Жернова истории 3 - Андрей Колганов

Задумались. Вот-вот, думайте, черт вас возьми! Что же поделать – тихой и мирной кооперативной эволюции так или иначе, но все равно у нас уже не выйдет.

В конце совещания, не давая ни себе, ни привлеченным специалистам расслабиться, быстро набросал жесткий график решения поставленных задач. Не сомневаюсь, что программу экстренных неотложных мероприятий по росту производства зерновых и развитию обобществленного сектора в сельском хозяйстве на 1928 год вчерне слепить сумеем достаточно быстро. Остановка будет за малым – убедить родные партию и правительство, что именно на исполнение данного замысла нужно в чрезвычайном порядке мобилизовать необходимые силы и средства. Опять Дзержинского уговаривать? Положим, уговорю. Но при наметившейся разноголосице в Политбюро его авторитета может и не хватить. Да даже наверняка не хватит! Тут надо крепко задуматься…

Если идти обычным бюрократическим путем – то это только через Феликса Эдмундовича – своего непосредственного начальника, председателя ВСНХ СССР. Кстати, он и как председатель ОГПУ должен быть в курсе этого начинания. Если и без всяких чрезвычайных кампаний акты кулацкого террора против сельских активистов исчисляются сотнями в год, то уж в ответ на экстраординарные усилия по развитию сельских коллективов противодействие кулаков резко возрастет. Так, что-то я резко тупить начал. Ничего не соображаю. Надо переключиться, да и рабочий день кончился. Всё, домой – отдохну маленько, да и обмозгую, что делать.

Хорошо, что после всех этих волнений возвращаешься домой, как в уютную гавань. Не в том смысли уютную, что там тишь, гладь, да божеская благодать, — хлопот всяких хватает, тем более, с рождением Лёньки, — а в том, что ждут меня там и любят. Душой там отдыхаешь.

Вот и сейчас, улучив минутку, когда Лида, оторвавшись от своих забот, села вместе со мной за стол поужинать, просто любуюсь ею и не могу насмотреться. Однако она у меня не только красавица, но и умница. И потому, когда дело дошло до чая, беру свой портфель и достаю из него два листочка с поспешно нацарапанными верным "Паркером" тезисами:

— Вот, Лидия Михайловна, взгляни-ка. Очень хотелось бы знать, что ты об этом думаешь.

Жена пробегает листки глазами и поднимает взгляд на меня:

— Ты же знаешь, Витя, что я в сельском хозяйстве не специалист…

— Но хотя бы общую идею ты уловила?

— А что тут улавливать? — она еле заметно дергает плечами, отчего плотно запахнутый на ней теплый халат чуть-чуть распахивается у ворота, приоткрывая ключичную ямку. — Ты же сам все сформулировал! — жена снова опускает глаза к строчкам тезисов и читает вслух: "Провести комплекс мероприятий по расширению запашки, повышению урожайности зерновых и экономическому регулированию зернового рынка с целью увеличить в текущем году долю товарного хлеба и объем хлебозаготовок".

— Тут вот какая проблема, Лида, — пытаюсь объяснить ей суть своих затруднений. — Если пойти с этими тезисами обычным путем, через Феликса Эдмундовича то, боюсь, это не даст результата. Дело в том, что сейчас в Политбюро по вопросу о хлебозаготовках мнения разделились. Рыков, Бухарин, Томский, Калинин – хотят с крестьянином помягче обойтись, заинтересовать его экономически. Но выше головы не прыгнешь. Негде нам взять ресурсы, чтобы интерес в крестьянине подогреть. Сталин, Молотов, Андреев, Косиор – за применение жесткого нажима на крестьянство, особенно зажиточное. А это чревато знакомой по "военному коммунизму" крестьянской хлебной стачкой. Я же ни на чью сторону не встаю, вот и боюсь, что они за своими спорами обо всем прочем позабудут и от моих тезисов отмахнутся.

— А ты хочешь и не к тем, и не к другим, и сделать упор не на том, как зерно взять, а на том, как его больше вырастить? — уточняет жена.

— Именно! — шустро же она соображает.

— Значит, надо, чтобы в Политбюро не только Дзержинский от ВСНХ с подобными предложениями выходил, — после краткого раздумья произносит жена. — Во-первых, коли затрагиваются проблемы сельского хозяйства, то никак нельзя обойти наркома земледелия РСФСР Александра Петровича Смирнова.

— Вот! Умница! — восклицаю с искренней радостью. Конечно же! С Наркомзема, значит, и начнем.

