Алферьева. — Зачем им друг друга уничтожать?

— Затем, что борьба между разными, но при этом похожими видами самая острая. Дарвина читать надо, прости меня, Господи! — огрызнулся Илларион. — Мы ведь находим родственные черты в анатомии, в магической структуре большинства рас нелюдей, верно? Уж не знаю, один они вид или несколько… Они должны были сцепиться в драке задолго до появления на планете человека, а поскольку отдельные расы явно слабее других, то эти, слабые, просто не должны были выжить. Как неандертальцы, понимаешь?

— Ты газет начитался? — усмехнулась Алферьева. — Да, мне тоже что-то такое попадалось: «наши предки уничтожили неандертальцев»!

— А так и было! Перебили, выгнали в бесплодные районы — какая разница? Причем у конкурента нет шансов именно потому, что он, с одной стороны, похож на тебя, а с другой — отличается. И когда ты вдруг понимаешь, что он только внешне на тебя похож, а на самом деле совсем даже иной, в чем-то радикально от тебя отличающийся, то вот тут этому выделившемуся несдобровать! Волки выжили, тигры, олени, а вот у неандертальцев не было такого шанса. Они не превосходили людей ни в чем — и поэтому были обречены.

— Ты словно сам за ними с топором гонялся!

— Я принцип тебе поясняю, сама просила. Так вот, среди нелюдей есть более сильные расы, а есть более слабые. Отчего же слабые не уничтожены? — Илларион прибавил ходу, выехав за город. — Сами нелюди, скорее всего, также не смогут ответить на этот вопрос. А я Думаю… Думаю, Таня, причина в том, что они друг к Другу ближе, чем мы думаем.

— Тогда они еще быстрее должны были друг друга сожрать.

— Нет. Они — одно целое, а тогда начинают работать совсем другие механизмы. Понимаешь, Танюша. это не разные расы, а одна. Вспомни, как мало мы знаем об их размножении. Некоторые виды нелюдей вообще не обзаводятся потомством! Никаких следов! Бессмертие — это хорошо, но ведь оно не абсолютно. Нет-нет да и пришибет кого-нибудь… За тысячи лет они должны были исчезнуть, но прошли сотни тысяч лет, может быть, даже миллионы — а эти расы живы!

— По-моему, ты делаешь слишком далеко идущие выводы. Подожди немного, вот, с Божьей помощью, «ответим Чемберлену», тогда ты сможешь сам с ними поговорить и все выяснить.

— Да знают ли они сами? — хмыкнул Илларион. — Мне так кажется, что ответ прост. Перерождение, трансформация — вот что с ними происходит время от времени. Они меняются, а как — неизвестно. Но я легко могу допустить, что это сопровождается, скажем, потерей памяти. А как иначе? Если вся структура тела, магическая составляющая, сам образ мышления претерпевают колоссальные изменения — разве не логично предположить, что нелюди мало помнят о своей прежней жизни? Как мы о своем дородовом состоянии. Сны, видения — мы не можем их себе толком растолковать. Так и у нелюдей.