История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I - Алексей Величко

Этим нехитрым ходом император решил одновременно две задачи: ещё раз дал наглядное доказательство Западу и Риму, в частности, в православии Востока, открыто порвавшему с арианами и македонианами, и, во-вторых, окончательно поставил арианство вне закона. После этого по инициативе императора восточные епископы подготовили пространное письмо Римскому папе, в котором много благодарили его за теплоту и участие в деле утверждения истинной веры. Но они решительно отказывались выехать к нему на собор в Рим, поскольку, как писали они, такое путешествие должно быть согласовано с их епархиями, да и вообще чрезвычайно трудно из-за дальности дороги. Вместо этого они предлагали принять послов «восточных» архиереев — епископов Кириака, Евсевия и Прискиона, которые могли бы засвидетельствовать папе их братскую любовь и единоверие. Восточные епископы также изъявили готовность передать папе документы Константинопольского Собора, чтобы он мог ознакомиться с ними. Этот момент также весьма важен: в будущем папы не раз будут заявлять, что соборные постановления имеют силу исключительно после их утверждения понтификом, но, как видим, Второй Вселенский Собор, равно как и Первый, такой практики не знает.

Впрочем, на этом мнимая теплота и некоторая угодливость в адрес папы заканчивается: восточные епископы совершенно искренне недоумевают, почему Рим так беспокоят каноны, принятые в Константинополе в 381 г.? На основании чего папа так легковесно утверждает о неканоничности поставления Нектария на епископскую кафедру? Куда же каноничнее: он был избран в присутствии императора, на Соборе, по одобрению всего народа? О Максиме «восточные» вообще не упоминают, отчётливо давая понять «западным» собратьям, что не намерены терпеть их вмешательства во внутренние дела восточных кафедр. Как бы в пику Риму новый Собор принимает ещё два канона, которые обыкновенно, спустя многие годы, приписывают Собору 381 г. (5-е и 6-е правила)[494]. Это была решительная победа св. Феодосия «по всем фронтам». Не удивительно, что его авторитет в Церкви после этого вырос чрезвычайно.

Завершая повествование о деятельности святого царя против еретиков, следует сделать оговорку о том, что весь комплекс его государственных мероприятий, за которыми следовала уголовная ответственность в случае отступления от истинной веры, вовсе не были так «кровожадны», как это могло бы показаться. Да, еретиков изгоняли с кафедр и запрещали миссионерство, но у них никто не отнимал неприкосновенность личного убеждения — за это никого не наказывали. Все строгости имели своей целью, главным образом, не допустить еретиков к общественным постам, где они могли бы нанести большой вред, и это едва ли может быть квалифицировано, как «гонения». Кроме того, строгости римского закона нередко таяли перед не очень тщательным исполнением на местах распоряжений императора. Римская администрация уже была далеко не той, что раньше, и контроль над ней был заметно ослаблен. Император же, постоянно воюющий то на Востоке, то на Западе, был не в состоянии добиться адекватного исполнения государственных законов[495].

Параллельно борьбе за чистоту Веры св. Феодосий начал решительную борьбу с язычеством, солидаризируясь с политикой Грациана на этот счёт в западных провинциях.

Как уже указывалось выше, предыдущие правители Рима и Вселенной не желали, как правило, существенно ограничивать права язычников; исключение составляли лишь наиболее одиозные культы, приверженцев которых ждали суровые наказания. Еще во времена Валентиниана II в Риме, например, было 152 языческих храма и 183 молельни, посвящённые различным «богам». В самой армии были почти сплошь язычники, как и в государственном управлении, и в сенате. Конечно, на Востоке также было много приверженцев древних культов, но, по-видимому, Запад даже преобладал по численности язычников на душу населения. Как и Грациан, св. Феодосий коренным образом меняет государственную политику в религиозной области. Он предпринимает решительные действия для искоренения язычества.

Надо полагать, шаги св. Феодосия против язычества были вызваны не только его личными религиозными пристрастиями. В условиях политической и военной нестабильности Империи любая религиозная группа, если, конечно, она имела многочисленных представителей, в целях защиты своей веры систематически активно включалась в дворцовые интриги, надеясь поставить на императорский престол своего питомца и защитника. Уже, как мы видели, Юлиан-Отступник мог считаться в известной степени жертвой языческой партии, на короткое время праздновавшей победу. Позднее почти любой узурпатор надеялся на поддержку язычников, например Магненций и Максим. Уже в ходе своего царствования св. Феодосий был вынужден считаться с тем, что за спинами Арбогаста и Евгения стояли язычники Запада. Рим всегда жил в условиях относительной веротерпимости и «длинной скамейки» пантеона, но единоверие, следование неким государственным канонам считалось обязательным. Поэтому Грациан и св. Феодосий лишь восстанавливали ту практику, которая не казалась Риму чужой.