— А чтобы не отмахнулись, надо и еще кого-нибудь привлечь, продолжает Лида. — Скажем, пусть Смирнов еще и украинский Наркомзем подключит. Нет, — качает она головой после секундной паузы, — для Политбюро, пожалуй, этот уровень низковат будет… Тогда лучше выходить прямо на кандидатов в члены Политбюро: предсовнаркома УССР Власа Чубаря и председателя ВУЦИК Григория Петровского. Кагановича беспокоить не стоит – как я слышала, тот очень осторожный, и со всякими новыми идеями связываться не станет. А Григорий Иванович, как сопредседатель ЦИК СССР от Украины, может еще и нашего "всесоюзного старосту" подключить, который, к тому же, член Политбюро.

— И еще раз умница! — подскакиваю со своего места и расцеловываю благоверную в обе щеки. — Вот так, кружным путем, вопрос и запустим. Получится, что инициатива пойдет не от меня лично, и не от "левых", и не от "правых". А так, чисто по ведомственным колеям прикатится одновременно и в Совнарком, и в Политбюро. Правда, что программку всей этой затеи я состряпал – известно станет… — все-таки сомнения меня одолевают.

— А разве большая трудность изобразить дело так, что тебя уважаемые люди попросили? — отвечает на мои сомнения жена. — Те же Смирнов, Чубарь и Петровский. Ведь на самом деле попросят дать обоснование. И кого же еще им просить? Небось, не забыли еще, что программа кооперирования села, что Сталин озвучил на XIV съезде ВКП(б), под твоим руководством готовилась.

Вот так, с помощью Лиды, в общих чертах с бюрократическими ходами определился. Теперь, главное, не затянуть.

Правда же, хоть десять раз ее умницей назови, все равно мало не будет. И когда она научилась в хитросплетениях в нашей правящей верхушке так разбираться? У нее ведь и своей работы хватает. При этом Лида ведет себя, как заправская пламенная революционерка. Не захотела никого нанимать для ухода за ребенком, и в ясли его отдавать тоже не пожелала. С начала осени стала прямо с ним на руках на работу ходить. Пешочком, с колясочкой, от Страстной площади до Лубянской. Мессинг ей ширму в кабинете поставил, чтобы она могла без помех Леньку грудью кормить. И я свою лепту внести пожелал, раз уж отговорить не удалось. Понял уже, что пустое дело: если отговаривать, или, тем более, пытаться на нее надавить, то упрется, и встанет как скала, — не свернешь. Поэтому предложил:

— Может быть, тебе переноску сшить, чтобы Лёньку таскать было сподручнее?

— Переноску? — не поняла Лида.

— Ну, такую сумку-кенгуру, чтобы малыша на животе таскать можно было, а руки свободные… — коряво что-то у меня объяснения получаются. В ответ на мои слова Лида сначала прыснула, а потом не выдержала и зашлась в хохоте.

— Ты чего? — чуть обиженно недоумеваю я.

— Ой, не могу… — машет она рукой. — Как представила…. как представила себя кенгурихой, скачущей с сумкой на пузе, а в ней – Лёнька… — и она снова захохотала. Потом, вытерев невольные слезы, уже серьезным голосом поинтересовалась:

— Это тоже оттуда?

— Оттуда… очень широко использовали в мое время.

Правда, с первой попытки соорудить переноску не удалось. Лиде несколько раз перешивать пришлось, прежде чем мои воспоминания удалось претворить в нечто удобоваримое. Этой новинкой, стоило молодой маме притащить в ней Лёньку в женскую консультацию, сразу заинтересовались толкавшиеся в очереди на прием другие мамаши. Она о том интересе уже и думать забыла. Но, снова появившись там – так, для порядка, — в начале января, узнала, что кто-то из энергичных дамочек, что осенью, прямо там, в консультации, сняли у нее выкройки, не только сами себе что-то похожее смастерили, но уже пропихнули пошив таких переносок в какую-то артель, да вроде и два-три частника тоже начали шить.

На следующий день отправляюсь вместе с Лидой в ОГПУ. В виде исключения – не по делам Аналитического отдела, а по своим собственным. А то все я на отдел пашу – пора бы и отделу на меня поработать.

— Станислав Адамович, — обменявшись приветствиями, излагаю свою просьбу начальнику. — Есть большая потребность проанализировать возможную реакцию крестьянства на усиление нажима в хлебозаготовках, и на форсирование коллективизации села.

— А что тут анализировать? — удивляется он. — Берите сводки Информотдела, там все эти настроения расписаны.

— Претензии крестьян я и так наизусть знаю, — возражаю ему. — Зажиточные жалуются, что сельхозналог высок, что мало товаров селу достается. Бедняки и середняки недовольны, что товары завозят не осенью, когда они хлеб сдают и могут их прикупить. В минувшем году пошли разговоры, что вот, мол, рабочим дали 7-часовой рабочий день, а они оттого еще меньше товара для села выработают. Пеняют Советской власти, что задолженность по семенной ссуде сняли, но что толку в этом тем, кто ее уже уплатил?