Что знал Сталин - Дэвид Мёрфи

К тому же, потеря опытных командиров на уровне бригад и дивизий из-за страшных сталинских «чисток» 1937–1938 годов, увеличивала количество жертв, когда вновь назначенные, но неопытные командиры тщетно пытались решить поставленные задачи. Из-за невозможности поставить необходимое количество грузовиков, тракторов и лошадей, указанных в мобилизационных планах, многие части испытывали критические нехватки в транспорте. Не удивительно, что наступление на Западном и Северо-западном направлениях катастрофически провалилось, еще более способствую скорейшему развалу этих направлений. Только на Юго-западном фронте контрнаступление бронетанковых сил имело некоторый успех[493].

Эти первые директивы были полумерами, притом — чересчур запоздалыми, чтобы повлиять на исход фронтовых баталий. 22 июня Президиум Верховного Совета своим Постановлением объявил мобилизацию на службу в ряде военных округов мужчин призывного возраста; этот шаг также должен был быть предпринят намного раньше. К 25 июня Вермахт продвинулся на 150 миль вдоль главных осей наступления, а удары авиации затруднили мобилизацию. Из-за того, что Люфтваффе продолжало уничтожать склады обмундирования, легкого вооружения и боевой техники, а также склады боеприпасов, пополнение не могло было быть должным образом экипированы. Новобранцев также было очень трудно доставить к местам службы. Железные дороги постоянно подвергались воздушным атакам. Главные и проселочные дороги были забиты гражданским населением из приграничных областей, которые в панике убегали из зоны боевых действий на восток — зачастую колоннами, которые растягивались на десятки километров. Военный транспорт, артиллерия и движущиеся подразделения Красной Армии, старающиеся быстрее идти к фронту, бывали заблокированы ими на целые часы. И все эти скопления людей безжалостно расстреливались немецкими самолетами[494].

Главные немецкие усилия были предприняты в зоне ответственности Группы армий «Центр», которой командовал фельдмаршал Федор фон Бок. С ее пятьюдесятью дивизиями, подкрепленными на флангах танковыми группами, это была самая крупная и самая мощная из трех армейских групп, введенных в действие по плану «Барбаросса». Ей противостоял Западный фронт под командованием Д.Г. Павлова, который во время гражданской войны в Испании был советником по бронетанковой технике. Хотя офицер РУ, который служил с Павловым в Испании, в письменной характеристике критиковал его личные качества и сомневался в его способностях военачальника, Павлов произвел хорошее впечатление на Сталина, и его назначили командующим Западным особым военным округом. Начиная с середины июня, он неоднократно просил разрешения занять оборонительные объекты во вновь построенных укрепрайонах. Однако такого разрешения он не получил[495].

Вечером 21 июня, накануне германского вторжения, Павлов был в Минске, в театре. Он был убежден успокоительными речами из Кремля, что немцы не намереваются начать войну, поэтому нападение было для него полным сюрпризом. Хотя отряды пограничников оказали ожесточенное сопротивление на границе, а фронтовая авиация старалась сохранить контроль в воздухе, Люфтваффе подавило их сопротивление. В первый день Западный фронт потерял 738 самолетов или 40 процентов всей авиации. Немцам удалось превзойти советских летчиков, а их машины оказались технически более совершенными.

Потрясенный такими потерями, командующий фронтовой авиацией генерал-лейтенант Колец, еще один ветеран испанской войны, покончил жизнь самоубийством. Начальник управления пропаганды фронта Д.А. Лестев сообщил: «В 17.00 22 июня Колец застрелился в своем кабинете. Подозреваемая причина самоубийства — трусость и потери, понесенные авиацией. Командование фронтовой авиацией принял на себя генерал-майор А.И. Таюрский». Между тем, около 2 часов утра 22 июня, перед германским вторжением, Колец и его заместитель Таюрский просили разрешения у Павлова, чтобы военно-воздушные силы были приведены в полную боевую готовность и рассредоточены по запасным аэродромам в соответствии с приказами Тимошенко[496].

Уничтожение воздушных сил на Западном фронте привело к еще одному трагическому эпизоду, показавшему, что эти войска были просто на готовы к сражению с Люфтваффе Геринга. Командир 9-й смешанной авиадивизии Западного фронта Сергей Черных, был так ошеломлен потерей большинства самолетов на земле, что сбежал. Позднее его обнаружили в Брянске и сразу же расстреляли[497].Проблемы Западного фронта были действительно катастрофическими, тем не менее, в Москве имели очень смутное представление о действительном положении дел. Так, 26 июня Сталин приказал Жукову уехать из Киева, направиться на Западный фронт и попытаться определить, что необходимо сделать. После того как Жуков провел три дня с руководителями войск фронта, он понял, что они потеряли контроль над ситуацией и не знают об условиях, в которых находятся их войска. Через несколько дней постоянных боев, в условиях непрерывного воздействия «Штука» ‹немецких пикирующих бомбардировщиков — прим. пер.›, 2-го воздушного флота, Западный фронт больше не представлял боеспособной силы.

