Кровавые обещания - Райчел Мид

— От сиденья тебе тоже ничего не сделается, — ответил он. — Я ведь уже сказал, что не причиню тебе вреда.

— Вред — понятие субъективное. — Потом, внезапно ощутив прилив бесстрашия, я подошла и села в кресло напротив него. — Доволен?

Он наклонил голову, несколько прядей темных волос выбились из небольшого, завязанного сзади конского хвоста.

— Ты по-прежнему прекрасна, даже после сна и небольшой схватки. — Его мерцающий взгляд обратился на груду нарядов, которую я бросила на пол. — Ничего не понравилось?

— Я здесь не для того, чтобы играть с тобой в переодевания. Дизайнерские платья не убедят меня в желании стать членом клуба стригоев.

Он вперил в меня долгий, пронизывающий взгляд.

— Почему ты не доверяешь мне?

Я тоже уставилась на него, только с выражением недоверия.

— И ты еще спрашиваешь? Ты похитил меня. Чтобы выжить, ты убиваешь невинных людей. Ты совсем другой.

— Я лучше, я же говорил тебе. А что касается невинности... — Он пожал плечами. — На самом деле в мире нет невинных людей, зато есть хищники и добыча. Те, кто сильнее, побеждают тех, кто слабее. Таков естественный порядок вещей. Ты раньше увлекалась естествознанием, если не ошибаюсь.

Я отвела взгляд. В школе, помимо уроков, имеющих отношение к делу стража, мне нравилась биология. Нравилось читать о поведении животных, о выживании сильнейших. Для меня Дмитрий был мужчиной экстра-класса, не знающим себе равных с точки зрения силы.

— Это другое, — сказала я.

— Но не в том смысле, как ты думаешь. Почему тот факт, что мы пьем кровь, кажется тебе таким странным? Ты видела, как морои делают это. Ты сама позволяла морою пить свою кровь.

Я вздрогнула, мне вовсе не хотелось углубляться в то, как я позволяла Лиссе пить мою кровь, когда мы жили среди людей. Еще меньше хотелось вспоминать о выбросах эндорфинов, сопровождающих укус вампира, и о том, как я едва не стала в этом смысле «наркоманкой».

— Они не убивают.

— И, поверь, много теряют. Это потрясающе. — На мгновение он закрыл глаза, потом снова открыл их. — Пить кровь другого, смотреть, как жизнь уходит из него, и чувствовать, как она вливается в тебя... Одно из самых удивительных ощущений в мире.

Его рассуждения о том, как он убивает других, усилили мою тошноту.

— Это мерзко и подло.

Это произошло так быстро, что я не успела среагировать. Дмитрий вскочил, схватил меня, притянул к себе и толкнул на кушетку, наполовину навалившись на меня. Я была так ошеломлена, что даже не сопротивлялась.

— Вовсе нет. И в этом ты должна доверять мне. Тебе понравится. Я хочу быть с тобой, Роза. Правда, хочу быть с тобой. Мы свободны от правил, которые предписывают другие. Мы можем быть вместе теперь, сильнейшие из сильных. Можем получить все, что хотим. В конечном счете мы можем стать такими же сильными, как Галина. Заполучить такой же роскошный особняк, свой собственный.

Его кожа оставалась холодной, но давление тела вызывало ощущение тепла. С такого близкого расстояния краснота в глазах прямо сверкала, и когда он говорил, я видела клыки. Я привыкла видеть клыки у мороев, но у него... это было ужасно. Мелькнула мысль попытаться вырваться, но я сразу же отвергла ее. Если Дмитрий хотел, чтобы я лежала, я буду лежать, никуда не денусь.

— Мне этого не нужно, — ответила я.

— И меня ты тоже не хочешь? — С недоброй улыбкой спросил он. — А ведь раньше хотела.

— Нет, — солгала я.

— Чего же ты хочешь в таком случае? Вернуться в Академию? Служить мороям, которые, не задумываясь, подвергнут тебя опасности? Если тебе по душе такая жизнь, зачем ты пришла сюда?

— Я пришла, чтобы освободить тебя.

— Я свободен. И если бы ты вправду хотела убить меня, ты уже сделала бы это. — Он слегка сместился, придвинув лицо к моей шее. — Но ты не смогла.

— Я допустила промашку. Больше этого не произойдет.

— Предположим, я тебе поверю. Предположим, что сейчас ты способна убить меня. Предположим, ты даже сумеешь сбежать. А потом? Вернешься домой, к Лиссе, и позволишь ей выплескивать на тебя тьму духа?

— Не знаю, — ответила я.

И это была чистая правда. За пределы того, чтобы найти его, мои планы никогда не простирались.

— Ты же в курсе, эта тьма поглотит тебя. Как бы далеко Лисса ни находилась, пока она использует магию, ты всегда будешь ощущать побочный эффект. По крайней мере, пока она жива.

Я застыла в его руках и отвернулась.

— Как это понимать? Ты, как Натан, хочешь выследить и убить ее?

— Меня совершенно не волнует ее судьба, — ответил он. — Ты — вот кто меня волнует. Если тебя пробудить, ваша связь разрушится, и тебе больше ничто не будет угрожать. Ты станешь свободна.

— А с ней что произойдет? Она останется совсем одна.

— Как я уже сказал, меня это не волнует. Быть с тобой — вот что волнует меня.

— А я не хочу быть с тобой.

Он повернул мое лицо к себе. И снова возникло это странное ощущение — что я с Дмитрием и не с Дмитрием. Любовь и страх.

Он прищурился.

— Я тебе не верю.

— Верить, не верить — твое право. Все изменилось.

Его губы изогнулись в пугающей, самодовольной улыбке.

— Лжешь. Я чувствую. Я всегда чувствовал тебя.

— Это правда — раньше я тебя хотела. Но теперь не хочу.

Если упорно твердить одно и то же, может, так и будет.

Он придвинулся ближе, и я замерла. Еще полдюйма, и наши губы соприкоснутся.

— Мой облик... моя сила... я изменился. К лучшему. Но во всем остальном я прежний, Роза. Моя сущность не изменилась. Связь между нами не изменилась. Ты просто этого не понимаешь.

— Все изменилось.

Его губы были так близко, что я не могла думать ни о чем, кроме его быстрого, но страстного поцелуя в прошлый раз, когда он был здесь. Нет, нет, нет. «Не думай об этом».

— Если я действительно полностью изменился, тогда почему не пробуждаю тебя насильно? Почему предоставляю тебе выбор?

Я хотела резко ответить, но слова замерли на губах. Отличный вопрос. Действительно, почему он предоставляет мне выбор? Стригои не предоставляют своим жертвам выбора. Они безжалостно убивают и берут то, что хотят. Если Дмитрий действительно хотел, чтобы я стала такой же, как он, ему следовало обратить меня, как только я оказалась в его руках. Прошло больше суток, а он лишь одаривает меня роскошными подарками. Почему? Обрати он меня, и я, конечно, воспринимала бы все так же извращенно, как он. Пробуждение существенно упростило бы дело.

Я молчала, и он снова заговорил:

— И если я совсем другой, почему раньше ты ответила на мой поцелуй?

Я по-прежнему не знала, что сказать, и его улыбка стала шире.

— Нет ответа. Ты знаешь, что я прав.