Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

Наконец, после шести часового сидения — было уже 8.15 вечера — Громыко произнёс:

— Пора ехать на приём к австрийцам.

Все поднялись и направились к дверям, а Громыко отвёл Шульца в сторону.

— Не хотите ли Вы сказать мне ещё что— нибудь? — спросил он госсекретаря как бы ненароком.

— Нет, мы затронули все темы, — ответил тот.

— А как в отношении саммита? — поинтересовался Громыко.

— А что в отношении саммита? — переспросил Шульц.

Тут Громыко стал рассуждать, что надо бы обсудить время и место встречи глав государств. В Вашингтон Горбачёв не поедет — это исключено. Пусть лучше Рейган приедет в Москву.

— Это невозможно, — тут же отозвался Шульц. — В Москву Рейган не поедет ни при каких обстоятельствах. Если саммиту суждено состояться — он состоится в Вашингтоне.

— Может быть его провести в каком — либо нейтральном месте? — как — то робко предложил компромисс Громыко.  

Но Шульц продолжал стоять на своём: в Москву Рейган не поедет, Вашингтон лучшее место для проведения саммита и других инструкций он не имеет.

В общем, маразм крепчал. Главы государств говорили о необходимости встречи, а их министры не могли договорится, где её провести — в Москве, Вашингтоне или Женеве. Впрочем, это была старая и знакомая песня. И хотя её тянули двое, она оказалась лебединой для Громыко.

НАЧАЛО  ПЕРЕМЕН

Как гром среди ясного неба, 2 июля 1985 года на сессии Верховного Совета прозвучало, что Громыко, 28 лет стоявший у руля советской внешней политики, пошел на почетное повышение — Председателем Президиума Верховного Совета СССР, а министром иностранных дел назначен Э.А. Шеварднадзе.

В МИДе и полутора сотне посольств и консульств, разбросанных по всему миру, замерли и стали лихорадочно вспоминать, кто это и чем знаменит. На память пришло очень немного: на партийной работе Эдуард Амвросиевич пребывал «с пелёнок». В 18 лет стал завотделом Имеритинского райкома комсомола и с тех пор шёл на верх, не останавливаясь: секретарь ЦК ВЛКСМ Грузии, потом там же министр внутренних дел, шеф КГБ...  А осенью 1972 года был избран Первым секретарём ЦК компартии Грузии и занимал этот пост на протяжении 13 лет.

Но знаменит, пожалуй, был лишь одним: жёсткой борьбой то ли с коррупцией, то ли с неугодными ему партийными боссами. За первые два года пребывания его на посту Первого секретаря ЦК в Грузии было арестовано 25 тысяч человек. В общем, крутой был «батано».

 Ходил слух, что на одном из пленумов ЦК грузинской компартии Шеварднадзе предложил голосовать левой рукой. Не подозревавшие худого члены ЦК подняли руки, а Шеварднадзе медленно прошёлся вдоль рядов. На запястьях у большинства сверкали золотые швейцарские «Ролексы». Грозный секретарь велел немедленно снять их и передать в дар государству. Сам он носил простые часы советского производства.  

Но причем тут внешняя политика? Ломали голову и в зарубежных столицах — что происходит? А происходило вот что.

Как рассказывал Шеварднадзе, в конце июня ему позвонил Горбачев и сделал сногсшибательное предложение — стать министром иностранных дел. Времени для раздумий не дал — на следующий день состоится Политбюро, на котором Генсек будет обсуждать предстоящие перемены.

— У меня были большие сомнения, — вспоминал Шеварднадзе. — Я не имел никакого опыта в международных делах, а если встречал советника или посланника, то они казались мне очень важными персонами. О послах я уже не говорю.

В общем, он хотел отказаться, но Горбачев настаивал. Тогда грузинский секретарь выложил на стол свою козырную карту:

— Но я же не русский!

— Зато ты советский человек, — побил эту карту Горбачев своим тузом. — Нет опыта? А может быть это и хорошо, что нет. Нашей внешней политике нужны свежесть взгляда, смелость, динамизм, новаторские подходы.

29 июня 1985 года, как обычно в четверг, состоялось заседание Политбюро. Горбачев начал издалека. Он предложил покончить с совмещением двух высших должностей в Советском Союзе — Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета. С 1977 года их занимало одно лицо. Но теперь время другое. Генсек должен «сосредоточиться на вопросах партийного руководства обществом..., уделяя больше внимания тем участкам нашего развития, где решается судьба страны». А Председателем Президиума пусть будет Громыко.

О его перемещении уже ходили слухи. И вроде бы сам Андрей Андреевич хотел завершить свою долгую карьеру столь почетным образом. К тому же и возраст — 76 лет. В общем, эта часть плана Горбачева шока не вызвала. Но кто будет министром иностранных дел?

Между тем Горбачев в свойственной ему грубовато — откровенной манере говорил, что за последние годы в МИДе выросли крупные дипломаты — Г.М. Корниенко, С.В. Червоненко, А.Ф. Добрынин... Но «мысли у нас пошли в другом направлении. На пост министра нужна крупная фигура, человек из нашего с вами состава, которого мы хорошо знаем и в котором мы уверены».

— Воспитана целая когорта дипломатов, — попробовал было вмешаться Громыко.

Но Горбачев на это никак не отреагировал и неожиданно предложил назначить Шеварднадзе, подчеркнув, что внешняя политика должна находиться в руках партии. Ему присуще чувство нового, смелость и оригинальность подходов. Кроме того, «нужно иметь ввиду и такой момент, со значением произнёс Генсек: страна у нас многонациональная, и необходимо, чтобы это находило отражение и в составе центральных органов партии».[104]

В общем, всё стало ясно: Горбачёву не нужны на этом посту ни упрямый Громыко, ни карьерные дипломаты, связанные условностями дипломатической работы. К этому времени у него уже прорезался вкус к внешней политике и он сам, лично хочет ей руководить. А Шеварднадзе отводится роль послушного, безотказного исполнителя его воли. Это, видимо, понял, наконец, и упрямый Громыко, который до этого пытался напоминать про опытных дипломатов в МИДе. Он круто поменял позицию:

«Громыко. Предлагаю поддержать. Тов. Шеварднадзе — член руководящего центра. Это важно для министра иностранных дел.

Горбачёв. С МИДом нужно обращаться так, как он того заслуживает.

Громыко. Ленин говорил, что МИД — это отдел ЦК.

Пономарёв. Международная обстановка требует сильного руководителя.