Белая гардения - Белинда Александра

Дом, перед которым она стояла, нельзя было назвать ни красивым, ни запущенным. Как и у большинства домов на этой улице, его двор был огорожен кованой железной изгородью. Рамы окон и терраса имели небольшой скос влево, а дорожка, ведущая к двери, кое-где потрескалась. Однако стекла были вымыты до блеска, а в саду я не заметила ни одного сорняка. Рядом с почтовым ящиком цвела розовая герань, а к окнам третьего этажа тянулись ветви клена. Но мое внимание приковал куст гардении на небольшом газоне у террасы. Он напомнил мне, что я наконец-то оказалась в городе, который поможет мне отыскать мать. Достав из сумочки конверт, я снова посмотрела на адрес, написанный рукой Роуз. Я хорошо его помнила, но все-таки трудно было поверить в такое чудесное совпадение. Гардении, цветущая поздним летом, должна стать для меня хорошим знаком. На втором этаже террасы открылась дверь, и вышла женщина. В углу рта у нее была зажата сигарета, вставленная в мундштук, одна рука упиралась в бок. Выражение ее внимательных глаз совершенно не изменилось, когда мы с Ириной поздоровались и поставили чемоданы на землю у ворот.

— Я слышала, ты певица? — произнесла она, указав подбородком на Ирину и сложив руки на кружевном вырезе блузки. Брюки-капри, туфли на высоком каблуке и седые волосы делали ее похожей на Розалину, только она была повыше, построже и казалась не такой благовоспитанной.

— Да, я выступала в кабаре, — сказала Ирина.

— А что умеешь ты? — поинтересовалась женщина, уставившись на меня испытующим взглядом. — Или тебе хватает смазливого личика?

Такая грубость меня ошеломила, я порывалась что-то сказать, но не находила слов. Неужели это и есть миссис Нельсон?

— Это Аня, она умная, — ответила за меня Ирина.

— Что ж, тогда заходите, — усмехнувшись, пригласила нас женщина. — Мы тут все гении. Кстати, меня зовут Бетти. — Она поднесла руку к пышной прическе и стрельнула глазами в сторону. Позже я узнала, что этот жест заменял Бетти Нельсон улыбку.

Бетти открыла дверь и провела нас через коридор вверх по лестнице. В гостиной кто-то играл на фортепиано «Любовь под сенью ночи». Похоже, в этом доме каждый этаж представлял собой отдельное помещение. Бетти занимала второй этаж, который был чем-то похож на железнодорожный вагон с окнами в начале и в глубине коридора. В самом конце коридора были две одинаковые двери.

— Это ваша спальня, — пояснила Бетти, открыв одну из дверей.

Она завела нас в светлую комнату, стены которой были приятного персикового цвета, а пол покрыт линолеумом. Две кровати с обивкой из синели стояли у противоположных стен, между ними — туалетный столик и торшер. Мы поставили чемоданы на пол рядом с большим шкафом. Мое внимание привлекли полотенца и маргаритки, оставленные у нас на подушках.

— Девочки, вы хотите есть? — осведомилась Бетти. Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос, и мы следом за ней поспешили в кухню. Над плитой висела целая батарея старых кастрюль, под ножки мебели были засунуты сложенные куски картона, потому что прямо посередине кухни пол немного просел. Кафель на стене над раковиной был явно старый, но чистый. Кухонные полотенца были отделаны кружевом, пахло бисквитным печеньем, отбеливателем и бытовым газом.

— Там гостиная. — Бетти кивнула в сторону двойной стеклянной двери, которая вела в комнату с полированным полом, укрытым темно-красным ковром. — Можете посмотреть, если хотите.

Эта комната была самой просторной в доме. Ее потолок был украшен лепниной в виде завитушек. Из мебели здесь были два высоких книжных шкафа и гарнитур из кушетки и двух кресел. На большом радио в углу стоял горшок с адиантумом. Две стеклянные двери вели на веранду.

— Можно выйти? — спросила я.

— Да! — крикнула Бетти из кухни. — Я чайник ставлю.

С веранды, зажатой между двумя соседними домами, был виден клочок порта и газоны Ботанического сада.

Мы с Ириной на секунду уселись в плетеные кресла, вокруг которых стояли горшки с паучником и австралийским папоротником.

— Ты обратила внимание на фотографии? — по-русски, но шепотом спросила Ирина.

Я обернулась и еще раз окинула взглядом гостиную. На одной из книжных полок я увидела свадебную фотографию. В блондинке в роскошном платье с облегающим верхом и прямым низом я узнала Бетти. Она улыбалась рядом со своим мужем, ныне покойным. Здесь стояла другая фотография, на ней был запечатлен мужчина в двубортном пиджаке и шляпе. Муж, но несколько лет спустя.

