Вселенная внутри нас. Как сохранить себя в современном мире - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Уважай свои стремления. Уважать свои стремления – значит уважать голос Бога внутри тебя. И запомни: если ты начинаешь думать, что это было лишь чувство, в этих мыслях уже присутствует осуждение. «Это было всего лишь чувство», – как будто это нечто неправильное, как будто, если это лишь чувство, то этого недостаточно; должна быть какая-то причина.

Если ты будешь продолжать делать только рациональные вещи, в твоей жизни будет недоставать подлинной тайны жизни. Ты упустишь сокровище, ты упустишь царство Божие. Ты будешь жить в комфорте, но будешь жить бессмысленно. У тебя, возможно, будет много имущества, но ты будешь никчемной. У тебя не будет ничего ценного, у тебя не будет никакого ощущения ценности.

Слушай сердце, если ты действительно хочешь расти. Не говори, что это «лишь чувство», потому что чувство выше, чем знание. Есть нечто, что еще выше, – это бытие.

Это три уровня. Низший – это знание, высший – бытие, а между ними двумя – чувство. Чувство функционирует как мост. Оно функционирует как связь между знанием и бытием, между ближним берегом и дальним берегом. Это мост. Запомни, мост – это не то место, где следует строить дом. Ты должна миновать его, но ты должна пройти по нему. Ты не можешь избежать этого. Если ты уклонишься от этого, то будешь продолжать цепляться за этот берег и никогда не перейдешь на другой берег. Ты останешься вовне, ты никогда не войдешь во внутреннюю часть своего существа – а в нем подлинная красота. Иисус говорит: «Царство Божие внутри вас».

И сердце всегда зовет тебя вперед, но в голове очень много шума, и голова никогда не позволяет тебе слушать сердце. Это удача, что, по крайней мере, ты его услышала. По крайней мере, ты услышала нечто, возникающее в тебе: «…сильное желание принять саньясу».

Но тогда немедленно вмешался ум. Он сказал: «Это лишь чувство». Однако чувство – это более высокое явление, чем знание. Любовь выше логики. Никто не может жить, следуя только логике, а если и сможет, то жизнь его будет бесполезной. Только любовь открывает окна к Запредельному.

Пожалуйста, не суди ни о чем как «лишь о чувстве». И ты говоришь: «Я подумала, что нет ни одной причины, чтобы сделать это». Да, ни одной! В этом красота. Это прыжок за пределы рассуждения, поэтому как для него может существовать логическая причина?

Ум не может тебя поддерживать, ум может только мешать тебе. Ум не может питать твои стремления, у него имеются свои собственные проекции, амбиции. Он хочет, чтобы ты вложила всю свою энергию в амбиции, он хочет, чтобы ты ринулась вперед со всеми своими мечтами; они должны быть осуществлены. Конечно, они никогда не осуществятся…

Все мечты неизбежно должны быть разбиты, они обречены на крушение, но ум невероятно изобретателен. Одна мечта терпит крушение, ум создает другую. На самом деле, еще до того, как терпит крушение другая мечта, ум уже создает следующие. Он держит их наготове, на тот случай, если возникнет промежуток, и в этом промежутке ты начнешь слышать сердце. Ум никогда не предоставляет тебе промежутка, он заставляет тебя бежать все быстрее и быстрее. Он продолжает говорить тебе: «Эта мечта потерпела крушение – это не означает, что все мечты обречены на неудачу. Если не сегодня, то завтра ты добьешься успеха. Ты потерпела поражение, потому что ты не вложила себя в это полностью». А никто не может полностью вложить себя в мечту.

Мечта – это нечто очень небольшое. Как ты можешь войти в мечту полностью? Более интенсивно, более страстно можно войти в чувство; но даже и это еще не тотальность. Тотальность имеет место лишь тогда, когда ты входишь в бытие, но чувство ближе к бытию. Чувство – это как дверь храма. В тот момент, когда ты стоишь на пороге, у тебя есть обе возможности: ты можешь выбежать наружу, и ты можешь вбежать внутрь.

И мое наблюдение таково, что и поэт, и мистик стоят на пороге одной и той же двери, поскольку они оба находятся в мире чувства. Ни мистик, ни поэт не думают. Поэт и мистик стоят на пороге одной и той же двери, но между ними существует огромное различие. Поэт все еще продолжает смотреть наружу. Дверь та же самая, пространство то же самое, но мистик смотрит в направлении внутреннего мира, в направлении святыни, внутрь храма, а поэт смотрит наружу. Поэтому рано или поздно поэт теряется во внешнем мире. Он снова и снова подходит к двери и снова и снова теряет эту дверь, потому что никогда не смотрит внутрь. Только если он повернется на сто восемьдесят градусов, он сможет вбежать внутрь.

