Гость - Ли Чайлд

Снова наступило молчание.

– Проклятие, от нашей теории не осталось камня на камне, – выругалась Харпер.

Она уставилась на пол. Лейтон осторожно покачал головой.

– Может быть, торжествовать победу рано. У нас тоже есть одна теория.

Харпер подняла голову.

– Крупная рыба?

– Точно.

– Кто он?

– Согласно нашим предположениям, это мозг.

– Мозг?

– Да. Сам он ничего не крадет. Как я уже говорил, мы выявили все течи и заткнули их. Два десятка человек ждут трибунала; все хищения раскрыты. Но как мы их брали? Посылали наших людей, чтобы те покупали товар. Брали с поличным. Например, Боб Макгуайр продал две «беретты» двум моим лейтенантам в одном баре.

– Мы только что оттуда, – заметила Харпер. – «Макстефан», рядом с развилкой шоссе на Нью-Джерси.

– Совершенно верно, – подтвердил Лейтон. – Наши ребята купили два М-9 по двести долларов за штуку, которые Макгуайр достал из багажника своей машины. Кстати, это приблизительно треть той суммы, которую выкладывает за «беретты» армия. После этого мы скрутили Макгуайра и стали рвать его по кусочкам. Инвентаризация, проведенная с помощью компьютера, позволила определить, сколько именно оружия он похитил на протяжении стольких лет. Зная предполагаемую среднюю стоимость одного пистолета, мы стали искать, куда подевались деньги. И обнаружили лишь около половины, на банковских счетах и в виде вещей, которые Макгуайр себе накупил.

– И что? – спросил Ричер.

– Пока что ничего. Но поскольку теперь у нас был доступ к единой информационной базе, мы выяснили, что подобная картина наблюдается повсюду. У всех расхитителей недостает приблизительно половины всех денег. И этих людей едва ли можно назвать выдающимися головами, согласны? Они вряд ли смогли укрыть деньги так, чтобы мы не смогли их отыскать. Но даже если бы и смогли, то почему прятать ровно половину? Почему кто-то из них не откладывал, скажем, две трети или три четверти? Почему во всех случаях соотношение одно и то же?

– На сцене появляется гипотетическая крупная рыба, – сказал Ричер.

Лейтон кивнул.

– Совершенно верно. Иначе как еще это объяснить? Это все равно что мозаика с одной недостающей деталью. Мы предположили, речь идет о некоем «крестном отце», понимаете, какой-то крупной шишке, которая держалась в тени, возможно, осуществляя общее руководство, возможно, обеспечивая прикрытие хищениям, в обмен на половину прибыли.

– Или на половину оружия, – уточнил Ричер.

– Точно, – согласился Лейтон.

– Что-то вроде рэкета, – вставила Харпер. – Преступление внутри преступления.

– Точно, – снова сказал Лейтон.

Последовала долгая пауза.

– Нас этот человек устраивает как нельзя лучше, – наконец сказала Харпер. – Он должен быть умным и расчетливым, он много разъезжает по стране, обеспечивая преступную деятельность на местах. И можно объяснить, почему его интересует такое количество женщин. Не потому, что онизнали его лично, а потому, что каждая из них знала кого-то из его подельников.

– И время тоже подходит вам как нельзя лучше, – подхватил Лейтон. – Если этот человек именно тот, кто вам нужен, он составил свой план как раз два – три месяца назад, узнав о том, что мы стали арестовывать его подельников.

Харпер подалась вперед.

– Каков был общий объем деятельности года два – три назад?

– Очень большой, – сказал Лейтон. – На самом деле вас интересует, как много могли увидеть эти женщины, так?

– Так.

– Они могли увидеть очень много.

– Насколько внушительны ваши обвинения? – продолжала Харпер. – В частности, против Боба Макгуайра?

– Наши дела далеко не блестящие, – пожал плечами Лейтон. – Разумеется, доказана продажа двух пистолетов нашим агентам. Но остальные улики косвенные, и недостача денег существенно ослабляет нашу позицию.

– Следовательно, разумно предположить, что крупная рыба устраняет нежелательных свидетелей.

Лейтон кивнул.

– Абсолютно с вами согласен.

– Так кто же этот тип?

Лейтон снова потер глаза.

– Мы понятия не имеем. У нас даже нет полной уверенности, что этот тип вообщесуществует.Пока это только предположение. Гипотеза.

– Никто ничего не говорит?

– Ни слова, черт побери. Мы усиленно задаем вопросы вот уже два месяца подряд. У нас в руках двадцать человек, и все упорно держат язык за зубами. Похоже, этот тип здорово их запугал.

– Судя по тому, что нам о нем известно, это страшный человек, – согласилась Харпер.

В кабинете наступила тишина. Только барабанная дробь дождя в стекла.

– Если он существует, – наконец произнес Лейтон.

– Он существует, – уверенно заявила Харпер.

Лейтон кивнул.

– Мы тоже так думаем.