— И что? — спросила я у Ирины.

— Нет ни одной фотографии сыновей!

Пока Ирина помогала Бетти с чаем, я нашла туалет, крохотную комнатку размером с чулан, рядом с кухней. Там было так же идеально чисто, как и в других комнатах. Резиновый коврик в розочку сочетался по цвету с занавеской для душа и шторкой вокруг раковины. Ванна была старой, с пятном вокруг сливного отверстия, но водонагреватель казался совсем новым. Я случайно посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной. Я похудела и немного загорела. Наклонившись к зеркалу, я натянула пальцами кожу на щеке, где тропический червь выел плоть. Кожа была гладкой и мягкой. На месте страшной отметины теперь оставалось только небольшое темное пятнышко, И когда рана успела зажить так хорошо?

Я вернулась в кухню, где Бетти зажигала сигарету от огня ни плите. Ирина сидела за небольшим столом с ярко-желтой скатертью. Перед ней на тарелке красовался высокий ванильный кекс, напротив стоял еще один столовый прибор с таким же кексом на тарелке.

— Это хлеб-соль для тех, кто приехал в Сидней, — сказали Ирина, улыбаясь.

Я заняла место по другую сторону стола и стала наблюдать, как Бетти наливает кипяток в чайник для заварки и накрывает его специальным стеганым чехлом. Снизу снова послышались звуки фортепиано.

— «Когда мне было грустно в воскресенье…» — подпела Бетти. — Это Джонни. — Она кивнула в сторону двери. — Он живет с Дорис, своей матерью. Джонни играет в нескольких клубах на Кингс-кросс. Если хотите, мы как-нибудь походим по клубам, но каким-нибудь более респектабельным.

— А сколько всего людей живет в этом доме? — поинтересовалась я.

— Двое внизу и один наверху. Когда вы обживетесь, я вас со всеми познакомлю.

— А сколько людей работает в кафе? — снова спросила я.

— Сейчас всего один повар, русский, — сказала Бетти, поставив на стол чайник для заварки и присев рядом с нами. — Виталий. Очень хороший парень. Старается изо всех сил. Вам он понравится. Только смотрите, не повторите историю моих последних официантки и помощницы по кухне, которые влюбились в него, а потом сбежали.

— И что случилось? — спросила Ирина, снимая с кекса бумажную формочку.

— Мне пришлось все делать самой целый месяц. Так что если одна из вас, девочки, хотя бы подумает влюбиться в Виталия, я вам отрежу мизинцы!

Мы с Ириной замерли, не успев поднести кексы ко рту. Бетти посмотрела на нас, поправила рукой прическу и стрельнула глазами в сторону.

Я вздрогнула и проснулась. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, что я уже не в лагере. Было еще темно, луч света из окна на третьем этаже отражался от стены соседнего дома и шел через мою кровать. Я вдохнула аромат свежевыстиранного постельного белья. Когда-то я спала на кровати под балдахином, укрывшись кашемировым одеялом, в комнате с золотыми обоями. Но я уже так сжилась с парусиной и пылью, что даже обычная кровать с мягким матрасом и чистым накрахмаленным постельным бельем казалась мне роскошью. Я прислушалась. Но обычных звуков ночи, к которым я привыкла в лагере, шума ветра в ветвях деревьев, возни животных, криков ночных птиц — ничего этого не было. До меня доносилось лишь легкое посапывание Ирины да звуки радио, которое слушал страдающий бессонницей сосед сверху. Я попыталась сглотнуть слюну, но в горле пересохло. Осторожно встав с кровати, я на ощупь стала пробираться к двери.

В квартире стояла глубокая тишина, только часы тикали в коридоре. Я провела рукой вдоль дверного косяка, нащупала выключатель и зажгла свет в кухне. На сушилке на кухонном полотенце стояли три перевернутых стакана. Я взяла один из них и открыла кран. Внезапно раздался чей-то сонный стон. Я вгляделась в темноту гостиной и увидела, что на кушетке спит Бетти. Ее голова покоилась на высокой подушке, одеяло было натянуто до самого подбородка. Заметив домашние тапочки рядом с кушеткой и сеточку на волосах, я поняла, что она специально пришла сюда, чтобы спать здесь. Мне стало интересно, почему Бетти не спит в своей спальне, но потом я решила, что, наверное, в гостиной больше воздуха. Я вернулась в свою кровать и укрылась одеялом. Бетти сказала, что у нас будет полтора выходных дня в неделю. Сейчас было воскресенье. Мои нерабочие полдня будут в следующую пятницу утром. Я уже раздобыла адрес Красного Креста. Как только у меня появится время, я тут же помчусь на Джемисон-стрит.