Альтернативная линия времени - Аннали Ньюиц

«не ведающим времени», которые не были мужчинами, – бежавшим, как Софа, из того момента времени, когда им угрожали смерть или жестокие преследования. В другие исторические периоды Софа, возможно, укрылась бы в монастыре или женском приюте. Но здесь ей предлагался другой выход.

Благодаря одному пробелу в набатейских законах религиозные общины могли принимать от города-государства золото для подношений. До тех пор пока беженка называла себя «подношением», храм Аль-Лат мог тратить деньги на то, чтобы ее накормить и одеть. Этому способствовало также то, что богатые женщины Ракму ежегодно щедро жертвовали в сундуки жриц храма, помогая им поддерживать беженок. Кроме того, поскольку «жертва» формально считалась мертвой, ее нельзя было арестовать за то, что она путешествовала без метки. Таким кружным и не вполне честным путем город превращал себя в приют для самых разных беглянок.

Вечером Анита отвела Софу, Морехшин, Си-Эль и меня в старую часть города, куда можно было добраться по длинной лестнице, ступени которой были высечены в стенах ущелья. Мы поднялись на второй уровень; здесь вдоль широкой пешеходной дороги тянулись жилые дома и торговые лавки, вырубленные в камне. Храм Аль-Лат находился поодаль, за садом фруктовых и ореховых деревьев, орошаемым посредством сложной системы бассейнов, водохранилищ и трубопроводов.

– Как же здесь красиво! – Лицо Софы буквально сияло от радости. Весь день она вместе с Морехшин читала древние свитки, заучивая церемонию вступления в ряды оберегаемых Богиней Аль-Лат «не ведающих времени». Я искоса взглянула на нее, оценивая подведенные колем брови, заплетенные в косы волосы и платье из отбеленного льна, которое Анита раскопала где-то в здании АГС. Когда я только познакомилась с Софой, я приняла ее за радикальную феминистку, использующую язык спиритизма для распространения своих убеждений. Но теперь я понимала, что Софа – искренне верующая. Быть может, не в обычном смысле этого слова, но все-таки настолько, что храм Аль-Лат означал для нее нечто большее, чем просто убежище.

Перехватив мой взгляд, Софа улыбнулась, и я взяла ее за руку.

Мы вошли в храм через зал с высокими окнами, под ярко раскрашенными сводами. Вдоль стен стояли скамьи, и перед ними толпились люди: кто-то оживленно разговаривал, жестикулируя, кто-то поглощал ужин, молча уставившись в пустоту. Анита представила нас смуглой женщине по имени Эстер, в расшитом кружевами платье, поверх которого была надета свободная белая блуза, отдаленно напоминающая пятнадцатый век. Пальцы Эстер были перепачканы зелеными чернилами, под мышкой она зажимала деревянный набор для письма. Эстер повела нас по длинному коридору, освещенному масляными светильниками. По мере того как мы углублялись в скалу, воздух становился прохладнее.

Примерно через минуту мы круто повернули налево и оказались в роскошном помещении, стены которого были заставлены деревянными полками со свитками, механическими инструментами и банками. В середине возвышалась пятидесятифутовая статуя Аль-Лат, три лица которой были обращены в противоположные углы. За спиной Богини, в дальнем конце помещения, возвышался помост, окруженный полукругом скамей, амфитеатром высеченных в стенах. Свежий воздух поступал сквозь порталы в сводчатом потолке. Проникающие в них лучи солнечного света, пронзая клубящуюся пыль, падали на пол с мозаичным изображением астрономических карт.

– Добро пожаловать, женщины и люди нового пола! – обратилась к нам Эстер на современном мне английском, но с акцентом, которого я не знала. – Церемония состоится в амфитеатре. – Она указала на возвышение, где какая-то девушка с очень уж скучающим видом расставляла свечи и наши подношения с зерном.

– Нам нужно пройти сюда и ждать? – Я много читала о храме Аль-Лат, однако сама в нем еще не бывала. По моим исследованиям получалось, что ритуал жертвоприношения должен был быть более торжественным. Однако атмосфера сейчас была такой будничной, словно Софа пришла сюда записаться в библиотеку, а не получить временный приют у космической Богини-матери.

Пропустив мой вопрос мимо ушей, Эстер постучала в полированную деревянную дверь.

– Ваше жертвоприношение здесь, мэм!

Вышла женщина с черными волосами, тугими кольцами затянутыми на голове, кутая свои темно-коричневые плечи в голубую шаль.

– Меня зовут Хугайр. Это мои ученицы, но вы можете не обращать на них внимания: они будут наблюдать. – Она говорила на безупречном набатейском, хотя, очевидно, понимала и по-английски. Следом за ней вышли три девушки, с такими же письменными приборами, как у Эстер. У всех троих на лице застыло одинаковое почтительное выражение. Мы прошли следом за Хугайр к амфитеатру, где ученицы зажгли свечи, после чего присоединились к другим женщинам, сидящим на скамьях. В воздухе стоял приятный запах воска.

Достав из складок платья три резных камня, Хугайр положила их на помост. Изображающие цветы камни испускали слабое голубоватое сияние, словно в их кристаллическую решетку были вставлены бесконечно маленькие светодиоды.

– Наверное, здесь соберется толпа послушниц, – предупредила Хугайр. – Надеюсь, вы ничего не имеете против. В год у нас случается всего пара жертвоприношений, поэтому для послушниц это редкая возможность набраться опыта.

После того как Хугайр пригласила Софу лечь на помост между камнями и свечами, в зал вошли другие девушки и расселись по скамьям, а кто-то встал и осторожно покинул зал. В результате собралось достаточно народа, чтобы ритуал стал выглядеть торжественно.

– Так, все готовы, можно начинать, – сказала по-английски Хугайр, и в ее голосе отчетливо прозвучал акцент южных штатов двадцатого столетия, после чего она снова перешла на набатейский: – Добро пожаловать, Софа. Аль-Лат довольна твоими подношениями и жертвой; Богиня дает приют женщинам и людям нового пола, выброшенным из того времени, в которое матери их родили.

– Хвала Аль-Лат! – сильным, отчетливым голосом произнесла Софа.

– Сейчас предстоит самая трудная часть, так что будьте внимательны, – обратилась к присутствующим Хугайр.

Кое-кто из послушниц достал свитки и чернила, послышался тихий скрежет тростниковых перьев по папирусу. Взяв в руки два каменных цветка, лежавших на помосте, Хугайр поднесла их Софе к груди и протяжно крикнула:

– УМРИ И ЖИВИ СНОВА!

Голубое пламя обволокло руки Хугайр, стекая на тело Софы каплями лавы. Набрав полную грудь воздуха, Хугайр издала крик, полный экстаза. Я внутренне напряглась. Происходящее слишком напоминало настоящее жертвоприношение, а никак не метафорическое, которого я ожидала. Однако присутствующие сохраняли полное спокойствие, так что, очевидно, все это являлось частью ритуала. Я присмотрелась внимательнее. Откуда исходил огонь? Он горел везде, однако ничего не сжигал. И тут до меня дошло: это были камни. Они испускали сияние подобно многофункционалу Морехшин. Каким-то образом древние жрицы получили доступ к технологиям, которые должны были появиться только спустя тысячелетия. Я постаралась расслабиться. Никакого кровавого жертвоприношения не случится. С Софой все будет в порядке.

– ПРИЗОВИ ВОДУ В КАМНЯХ, СОФА! ПРИЗОВИ ЕЕ! – Хугайр разжала кулаки, и камни ярко вспыхнули. Хотя сперва мне