– Что ж, полагаю, нам нужно узнать его фамилию, – сказал Ричер.

Ответа не последовало.

– Знаете, кажется, мне надо самому поговорить с вашим Макгуайром, – предложил Ричер.

Лейтон улыбнулся.

– Я ждал этого предложения. И был готов вам отказать. Но знаете, я только что передумал и решил согласиться. Делайте то, что считаете нужным. Чувствуйте себя как дома.

Тюрьма, как это всегда бывает в местных отделениях военной полиции, находилась под землей, под приземистым кирпичным строением со стальной дверью, одиноко стоящим с другой стороны от клумбы с розами. Лейтон быстро провел к нему своих гостей. Дождь усилился, и всем пришлось поднять воротники и опустить лица, защищаясь от сырости. Подойдя к стальной двери, Лейтон нажал кнопку древнего звонка, и через мгновение дверь открылась. За ней оказался ярко освещенный коридор и стоявший в нем здоровенный главный сержант. Сержант отступил в сторону, освобождая дорогу.

Внутри кирпичные стены были выложены глазурованной плиткой. Полы и потолок из выровненного бетона были выкрашены блестящей зеленой краской. Люминесцентные лампы прятались за толстыми металлическими решетками. Массивные стальные двери были оборудованы квадратными зарешеченными окошками в верхней части. Справа имелся небольшой кабинет с развешенными на деревянной доске ключами. Большой письменный стол, нагроможденные друг на друга видеомагнитофоны, записывающие молочно-серые мелькающие картинки с двенадцати мониторов системы наблюдения. На экранах были видны двенадцать камер, одиннадцать свободных, а в двенадцатой на койке под одеялом лежала скорченная фигура.

– В «Хилтоне» все тихо, – усмехнулся Ричер.

Лейтон кивнул.

– Субботними вечерами здесь становится шумно и многолюдно. Но сейчас Макгуайр у нас единственный постоялец.

– Система видеонаблюдения создает определенные проблемы, – заметил Ричер.

– Да, но она все время выходит из строя, – ответил Лейтон.

Он склонился к изображениям на экране мониторов. Положил руки на стол. Провел правой в сторону и нащупал пальцем выключатель. Видеомагнитофоны перестали жужжать, с экранов исчез значок «ЗАПИСЬ».

– Вот видите? – усмехнулся Лейтон. – Система очень ненадежная.

– Потребуется не меньше пары часов, чтобы ее починить, – добавил сержант.

У сержанта, широкоплечего гиганта, кожа была цвета кофе. Его форменный мундир был размером с палатку. Ричер и Харпер поместились бы в нем вдвоем. А может быть, хватило бы места и для Лейтона. Сержант представлял из себя идеальный образчик военного полицейского.

– Сержант, к Макгуайру пришел гость, – многозначительным тоном произнес Лейтон. – Необязательно регистрировать это в журнале.

Ричер снял плащ и пиджак. Аккуратно сложил их на стуле. Сержант снял с доски связку ключей и подошел к внутренней двери. Отпер ее и распахнул настежь. Ричер шагнул в дверь, сержант последовал за ним. Закрыл дверь за собой и запер ее. Указал на лестницу.

– Вы первый.

Края кирпичных ступеней были стерты. Стены сверкали той же самой белой глазурью. Стальные перила были через каждые двенадцать дюймов прикреплены к стене толстыми болтами. Внизу еще одна запертая дверь. За ней коридор, потом еще одна запертая дверь. Затем небольшая площадка с тремя запертыми дверями трех камер. Сержант отпер среднюю дверь. Щелкнул выключателем, и люминесцентная лампа, погудев, залила ярким белым светом помещение размером сорок футов на двадцать. Ближайшая к двери треть представляла собой что-то вроде предбанника. Остальное пространство было поделено на четыре камеры, отгороженные массивными стальными прутьями. Прутья были покрыты толстым слоем белой глянцевой краски. Каждая камера имела в ширину футов десять и футов двенадцать в глубину. На стене напротив висели четыре видеокамеры наблюдения. Три пустые камеры были отперты. Четвертая была заперта. В ней находился Макгуайр. Разбуженный ярким светом, он уселся на кровати, щурясь и протирая глаза.

– К тебе гость, – окликнул его сержант.

В углу предбанника у входной двери стояли два высоких деревянных табурета. Сержант взял тот, что ближе, и поставил его перед камерой Макгуайра. Вернулся и сел на второй. Не обращая внимания на табурет, Ричер остался стоять, сплетя руки за спиной, молча глядя сквозь решетку. Сбросив одеяло, Макгуайр опустил ноги на пол. Он был в желто-зеленой майке и желто-зеленых трусах. Настоящий великан. Больше шести футов роста, больше двухсот фунтов веса, возраст лет тридцать пять. Могучие мышцы, толстая шея, здоровенные руки, здоровенные ноги. Коротко остриженные редеющие волосы, маленькие глазки, на бицепсах татуировка. Ричер стоял совершенно неподвижно, молча уставившись на верзилу.