Святые Бенгалии - О.Б.Л. Капур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За день перед приездом Радхики Бандху сказал своим последователям: «Я ожидаю получить растение Харинамы из Вриндавана. У растения — хорошее семя. Не так давно я оставил его расти в климате Вриндавана. Сейчас оно прошло все испытания и, усыпанное плодами, скоро появится здесь». Бандху предчувствовал, что вриндаванскии попугаи могут съесть все плоды этого растения, и сотни тысяч людей останутся голодными. Он хотел оставить Рамадаса в миру как ходячее калпаврикшу (дерево желаний), чтобы тот, свободно перемещаясь, принёс блага всем людям. Однако это задача оказалась не из лёгких. И главным препятствием к её решения была любовь Рамадаса к нему и его горячее желание всегда быть рядом с ним. Это для удаления главной преграды он придумал уловку, которой воспользовался в самом начале приезда Рамадаса.
Однако более важной, чем эта, была другая причина, из-За которой Бандху решил держать Рамадаса на некотором расстоянии. Все последователи Джагатбандху относились к нему как к Бхагавану. Только один Рамадас считал его дадой или старшим братом. Связь, которая установилась между ними, основывалась на чистой любви, — любви простой, неизменной, естественной и свободной. Она не была заключена в рамки формальностей, страха или уважения к каким-либо видам айшварьи или положениям в обществе, вызывающих настроение поклонения, подобно тому, как эти рамки не ограничивали отношения гопи и Кришны. Гопи отказывались признавать Кришну Бхагаваном, хотя осознавали Его безграничную айшварью.
Для Джагатбандху было невозможным удержать вместе своих последователей, которые относились к нему противоречиво. Запоздавшая встреча Рамадаса с Бандху состоялась. Одна улыбка Бандху заставила его забыть все обиды. Они как обычно заговорили о лилах Кришны и устроили киргпан. По желанию Бандху Рамадас выходил днём на нагара-киртан, а ночь они проводили в беседах о лилах Радхи и Кришны и пели лила-киртаны.
Через пару месяцев Бандху арендовал дом № 64-1 на улице Чаша-дхопа-пада и переселился в него. Дом находился неподалёку от Домапада, Рамбагана и района, где жили проститутки. В этом месте воровство, вооружённые нападения и убийства были обычным делом. Бандху выбрал этот район, потому что его миссия спасения падших и направления их по пути бхакти могла быть более успешной только в том случае, если он сам будет жить среди них. Поселившись на новом месте, он отправлял Чампати вместе с другими своими преданными на санкиртану по городу и сказал Рамадасу каждый день омываться в Ганге и затем одному петь киртан в Домападе, Рамбагане и других местах прилегающей территории. Однако киртан доставляет больше удовольствия, когда поётся многими преданными. И милостивый Господь послал четырёх других преданных, на которых произвели сильное впечатление киртаны Рамадаса, и они предались ему. Их звали Туласи, Кширода и Рану. Четвёртым был чёрный и тощий пёс, обычно приходивший на киртаны раньше всех. Рамадас увидел его первый раз, когда открыл дверь дома, собираясь идти купаться на Гангу. Пёс показался ему старым вайшнавом с типах ой и кантхималой. Рамадас поклонился вайшнаву. Но как только он поднялся после поклона, перед ним сидел не человек, а собака. Пёс прибегал к нему каждый день, прежде чем он уходил омываться на Гангу, и куда-то убегал после его возвращения. Во время киртанов он периодически подвывал, издавая звуки похожие на Харибол.
Рамадасу не нравилось, что Бандху отделил его от других преданных. Он заметил, что отношение к нему последователей Бандху, особенно отношение Чампати, становилось всё более и более враждебным. Рамадас задыхался в такой обстановке. Он стал задумываться о возвращении во Вриндаван. Поэтому Бандху как-то сказал ему: «Послушай, это естественно для тебя тосковать по Вриндавану. Но только человек, который ест после того, как накормит других, является человеком в полном смысле этого слова».
Однажды Рамадас совершал смаранам ночью. Бандху, играя мягко на мриданге, заманивал его к себе на лила-киртан. Рамадас пришёл в его комнату и стал петь лила-киртан, в то время как Бандху продолжал играть на мриданге. Во время пения Рамадас вошёл в транс и увидел Радху и Кришну, танцующих вместе махарасу[288]. После махарасы уставшая Радха прилегла на колени Кришны. Кришна, подобно шмелю, стал целовать лотосное лицо своей возлюбленной. Он так сильно опьянел от нектарной махабхавы с Её губ, что вошёл в ступор и онемел неподвижный, как статуя. Когда Кришна целовал губы Радхики, Она также опьянела и уснула. Созерцая сверкающую, подобно молнии, золотую Радху, спящую на коленях Кришны, чьё тело напоминало цветом грозовую тучу, Рамадас запел: «сакхи тора дхире-дхире катха ка на, рай джена джаги на (О, сакхи! Говорите тише. Не беспокойте Радху и Её сон)».
Рамадас пел и наслаждался трансцендентной красотой Божественной четы. Постепенно он потерял внешнее сознание. Бандху тоже, переживая подобные ощущения, лишился чувств. На рассвете Бандху пришёл в себя и стал петь песню о пробуждении Божественной четы. Его песня пробудила внешнее сознание Радхики. Бандху дал ему тетрадь с песнями о кунджа-бханга-лиле[289] и попросил их спеть.
Рамадас сгоряча бросил тетрадь ему в лицо. Его глаза покраснели от злости, поскольку Бандху отнял у него наслаждение расой, которая доставляло необыкновенное удовольствие тем больше, чем глубже он уходил в себя от внешней действительности.
Бандху рассмеялся и произнёс: «Кто пострадал?
Посмотри в окно». Он имел в виду, что наступило время идти в город с нама-киртаном. Если ради личного удовольствия Рамадас пренебрежёт нама-киртаном, он совершит оскорбление и обидит Кришну, поскольку Нома и Нами, что значит имя Кришны и Сам Кришна, не отличны. Рамадас всё понял и от стыда наклонил голову.
Бандха как-то сказал Рамадасу, что человеком в прямом смысле этого слова, считается только тот, кто не ест сам, не накормив других. Он этими словами дал ему понять, что служение Святому имени выше, чем смаранам. И Рамадас подумал, что Бандху ему советует, чтобы он посвятил будущую жизнь служению человечеству через нама-киртанн, а не посредством лила-самаранам.
На следующий день Бандху внезапно уехал во Вриндаван, оставив Рамадаса
