Принуждение к миру - Дмитрий Владимирович Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё до моего назначения в САВО прилетал товарищ Мао в Москву на встречу к Сталину. Довёл до него Виссарионович изменившуюся обстановку в мире и на Дальнем Востоке. Мы с японцами договорились и за себя, и за китайских коммунистов – СССР на Японию не нападает, и КПК не ведёт против японцев никаких активных действий, а японцы, в свою очередь, обязуются не проводить никаких военных операций против районов Китая, контролируемых КПК. Отдельно было добавлено требование о сведении к минимуму противостояния КПК с Гоминьданом. По этой теме Сталин просил Мао ограничиться сугубо оборонительными действиями, с тем чтобы не отвлекать силы Гоминьдана от боевых действий против Японии. Товарищ Мао возмущался. Как так? Сидеть и ничего не делать? Ну почему же не делать? Дел выше крыши! Восстанавливайте народное хозяйство в контролируемых районах, обучайте-крепите армию, проводите социалистические реформы, обучайте-воспитывайте население, отправляйте своих людей учиться в СССР, готовьте управленческие и партийные кадры для территорий, подконтрольных японцам и Чан Кайши, – ведь существующее положение невечно. Всего на три года передышка. Всего три года до решительного удара по японским милитаристам и гоминдановским националистам. Не такой уж и большой срок. Готовьтесь к решающему сражению, и Советский Союз вам поможет[82].
Но Мао предъявлял претензии Сталину. Зачем Внутреннюю Монголию в МНР передают? Что это за такая Советская Республика Восточного Туркестана? Что это за Свободное Государство Тибет? Почему СССР признаёт Маньчжоу-Го независимым государством? Это всё провинции единого и неделимого Китая, и их судьбу, и судьбу их народов должна определять только Коммунистическая партия Китая и будущее коммунистическое правительство единого социалистического Китая!
В общем, не сошлись во мнениях-взглядах товарищ Сталин и товарищ Мао. Более того, по возвращении в Китай начал Мао репрессии против своих однопартийцев, разделяющих взгляды товарища Сталина. Пришлось мне ситуацию разруливать, пока маоисты дров не наломали.
Получил товарищ Мао от советских товарищей послание. Не время для ссор-разногласий. Не нравится вам Советский Восточный Туркестан – хрен с вами, пусть будет Китайский Советский Синьцзян. СССР построит в Синьцзяне несколько военных заводов и откроет там пару-тройку военных училищ, и филиалы советских вузов там откроет. Будет Синьцзян промышленной и кадровой базой будущей Китайской народно-освободительной войны-революции. Приезжайте, дорогой товарищ Мао, в Урумчи, обсудим там, что, когда и где строить-открывать.
На трёх подаренных китайцам Советским Союзом «Ли-2» вылетела китайская делегация в Синьцзян. Вот только погода подкачала. В Урумчи – гроза-ливень. Не принимает тамошний аэропорт самолёты. Пришлось садиться гораздо севернее, на затерянном в горах аэродроме. Это так пилоты пассажирам объявили-объяснили. А на том горном аэродроме товарища Мао уже ждала тёплая встреча. Тёплая вода в кожухах «максимов», раскалённые пули калибра 7,62 мм, горячие гильзы горкой у пулемётов. Только о той встрече ещё долго никто не узнает. Вообще, наверное, никто лишний никогда не узнает. Нету документов на эту тему ни в одном архиве. Бойцы из роты осназа НКВД давно научены рот на замке держать. А официально было объявлено, что самолёты, вёзшие китайскую делегацию, в сложных метеорологических условиях потеряли ориентировку и врезались в одну из множества в здешних местах гор. Товарищ Мао, тридцать два высокопоставленных функционера КПК и командира НОАК, сорок пять закалённых в боях бойцов НОАК погибли в авиакатастрофе в горах Восточного Туркестана. Тяжёлая утрата для компартии Китая, китайского народа и всего прогрессивного человечества.
Но жизнь-борьба на этом не заканчивается. Борьба-революция без жертв не бывает. Запишут имена погибших борцов на страницах будущих учебников истории. А живым надо идти дальше. Временным Председателем ЦК КПК сейчас является товарищ Ван Мин[83]. Надеюсь, что скоро его нынешний статус станет постоянным. Вполне вменяемый товарищ оказался. Я уже успел с ним пару раз пересечься. Первый раз на символических похоронах Мао Цзэдуна в Яньани. Второй раз, две недели назад, товарищ Ван прилетал в штаб САВО, в Ташкент, вместе с председателем ЦИК СРВТ Ахметжаном Касымовым[84], обсуждать вопросы военно-технического сотрудничества Восточного Туркестана, коммунистического правительства Китая и Советского Союза.
Сегодня вот опять товарищ Ван Мин прилетит. Скоро должен сюда, к пирсу, подъехать с аэродрома. Прокатимся с ним по Иссык-Кулю на катере, поболтаем на всякие-разные конфиденциальные темы вдали от любопытных ушей-глаз. Должен я по итогам этой встречи принять решение о лечении Ван Мина. Лечить или не лечить? Он хоть и дожил в моей истории почти до семидесяти лет, но крепким здоровьем не отличался, да и покойник Мао его всякой гадостью травил постоянно. А будущему вождю будущего социалистического Китая нужно крепкое здоровье. Вот Верховный и разрешил мне самому принять решение – делать или нет Ван Мину переливание моей крови. Мол, говорит, вы с ним почти ровесники, вам наши страны вести к коммунизму после того, как товарищ Сталин помрёт. Вот и решай-смотри, товарищ Брежнев, есть ли в Ван Мине гнильца или получится из него достойный и надёжный соратник-побратим.
Ну про смерть Виссарионовичу ещё, конечно, рано задумываться. Он и в моём прошлом-будущем ещё две пятилетки прожил, да и то не своей смертью умер. А здесь, после того как мы в Британии эпидемию сибирской язвы ликвидировали по большей части благодаря вакцине из моей крови и крови моих, так сказать, кровников, и после того как у медиков накопился достаточный материал наблюдений за теми, кому от меня кровь переливали, убедил я Сталина и ему грамм сто моей крови перелить. Классно получилось. Левая, покалеченная в детстве рука Сталина восстановилась, седина исчезла, внутренние болячки рассосались, помолодел Верховный. Так что, думаю, здесь Виссарионовичу ещё лет на двадцать сил у руля стоять хватит. Правда, и оборотная сторона у этого омоложения Вождя имеется. Достают теперь его соратники, не посвящённые в мою тайну, и коллеги по рулению государствами на предмет секретного кремлёвского омолаживающего лекарства-таблетки. Пришлось легендироваться. Николаю Ниловичу Бурденко вторую Сталинскую премию присудили за успехи в лечении чего-то заумно-медицинского. Так и к Бурденко пришлось после этого дополнительную охрану приставлять. А то проходу ему не
