Пламя страсти - Тамара Лей

— Дайте мне обещание, Джослин.

Встрепенувшись, она заглянула ему в глаза. Нежность, которую они излучали, потрясла ее до глубины души. И привела в смятение. Что он имеет в виду?

— Какое обещание?

Мужчина наклонился к ней.

— Обещайте мне быть сильной. Не позволяйте жителям Эшлингфорда увидеть, что вы боитесь. Иначе они потеряют голову от страха. Теперь вы — их госпожа, и, как только у подданных возникнут малейшие сомнения или неуверенность, они обратятся за поддержкой к вам. В их глазах вы должны выглядеть сильной. Это важно и для Оливера. Вы обещаете мне?

Чувствуя, что любовь к Лайму сильнее страха смерти, Джослин согласилась.

— Я сделаю то, о чем вы просите.

Он прочел на ее лице то, что она старалась прятать глубоко в душе.

— Вы любите меня, Джослин? — прямо спросил рыцарь.

Женщина осознавала, что ей следовало стыдиться подобного вопроса, однако она не испытывала стыда. Напротив, вопрос Лайма казался ей вполне естественным. Не вымолвив ни слова, она медленно кивнула головой.

Глубоко вздохнув, лорд Фок нагнулся и нежно поцеловал молодую вдову в щеку.

— Не забудьте о данном обещании, — напомнил он и, повернувшись, удалился.

Лайм оглянулся назад. Впервые, покидая Эшлингфорд, он сделал это. Соблазн был настолько велик, что даже старая примета, в которую верили ирландцы (а именно их кровь текла в его венах) не смогла удержать рыцаря.

Одна-единственная мысль не давала ему покоя, пока он выезжал за ворота замка: смотрит ли Джослин ему вслед. Видит ли она из окна своей спальни, как он в сопровождении рыцарей пересекает двор и покидает замок? Или, может, она все еще находится в подвале, где, дав волю чувствам, безутешно рыдает?

Испытывая непривычную щемящую боль в груди, лорд Фок направил коня по дороге в Торнмид.

Глава 20

Чума пришла в Англию с юга, куда отправились в надежде на лучшую жизнь большинство людей из Торнмида. Теперь, подгоняемые страхом, они с готовностью возвращались обратно в баронство, думая найти там спасение от смертельной болезни.

Однако их надежды не оправдались, потому что эпидемия с быстротой ветра распространялась на север. Лайм ожидал появления первых больных в поместье со дня на день. Ему предстояло удержать людей там, где они родились и жили, и не позволить им уйти дальше на север.

Первым делом лорд Фок вывел подданных на поля. Так как численность населения Торнмида возросла за счет вернувшихся, предстояло вспахать и засеять дополнительные участки земли, чтобы прокормить всех зимой. Лайм понимал, что урожай будет довольно скромным, но он мог помочь людям не умереть с голода. Барон обещал подданным поддержку и собирался сдержать данное слово, даже если ему пришлось бы потратить на нужды обитателей Торнмида последние гроши.

Удобно устроившись в кресле, лорд Фок перечитывал письмо, которое намеревался отправить сэру Хью. В последнем послании управляющий сообщил, что дела в Эшлингфорде идут хорошо, поэтому Лайм решил отложить возвращение еще на неделю. Он захотел остаться в Торнмиде до Ламмаса, дня, знаменующего начало сбора урожая. Только так барон мог убедиться в том, что все подданные выполняют свою работу.

Скрутив пергамент, Лайм капнул немного расплавленного воска и запечатал послание кольцом с баронской печатью, затем позвал гонца сэра Хью. Рыцарь терпеливо сидел в зале уже полчаса в ожидании ответа.

Гонец торопливо подошел к лорду Фоку, а спустя несколько минут покинул замок.

Поднимаясь с кресла, Лайм почувствовал ноющую боль во всем теле. Он всегда гордился умением обрабатывать землю не хуже, нем крестьяне, но никогда прежде ему не доводилось трудиться так много. Почти каждый день с раннего утра и до позднего вечера барон проводил в поле, либо следя за работой, либо работая сам. Времени на сон почти не оставалось. Да сейчас было и не до отдыха.

Переступив порог башни, мужчина вышел во двор. Стоял сумрачный день. Лучи солнца едва пробивались сквозь затянувшие небо облака. В воздухе пахло дождем. Тучи темнели и тяжелели прямо на глазах, но, казалось, никак не решались низвергнуть накопившуюся влагу на землю. Лорд Фок удовлетворенно отметил про себя, что последние недели выдались удачными. Большая часть Англии продолжала страдать от проливных дождей, однако здесь, в Торнмиде, дождливых дней, к счастью, было не так много. В противном случае урожай сгнил бы на полях. Благополучие Торнмида напрямую зависело от урожая в Эшлингфорде. Десятая часть денег, вырученных за продажу зерна, пойдет на содержание Торнмида и подготовку его к предстоящей зиме, именно поэтому Лайм не переставал думать об Эшлингфорде и погоде, которая там стояла.

До конца светового дня оставалось около шести часов, когда лорд Фок появился во дворе.

— Добрый день, мой господин, — раздался женский голос.

Оглянувшись, мужчина увидел Мейв, женщину, по его поручению ухаживавшую за детьми Мейнарда. Добрая и сердечная по натуре, она сразу же приняла сирот, как родных, и они тоже полюбили ее, особенно маленькая Гертруда.

Ответив на приветствие няни, барон направился к конюшне, где один из воинов уже держал наготове оседланного жеребца. Не теряя ни секунды, рыцарь вскочил в седло.

— Вам нужно сопровождение, мой господин? — спросил воин, указывая на вторую оседланную лошадь.

— Нет, ты пока свободен, — ответил лорд Фок. — Остаток дня в твоем распоряжении.

Пришпорив жеребца, Лайм поскакал к открытым воротам. Там он заметил Гунтера, капитана стражников, который стоял, беседуя с одним из своих людей.

Барон пристально посмотрел на капитана, тот после минутного колебания почтительно склонил голову, тем самым подтверждая готовность служить новому господину.

Лайм отметил про себя, что их отношения заметно улучшились. Хотя Гунтер упрямо продолжал всем своим видом показывать недоверие к незаконнорожденному ирландцу, по воле короля ставшему его хозяином, его враждебность таяла с каждым днем.

Выехав за ворота, Лайм снова задумался о баронстве. Как мало времени! Ему, лорду Фоку, сейчас не хватало только времени. Когда чума решит бросить ему вызов? Нанесет ли она удар в спину?

Миновав подъемный мост, Лайм поехал по владениям Торнмида. По его собственным владениям!

— Сожалею, моя госпожа, — сказал сэр Хью, прочитав послание Лайма. — Речь идет всего об одной неделе.

Отец Уоррен, стоявший рядом с управляющим, сочувствующе посмотрел на Джослин.

Священник лучше, чем сэр Хью, понимал, что означала задержка лорда Фока для хозяйки Эшлингфорда, так как неделю назад она на исповеди призналась ему в любви к Лайму. Вместо обвинений и упреков, которые, несомненно, обрушил бы на нее Иво, отец Уоррен внимательно выслушал женщину и попытался утешить, заверив, что в конце концов все встанет на свои места и завершится благополучно. Джослин так и не поняла, что он имел в виду. После беседы со священником она испытала такое облегчение, что не стала даже просить объяснений.