И в тот момент, когда ты вбегаешь внутрь, происходит чудо – единственное чудо, которое только существует, – в этот момент ты узнаешь, кто ты есть.

Никакие причины не могут быть мотивом для вступления в саньясу, для нее не существует «почему». Именно поэтому обычные люди назовут такой поступок безумием – но они и Иисуса называли безумным. Даже сегодня, спустя две тысячи лет, психоаналитики считают, что он был сумасшедшим.

Будду считали безумным – конечно, это так очевидно: он должен был стать царем, но все бросил и сбежал в джунгли медитировать. Он покинул пределы царства своего отца, так как знал, что отец начнет его разыскивать и рано или поздно его поймают; поэтому он как можно быстрее сбежал в соседнее царство.

Но он ошибался, думая, что там его не поймают. Царь соседнего царства был другом его отца. Отец Будды сообщил тому царю:

– Мой сын, мой единственный сын убежал, и, возможно, он скрывается где-то в твоем царстве, потому что я искал в своем царстве – его нигде нет. Поэтому, посмотри…

Друг начал его искать и нашел. И этот царь пришел к Будде и сказал:

– Все отлично: если ты несчастлив со своим отцом, то забудь о нем. Мое царство больше, чем у твоего отца, и у меня нет сына, только дочь. Поэтому женись на моей дочери и это царство – твое! Забудь обо всем! И, разумеется, царство твоего отца в конечном счете тоже будет твоим, так что ты будешь владеть обоими царствами. Твой отец стар, ему семьдесят лет. Он болен, в любой момент он может умереть.

Какое прекрасное предложение! Но Будда рассмеялся. Он сказал:

– Значит, мне придется бежать и из твоего царства! Я думал, что здесь я в безопасности. Дело не в какой-то ссоре. Я не ссорился со своим отцом, мы не враги. Я просто понял, что жизнь, которой я живу, лишена смысла. Я ищу способ жить более глубокой жизнью. Я хочу жить, но жить подлинно, искренне. Я не хочу жить как лицемер. И пока я не найду истину, я не вернусь. Да, когда я найду истину, я вернусь домой. Я приду, и если мой отец будет жив, я разделю с ним свою радость. Я уважаю и люблю его, но он живет в страдании, а я не хочу повторять ту же самую историю. Я знаю, что моя жена будет страдать, мой ребенок будет страдать, но они в любом случае страдают. Они страдали со мной, они будут страдать без меня. Есть вероятность того, что я смогу найти истину. Тогда я смогу пойти и разделить ее с моей женой, с моим сыном

И через двенадцать лет он вернулся. Конечно, его жена была сердита, очень сердита, она была в ярости. Она начала кричать. Гнев, накопленный за двенадцать лет… Ее нельзя осуждать – и Будда не осудил. Он стоял молча, позволяя ей излить все, что в ней накопилось. Она плакала, кричала и рыдала…

Наконец Будда сказал:

– Пожалуйста, посмотри на меня. Я не тот человек, который ушел. Я – новое существо! Просто вытри свои слезы и посмотри на меня. Я пришел поделиться этим. Прости меня. Когда ты узнаешь, что я принес тебе, ты не будешь меня обвинять, ты будешь счастлива от того, что я это сделал.

Жена посмотрела на него, и, конечно, это был совершенно другой человек – такой светящийся, такой красивый, такой блаженный. Его благоухание нельзя было не почувствовать. Что-то божественное окружало его, какая-то таинственная аура. Она поклонилась ему. И она привела их сына, которому в тот момент было двенадцать лет, и сказала ему:

– Попроси своего отца передать тебе наследство.

И Будда немедленно первым инициировал сына, мальчика двенадцати лет по имени Рахул – он посвятил его в саньясу. Он отдал ему свою чашу для подаяний и сказал:

– Теперь ты саньясин, и я научу тебя медитации.

Затем он инициировал свою жену, затем своего отца – когда их гнев был исчерпан, выброшен, они все почувствовали, что хотят этого. А Будда совершенно не реагировал на этот гнев. Он просто стоял там, как повивальная бабка, помогая им пройти через родовые схватки. А потом он разделил с ними свою радость.

С самим Буддой саньяса случилась вследствие понимания полной глупости той жизни, которой мы живем. В нем возникло страстное желание, сильное стремление: «Это не то, чем должна быть жизнь, чего-то недостает». То, что чего-то недостает, можно почувствовать только сердцем, так как сердце – это более чувствительная часть, чем ум. Ум всегда туповат, даже самый лучший ум туповат. Сначала сердце что-то чувствует, но в этом отсутствует причина.