Любить Эванджелину - Линда Ховард

Роберт решительно вглядывался в ее лицо, ища способ разрушить стену, которую она выстроила между ними.

— Тебе так легко от меня не избавиться. Я знаю, ты злишься, но…

Она рассмеялась, однако смех получился совсем невеселым, а каким-то горьким и пустым. От этого звука Роберт вздрогнул.

— Вот, значит, почему ты решил «поухаживать» за мной? Вижу, ты неплохо изучил меня, пытаясь найти, с какой бы стороны подойти, чтобы приручить, — горько произнесла она. — Но ты-то сам ничего не чувствуешь, не так ли? Ты наблюдаешь, оцениваешь реакции других людей, чтобы успешнее манипулировать ими. — Услышав, что голос звучит слишком напряженно и вот-вот сорвется, Эви ненадолго замолчала, чтобы восстановить самообладание, после чего продолжила: — О, нет! Я не злюсь. Может, лет, эдак, через пятьдесят это и будет похоже на злость. — С этими словами она резко развернулась и взялась за ручку двери.

— Эви!

Резкий окрик хлестнул по ее нервам, словно удар кнута, и вопреки всему она остановилась, сжавшись от неприкрытой властности, с которой Роберт отдал этот приказ. Не хладнокровный стратег, а безжалостный завоеватель.

— Как тебе удалось выплатить кредит? — четко и резко спросил он.

Эви очень медленно повернула голову, глядя на него через плечо, в ее потемневшем взгляде читалась беззащитность и боль.

— Я продала свой дом, — наконец ответила она и вышла.

Глава 17

Роберт бросился было за Эви, но потом остановился. Выругался и со всего маху впечатал кулак в столешницу. Сейчас он все равно ничего не смог бы ей объяснить, пока нет. Каждая клеточка его тела умоляла остановить Эви, но он принудил себя этого не делать и позволил ей уйти. Он просто стоял и слушал, как тихо хлопнула дверца пикапа, а затем заурчал оживший двигатель. Она не стала демонстративно вращать колесами, заставляя машину работать на холостом ходу или использовать другие подобные приемчики, нет, она просто сдала назад до самого конца подъездной дорожки и, развернувшись, умчалась прочь, по-видимому, не имея ни малейшего желания устраивать тут представление.

Боже! Она продала свой дом. Безумство ее безрассудного поступка поразило его, и внезапно с ослепляющей ясностью он осознал, что она никогда не была связана с Мерсером, ни в коей мере. Женщина, готовая зарабатывать деньги на измене стране, ни за что не стала бы продавать свой дом, чтобы выплатить долг. Да, может, она и бросала свой причал среди дня, чтобы встретиться с Мерсером на озере, но наверняка это не более, чем ужасное совпадение. Эви совершенно ни в чем не замешана, а его хитроумные интриги стоили ей родного очага.

Что бы он ни сказал, сейчас она ничего не стала бы слушать, но вот потом, когда ему удастся уничтожить это гнездо предателей и засадить Мерсера за решетку, он вынудит ее понять, почему поставил под угрозу ее право выкупа по закладной. То, что он подозревал Эви в шпионаже, было еще одним скалистым рифом, который ему предстояло преодолеть, проявив мастерство навигации, если он намеревается ее вернуть. О, он ничуть не заблуждался в том, что вновь завоевать ее расположение будет не так-то просто, но наградой за это станет сама Эви, а Роберт Кэннон не признавал отказа в том, чего действительно хотел. А хотел он Эви, нуждаясь в ней так сильно, как никогда ни в чем и ни в ком за всю свою жизнь.

Безусловно, он должен возместить нанесенный ей ущерб, однако в данном случае ему одними извинениями и объяснениями не отделаться. Эви самая немеркантильная особа из всех, кого он когда-либо встречал, да к тому же с обостренным чувством справедливости, а потому предложение о денежной компенсации она, скорее всего, с негодованием отвергнет. Можно выкупить ее дом у новых владельцев — конечно, поначалу они наотрез откажутся, хотя, цинично предположил он, если предложить им двойную цену, это решит дело в его пользу, — и подарить ей, правда, сам Роберт предпочел бы, чтобы у Эви был новый дом, большего размера. Самое простое решение подарить ей его собственный. Для него тот мало что значил, так как при желании он в состоянии купить недвижимость где угодно, но вот Эви нуждалась в корнях, в месте, которое принадлежало бы ей и только ей. Таким местом вполне может стать просторный загородный коттедж, убежище, куда они могли бы сбегать, чтобы передохнуть от суматохи и шума Нью-Йорка, жилье, где Эви могла бы остановиться, если бы захотела навестить Бекки.

Роберт нагнулся, достал из мусорной корзины сложенный листок, будь он неладен, и прочитал. Три лаконичных предложения, Фелис, как всегда, суперпрофессиональна и оперативна. С кредитом уже больше ничего нельзя было сделать, и секретарь, осознавая это, уведомила шефа, отправив сообщение по факсу, вместо того чтобы позвонить, полагая, что не стоит попусту тратить время — как свое, так и его — на разговор. Таким образом, он сразу же получил информацию, но ответить мог на досуге. Фелис настоящий гений, когда дело касается экономии драгоценных секунд рабочего дня, и, как следствие такого рационализма, у нее оставалось больше времени на то, чтобы посвятить его действительно важным вещам. В данном же случае ее ловкость в достижении сверхпроизводительности в сжатые сроки не только не принесла пользы, но, вполне возможно, стоила ему Эви.

Нет. Что бы ни случилось, но он не позволит Эви уйти.

Эви вела машину практически на автопилоте, отчаянно стараясь держать себя в руках, чтобы не лишиться остатков самообладания. Она попыталась отвлечься и ни о чем не думать, но это оказалось невозможно. Как в одно и то же время можно испытывать столь жуткое оцепенение и столь страшную боль? И эта боль ощущалась так явно, будто ее действительно сильно избили, от чего теперь все тело словно разрывало на части. Никогда раньше она не чувствовала такого сильного одиночества или такого холода и опустошения. Жар солнечных лучей скользнул по ее коже, но и ему не под силу согреть ее. Создавалось впечатление, что странный холод и пустота пробирают ее до самых костей.

Почему? Она так и не спросила Роберта об этом, но и думать о мотивах, побудивших его так поступить с ней, не могла. И вообще, ничто из того, что он мог бы сказать ей, больше не имело значения. Потому что единственным неопровержимым фактом являлось то, что Роберт ухаживал за ней по причинам, не имевшим ничего общего ни с любовью, ни даже с влечением плоти. Он самым банальным образом использовал возникшую между ними близость, которой сознательно добивался, чтобы получить допуск к необходимой ему информации, и, получив желаемое, обратил эти сведения против Эви. Но как он вообще узнал о кредите? Эви предположила, что выяснить это можно было из отчета о кредитных операциях, однако более правдоподобным ей казалось то, что он понял это из бумаг, лежавших в ее письменном столе. Он имел предостаточно возможностей сделать это — да хотя бы в свой первый визит к ней домой. Она хорошо помнила, что тогда он подвез ее, чтобы она могла сменить одежду после того, как Джейсон свалился в воду, и Эви ненадолго оставила Роберта одного, пока принимала душ и переодевалась.