Впрочем, первые указы императора были направлены не против язычников, а против христиан, принимавших участие в языческих культах. «Не прилично, — говорилось в эдикте императора от 381 г., — чтобы забота о храмах и религиозных торжествах (языческих) была предоставлена тем людям, которые исповедуют истинную и божественную религию; не должно возлагать на себя таких дел, хотя бы они не были запрещены законом». Вслед за этим (в том же 381 г.) были изданы указы против отступников от христианской веры, а таких насчитывалось довольно много. В частности, история сохранила нам имя некоего Феста, правителя Сирии, проконсула Азии, который оставил христианство и вернулся к языческому культу. Теперь же законом было постановлено, что отступники не могут распоряжаться своим имуществом по духовным завещаниям. В 383 г. этого же права лишились и оглашенные, вновь обратившиеся в язычество, с той разницей, что они могли завещать имущество братьям и детям. И, в соответствии с этим же законом, отступники лишились права даже получать имущество по наследству[496].

Только в 391 г. император обращает силу закона непосредственно против язычников, издав указ, по которому всем подданным Империи запрещалось входить в храмы и приносить жертвы идолам: «Никто да не осквернится жертвоприношением, не умерщвляет невинных животных, не входит в капища, не защищает кумиров, создаваемых рукой человека, под страхом быть виновным пред законом Божеским и человеческим».

Другими законами, принятыми вскоре после этого, подвергались строгим наказаниям лица, гадавшие о будущем на внутренностях животных, и маги. В соответствии с эдиктами императора правители провинций, посещавшие капища, подвергались денежному штрафу в размере 15 фунтов золота, и даже чиновники подлежали наказанию, если они не пытались препятствовать предосудительным действиям своим начальников. Наконец, в 392 г. святой император издал закон, которым категорически запрещал приносить языческие жертвы под угрозой смертной казни, а любое иное совершение обряда — под угрозой конфискации дома и земли. Правоведы и историки много спорят, предписывал ли св. Феодосий повсеместно разрушать языческие храмы? Скорее всего, такого закона издано не было, но, очевидно, император не запрещал эту инициативу, если она имела место со стороны епископата и начальников провинций. Кстати сказать, эта мера носила не только религиозный мотив, но и военный: нередко язычники, застигнутые во время отправления культа, устраивали настоящие бои с имперскими войсками, используя свои храмы, как крепости[497].

Один такой эпизод был связан с разрушением храма Бахуса и Сераписа в Египте. Епископ Александрийский Феофил, с которым мы вскоре столкнёмся ещё не раз, попросил разрешения императора снести первый из двух названных храмов по причине его крайней ветхости. После этого язычники закрылись во втором храме, периодически делая из него вылазки и предавая попавших в их руки христиан страшным мучениям: им ломали руки, распинали, бросали в выгребную яму. Но св. Феодосий не разрешил казнить убийц, ограничившись только разборкой храма Сераписа. Языческие идолы были вынесены прочь, а из разбитой головы Сераписа, к ужасу язычников, выбежала стайка крыс. После этого язычники массами стали переходить в христианство, включая самих жрецов, среди которых держалось древнее предание, будто их вера закончится, как только восторжествует религия Креста[498].

После того, как св. Феодосий стал практически единовластным владыкой Римской империи, его взор устремился на Запад, где, несмотря на все старания Грациана и Валентиниана Младшего, язычество до сих пор имело крепкие позиции. Император приказал изменить календарь, приказав считать все дни года обыкновенными. Исключение составили 125 дней, которые могли отмечаться и язычниками и христианами, в частности, дни рождения императоров и основание столиц государства. Но самый сильный удар был нанесён по язычеству, когда император повелел вынести из курии алтарь и статую Победы. Эти символы старой веры уже испытали на себе все превратности судьбы: они были вынесены при св. Константине Великом, возвращены при Отступнике, вновь удалены из сената при Грациане, и опять восстановлены на старом месте при узурпаторе Максиме. Когда сенат обратился к Валентиниану Младшему с просьбой вернуть статую на место, тот по совету св. Амвросия обратился за советом к своему старшему сотоварищу, который, конечно, не поддержал язычников. Теперь же св. Феодосий поставил вопрос ребром, письменно задав вопрос сенаторам: «С кем вы? Почтение Юпитеру или почтение Христу должно быть государственной религией?». И хотя среди членов сената было много язычников, большинством голосов старая вера была отвергнута во имя веры во Христа.