Падшие - Дэвид Балдаччи

Она явно растерялась, но не стала его поправлять.

— Должно быть, беру с тебя пример, Алекс.

— А это хорошо? — тихонько спросила она.

— Наверное. Похоже, что люди стали воспринимать меня гораздо лучше, чем когда я жил в Огайо… — Декер ненадолго погрузился в молчание. — Я знаю, что в обществе мне частенько не по себе. Как-то неловко. И знаю, что нечто у меня в голове просто не дает мне сказать то, что нужно говорить в определенных ситуациях. Например, когда кого-то нужно… ну не знаю, утешить, успокоить. Но даже если я этого не говорю, это вовсе не значит, что я про это не думаю.

Джеймисон погладила его по плечу:

— Знаю, Амос. Правда знаю.

— Но я стараюсь. Это просто… просто не так легко, как когда-то.

Она улыбнулась:

— Думаю, что ты уже здорово продвинулся. И это дорога с двусторонним движением, Амос. Ты тоже делаешь меня лучше. И в расследованиях тоже. Когда мы с тобой стали напарниками, я частенько вообще не понимала, что творю.

Он кивнул, прислонился к кухонной стойке и принялся изучать свои собственные ноги.

— Помню, как было, когда Кэсси с Молли погибли. Понаехали родственники, дел тоже было по горло. Все были в шоке, а я… я просто не мог ничего делать. Совсем руки опустились. Просто сидел, как пень.

— А что удивляться? Такая страшная потеря…

— У множества людей такие же страшные потери, каждый божий день. И все-таки они не опускают руки.

— Ну, по крайней мере сегодня ты был молодцом. В самом деле здорово помог. Эмбер тебе крайне благодарна.

Он на это не ответил — просто почесал макушку.

— Так как все-таки самочувствие? — не отставала она.

— Как-то забавно, — только и сумел выдавить Декер.

— Память не подглючивала?

— Нет, как в тот раз — нет.

Она кивнула, хотя вид у нее был по-прежнему немного встревоженный:

— Что накопал в Нью-Джерси?

Он передал ей содержание своей беседы со Стэнли Ноттингэмом.

— Клад? — изумилась Алекс. — И ты во все это веришь?

— Думаю, что Брэдли Коста верил. Иначе зачем бы ему сюда переться?

— И он переехал из Нью-Йорка в эту дыру только из-за того, что где-то что-то услышал? Не вижу никакого смысла.

— Смысл есть, если Коста и сам что-нибудь раскопал. Ноттингэм сказал, что при последних беседах он был слишком уж хорошо информирован. А это говорит о том, что Коста действительно провел какие-то свои собственные исследования. Парень-то с Уолл-стрит. Там у них умеют проверять информацию. И есть еще кое-что…

— Что именно?

— Помнишь, Коста вступил во все местные общественные организации — «Киванис» и так далее?

— Угу, все на тех фотках есть. И что? Не вижу ничего странного.

— Но еще он вступил и в местное историческое общество.

— Думаешь, воспользовался их ресурсами, чтобы провести собственное исследование, и даже выяснил, где спрятаны сокровища? Так, что ли?

— Это совсем не исключено.

— А как же Джон Бэрон? Он что, про эти слухи и слыхом не слыхивал?

— Не знаю, но его предки клад точно искали. Помнишь дыры в стенах? И хотя там все здорово заросло, я и на земле кое-где видел следы, что там копали.

— Но ты же не считаешь, что Бэрон знает, где клад? — вновь спросила она.

— Если б он знал, то разве жил бы так, как живет сейчас?

— Тоже верно. Так что собираешься теперь предпринять?

— Пойду по следам Косты и попробую выяснить то, что выяснил он.

— Но зачем было его убивать?

— Если он раскрыл местонахождение клада, то вот тебе и мотив.

— А что тогда с тремя остальными?

— Не знаю.

— Послушай, как только пройдут похороны, я сразу опять начну тебе помогать.

— Это совсем необязательно. Ты сейчас больше своим родным нужна.

— Но я ведь женщина, Декер.

Он явно ничего не понял:

— Ну да, в курсе. И что с того?

— Это означает, что я существо многозадачное, — отозвалась она с улыбкой.

Амос кивнул:

— Ладно. Но будем еще держать в голове, что у нас тут и серьезная наркоторговля вписана, причем с полным букетом вплоть до насильственных преступлений. Я пробил Брайана Коллинза по базе ФБР. Совершенно хладнокровный убийца. Если тут и еще такие же болтаются поблизости, то нам придется туго.

— Эй, вообще-то это наша с тобой работа.

Он посмотрел на нее так пристально, что она тут же поспешила сказать:

— Знаю-знаю. Ты не хочешь, чтобы со мной что-нибудь случилось. Но я сама на такое подписывалась. Без всяких ограничений. Я прикрываю твою спину, ты — мою, так ведь?

Он кивнул:

— И вот еще что, Декер…

— Что?

— Я… я тут случайно услышала твой разговор с Зоей на лестнице, перед твоим отъездом в Нью-Джерси.

Амос отвел взгляд, насупился.

— Ты просто молодец, что все ей рассказал. Я знаю, это ей очень помогло. И… и спасибо тебе за это.

Все еще глядя в сторону, Декер ответил:

— Она еще совсем ребенок. Ни к чему ей вообще все эти вещи.

— Но раз уж пришлось, то очень хорошо, что у нее теперь такой друг, как ты.

— И такая тетя, как ты, — добавил он.

Опять потер макушку, пытаясь разгладить по-прежнему торчащие во все стороны волосы.

— По-моему, ты чем-то обеспокоен, — произнесла Джеймисон. — Это ведь никак не связано с расследованием?

Он покачал головой.

— Что же тогда?

— В том институте, куда меня отправили после черепно-мозговой травмы, мне много чего наговорили, но кое-что из сказанного особенно не дает мне покоя.

— Что именно?

— Они сказали, что поврежденный мозг постоянно меняется. Первой реакцией стали абсолютная память и синестезия. Но предупредили еще, что в дальнейшем могут быть и другие изменения, даже спустя многие годы.

— Но уже больше двадцати лет прошло, и ничего не изменилось, верно?

— Пока я не получил здесь по башке.

— Но ты же говоришь, что сбои в памяти больше не повторялись. А что синестезия?

Декер посмотрел на нее.

— Когда я застрелил Брайана Коллинза, то не видел тот ярко-синий цвет, который обычно вижу.

— А какой цвет видел?

— Никакого. И ни обычного головокружения, ни клаустрофобии. В общем-то, ничего страшного, не особо-то это приятные вещи. Но это означает, что у меня в голове и в самом деле что-то изменилось. И это, так сказать, немного нервирует.

— Да сама вижу. Наверное, действительно та недавняя травма как-то сказалась… Но синестезия, может, еще и вернется.

— С одной стороны, я не особо хочу, чтобы она возвращалась. С другой…

— С другой — ты боишься, что с тобой произошли и еще какие-то перемены?

Теперь Амос смотрел ей прямо в