Минск был оставлен 28 июня, а 30-го Сталин отстранил Павлова от руководства фронтом. Впоследствии он был арестован и обвинен как ответственный за потери, понесенные войсками фронта. 7 июля он подвергся допросу. Ордер № 378 от 6 июля 1941 года на арест Павлова был подписан заместителем начальника следственного отдела 3-го управления Наркомата обороны (военная контрразведка) Б.С. Павловским, завизирован Тимошенко и утвержден прокурором СССР Бочковым. В ордере указывалось на участие Павлова участие в антисоветском заговоре. Впоследствии, утверждая и подписывая смертный приговор Павлову, Сталин указал, что «нужно выбросить всю эту глупость о заговорщической деятельности. ‹…› Тогда всем фронтам из этого приговора будет понятно, что пораженческие настроения будут безжалостно караться». (Одно это утверждение Сталина делает очевидным, что он не только знал об арестах и пытках, но и понимал, что установившаяся практика обвинений в заговорах фабриковалась[498].)

Павлова на короткое время заменил А.И. Еременко, затем Тимошенко — с Мехлисом, в качестве члена Военного совета фронта. Почти сразу Тимошенко арестовал других членов командования фронта, как ответственных за катастрофу в Белоруссии[499].

Одной из причин гибельного поражения Западного фронта была слабость Северо-Западного фронта, образованного на базе Прибалтийского особого военного округа, заключавшего в себя все новоприобретенные Прибалтийские республики. Северо-Западному фронту противостояла германская армейская группировка Риттера фон Лееба. Она была усилена добавлением 3-й танковой группы «Север». Немцы были сильнее, чем советский Северо-Западный фронт в личном составе, артиллерии и танках. Количество самолетов обеих группировок было равным, но баланс был нарушен потерями, сразу же понесенными советской стороной. К тому же, командующий Северо-Западным фронтом Ф.И. Кузнецов был пассивным человеком с относительно небольшим опытом командования[500]. Он сменил Александра Локтионова, арестованного 19 июня. Локтионов командовал ВВС РККА, а затем стал первым командующим нового Прибалтийского особого военного округа[501].

8 июля, в рапорте, посланном Сталину военной контрразведкой, утверждалось, что «в первые несколько часов после нападения вражеской авиации, Кузнецов запрещал самолетам взлетать и уничтожать противника. 8 результате подразделения фронтовой авиации опоздали вступить в бой, а к тому времени значительная часть самолетов уже была уничтожена на земле». Рапорт заканчивался выводом, что «воздушные части ВВС Северо-Западного фронта неспособны к активным боевым операциям». Задержки, вероятно, были вызваны настойчивыми требованиями Сталина, чтобы советские командиры не провоцировали немцев. Маловероятно, что они бы произошли, если б такой опытный военачальник, как Локтионов, оставался командующим[502].

Во время допроса Павлова спросили: «Кто виновник прорыва на Западном фронте?» Он ответил, что «…основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов, литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса»[503].

Однако не только литовские части создавали проблемы Северо-Западному фронту. Население всей Прибалтики активно поддерживало Вермахт, показывая немецким войскам расположение позиций Красной Армии, в результате чего Люфтваффе громило эти части пикирующими бомбардировщиками. Огромное число офицеров и рядовых 22-го Эстонского стрелкового корпуса перешли на сторону немцев, сделав невозможным для командиров составить точные рапорта о потерях. Массовое дезертирство на сторону врага не ограничивалось прибалтами. Руководство 26-й армии Юго-Западного фронта сообщило, что за две недели боев она потеряла почти 4000 бойцов в результате дезертирства, в основном западных украинцев. Сходные проблемы были и в 30-й армии Западного фронта, где многие пропавшие без вести были дезертирами-белоруссами. В то же время, в 325-й дивизии 10-й армии было арестовано 446 украинцев, белорусов и прибалтов[504]. Такова была расплата за преимущества, полученные Сталиным за насильственное включение этих территорий в состав Советского Союза. На отношение этих людей, без сомнения, также воздействовала насильственная высылка из Прибалтийских республик многих тысяч «антисоветских элементов» в предшествующие немецкому нападению дни.