Забыть всё - Тэми Хоаг

Она вздрогнула и отпила кофе, чтобы унять внезапную дрожь. Мендес заметил в ее левой руке золотую цепочку с кулоном, которую она просила с утра. Она терла фигурку женщины, зажав ее между большим и указательным пальцами с таким же отстраненным видом, с каким обычно его мать перебирала бусинки четок, — этот жест выражал удовлетворенность и, возможно, надежду.

— Ее мать скоро приедет, — сказала она, глядя на свои часы. — Ей пришлось дожидаться кого-то, кто смог бы привезти ее сюда. Что мне ей сказать? Ваша дочь пришла ко мне за помощью, и вот что из этого вышло?

— Вы не должны винить себя, мэм, — произнес Хикс. — Вы сегодня спасли ей жизнь.

— Надеюсь, — пробормотала она.

В палату вошла медсестра, чтобы проверить показания мониторов и сделать записи. Когда она положила пальцы на запястье Карли Викерс, чтобы проверить пульс, произошло неожиданное. Женщина из комы внезапно вернулась к жизни, ее руки и ноги затряслись. Мониторы будто взбесились. Сестра вскрикнула и отскочила.

Джейн Томас вбежала в палату, зовя Карли Викерс и совершенно забыв, что та не могла слышать.

Прибежали медики. Врач приказал принести успокоительное.

«Паника», — подумал Мендес, наблюдая за происходящим. Карли Викерс вышла из комы, и ее охватила паника. Она не понимала, где находится. Не видела, кто прикасается к ней. Не слышала, как ей говорят, что все будет хорошо, что она в безопасности.

Успокоило ее только то, что Джейн Томас вложила в ее ладонь золотой кулон и сомкнула ее пальцы, прижав их к фигурке женщины, победно вскинувшей руки.

Глава семьдесят первая

В этот день «Доджеры» проигрывали сент-луисским «Кардиналам» в третьей игре Национальной лиги. Почему-то это событие осталось в памяти Томми до конца жизни как одно из самых значимых.

Боб Уэлш пропускал подачи. Дэнни Кокс удачно подал, и Кен Дейли отбил. Второй бейсмен Сент-Луиса Томми Герр единственный раз отбил мяч на втором иннинге.

Однако все это было не важным в тот момент. «Доджеры» все равно шли впереди на две игры, а у Томми было свидание — как бы. Его отец сказал по секрету, пока они смотрели игру, что они увидятся с мисс Наварре, когда его мать отправится на одно из своих бесконечных заседаний.

Это была очень радостная новость, потому что мисс Наварре разыскала его отца и специально спросила у него разрешения встретиться с Томми и поговорить о происходящем. Она волновалась, что он что-нибудь мог понять не так. Хотя сегодня даже не надо было идти в школу, а мисс Наварре прикладывала столько усилий, чтобы повидаться с ним на выходных. Томми не ощущал себя таким важным с тех пор, как победил на школьной олимпиаде научных проектов в четвертом классе.

Он дождался, пока мать тщательно соберется на свою встречу, а потом быстро принял ванну и надел свои самые лучшие серые брюки, рубашку и свитер. Это был особый случай. Мисс Наварре выкраивала для него время в свои выходные, и самое меньшее, что он мог сделать для нее, это великолепно выглядеть.

Он даже приготовил подарок для нее, хотя и не был уверен, что у него хватит смелости отдать его ей.

Он думал и думал о том, что произошло накануне, и решил, что во всем виновата мать, а не мисс Наварре. Мать истолковала намерения мисс Наварре превратно, потому что именно так был устроен ее мозг.

Мисс Наварре не считала, что его отец серийный убийца, иначе не разговаривала бы с ним сегодня. В общем, то, что сделала его мать накануне вечером — накричала на мисс Наварре при всех, — было неправильно и плохо.

Она заслужила небольшой подарок в качестве извинения. И вполне разумно, что он должен быть от его матери.

Он положил его в маленькую квадратную коробочку, вроде той, в какую кладут кольца, и сам завернул в цветную бумагу, которую нашел в кухонном ящике, где мать держала открытки.

Он спрятал ее в кармане своей куртки, чтобы мать не увидела ее до своего отъезда, иначе она очень разозлится на него. И ее не будет волновать, что она сама выбросила это. Она решила, что мисс Наварре ее враг, и если он не думал так же, то и он тоже ее враг.

Никто не знал, какой трудной была его жизнь из-за матери. Впрочем, подумалось ему, мисс Наварре бы поняла, если бы он поделился с ней.

Он смотрел из окна второго этажа, как мать уезжает на свой деловой обед. Несколько минут спустя отец позвал его снизу:

— Ну что, готов, приятель?

И миллион бабочек вспорхнули в сердце Томми.

Глава семьдесят вторая

— Ему пришлось обездвижить ее, сделав ей успокоительный укол, — сказал Мендес. — Она была настроена так воинственно, что возникла опасность отсоединения аппарата для дыхания. Из-за удушения у нее слишком сильно распухло горло. Врач считает, что сама она получать достаточно кислорода не сможет.

— Господи, — прошептал Диксон, качая головой. — Обездвижить. Джейн, наверное, не обрадовалась.

— Нет, но она все поняла. Они с матерью девушки собираются по очереди дежурить в палате. Они не хотят, чтобы она снова проснулась в обществе незнакомого человека.

— Наверное, мы должны радоваться, что она хотя бы вышла из комы, — сказал Диксон. — Но каким образом мы получим от нее ответы, если она не слышит вопросов?

Мендес пожал плечами.

Мендес, Хикс, Диксон и Винс завернули за угол приемной и пошли по коридору в отделение интенсивной терапии.

— Сейчас она спит? — спросил Винс.

— Да.

— Я бы хотел провести быстрый осмотр, если возможно. Хочу посмотреть, есть ли на ней такой же рисунок из резаных ран, как у Лизы Уорвик. Если рисунок повторяется, значит, для преступника это что-то значит. Если мы сумеем разобраться, что это такое, у нас появится след.

— Давай, — сказал Диксон. — Если сможешь удачно миновать сторожевого пса Джейн.

Леоне вышел из комнаты. Мендес хотел пойти за ним, чтобы выведать какие-нибудь детали при осмотре жертвы, но оставались вопросы, которые надо было обсудить с Диксоном.

— Почему вы не сказали, что мисс Томас жаловалась вам, что ее клиенток слишком часто останавливают за нарушения дорожного движения? — спросил он.

Диксон посмотрел на него, застигнутый врасплох его вопросом, словно он давно сдал в архив дело.

— Это пустышка, — ответил он.

— Она сказала нам, что обсуждала это с вами не единожды. Почему мы не обращаем внимания на ее жалобы?

— Если бы я считал, что здесь есть на что обратить внимание, я бы так и сказал, детектив, — ответил тот раздраженно, затем встал с дивана, на котором сидел, и начал ходить туда-сюда со скрещенными на груди руками. Мендес заключил, что разговор Кэлу неприятен.

— Джейн сама вам это рассказала? — спросил Диксон.

— Вообще-то начал Стив Морган, — заметил Хикс.

— Вам не кажется, что Джейн сама начала бы разговор, если бы считала, что это важно?

— Но она вам доверяет. И доверяет вашему мнению, — возразил Мендес.

Диксон пристально посмотрел на него.

— А ты нет?

— Не наезжайте на меня, босс. Я делаю работу, для которой вы сами меня наняли.

— Пара полицейских выписывали слишком много штрафов женщинам из центра, — признал он. — Но они выписывают много штрафов и всем остальным. Цифры меня не волновали. И я уж точно не собираюсь обязывать их относиться к женщинам из Томасовского центра по-особенному.

— Я хотел только узнать, — сказал Мендес, нарываясь на ответ, который он уже знал, — один из этих полицейских — Фрэнк?

Диксон тяжело вздохнул.

— Естественно. Фрэнк — чемпион по штрафам и по жалобам от тех, кому он их выписал. Это не новость.

— Я хочу посмотреть его дело.

— Я его уже смотрел.

— Ага, и я хочу.

— Ты считаешь, что я его выгораживаю?

— Я считаю, у вас с Фрэнком есть прошлое, поэтому с вашей стороны было бы невежливо затребовать его дело, сэр.

Он ждал, что Диксон возмутится. Его босс был человеком, привыкшим все делать по правилам, в отношении Фрэнка Фармана он действовал в тех же границах, но дружба и общее прошлое могли размыть эти границы даже у такого человека, как Кэл Диксон.

Однако Диксон сдержался. Он остановился и уставился на серый жесткий ковер на полу.

— Жена Фрэнка пропала, — тихо сказал он. — Его сын говорит, что Фрэнк убил ее.

Мендес почувствовал, как кровь в его теле уходит в ноги. Хикс встал и спросил:

— Что?

Диксон рассказал им, что случилось днем, пока они ездили в больницу к Вэнди Морган и Коди Рочу.

— Где он сейчас? — спросил Мендес.

— Дома, — ответил Диксон. — Мы не знаем, мертва Шэрон или просто ушла. Я приказал Траммеллу и Гамильтону обзвонить всех ее друзей и родных. Фрэнк говорит, что она ушла сама. А мальчику верить и вовсе бессмысленно. Я не уверен, что он адекватно воспринимает реальность. Такое ощущение, что большую часть времени он пребывает в прострации.