Пленник золотой любви - Ольга Вешнева

Я вышел из-за куста, показался перед Лизой и молча посмотрел на нее печальным взглядом.

Она ничего не сказала. Горько вздохнув, поднялась со скамейки и прошла мимо меня к дому. С площадки крыльца заметила, что Сатибо вернулся домой.

Самурай ходил вокруг загнанного во двор белого “Лексуса” и внимательно осматривал его дверцы, капот. Лиза не полезла через деревянный заборчик, а вышла в калитку и приоткрыла незапертые ворота соседского участка.

– Привет, Сати! К тебе можно?

– Заходи, – погладив чистое крыло машины, он взглянул на гостью.

– Мне сказали, что Жемчужину сегодня разрисовали граффитчики, – Лиза подошла к “Лексусу”, а я остался ждать ее на дороге.

– Да, подростки повеселились. Припарковал ее у “Ломаного грошика”, и на пять минут забежал в магазин. Прихожу – вся машина в красной краске. Детки нарисовали на кузове и капоте воздушные шары и написали “Даешь приз!” Охранник магазина показал мне записи наружной камеры – на видео трое малолетних пацанов с масками на лицах. Я не стал заморачиваться с их поиском. Пригнал машину в сервис. Там ее быстро почистили – краска не успела застыть. Попутно я попросил мастера проверить переднюю подвеску. Оказалось, она совсем никуда. Поставили новую. Хочешь испытать, как плавно идет?

– Прокачусь вокруг поля и обратно. Проветрю мозги… Кстати, Сати, ты так и не узнал, кто прислал то письмо в газету?

– Кто-то с завода. Письмо отправлено с рабочего компьютера начальника рекламного отдела. Пока вся информация. Зоя Федоровна ушла домой в семь часов. Это видно на записи камеры в проходной. У камер в коридорах офиса есть слепые зоны. Мимо них реально проскочить, если сильно постараться… Пароль от компьютера и почты рекламщиков?.. Лиз, ты сейчас будешь смеяться…

– Клейкие бумажки на мониторе. Пароли может прочесть каждый, кто войдет в кабинет, а там проходной двор. Нет, Сати, мне уже не смешно. Я столько раз ругала Зою Федоровну! Просила выбросить бумажки, поменять пароли и хранить их в памяти.

– Я тоже ругал и просил, и умолял. Объяснял, что она нарушает правила безопасности предприятия. Представляешь, что мне сегодня сказала Зоя Федоровна? Что если бы паролями могли быть имена ее котов, не было бы никаких проблем. Но вредная система требует длинный пароль с цифрами. А у нее возраст. То цифры в голове путаются, то записные книжки теряются… Что с ней делать? Вот бы работники нас так боялись, как журналисты.

– Работникам говори – не говори. Они знай свое. Но… Не будешь же увольнять Зою Федоровну из-за бумажек с паролями. По остальным показателям она образцовый сотрудник. И помнишь, она говорила, что доработает до конца года и уйдет на пенсию.

– Потренируйся на поле. У тебя завтра экзамен, – Сатибо дал Лизе ключи от “Лексуса” и ушел в дом.

– Прямо не верится, что я наконец получу права, – выгнав джип на асфальтированную дорогу, Лиза улыбнулась мне из-за приспущенного стекла. – Хочешь прокатиться, Тиш?

– Нет… Не могу. Меня укачает, – я попятился от “Лексуса”, освобождая дорогу. Не любил прыжки по луговым кочкам.

Лиза поехала к маяку охраны и шлагбауму. Я уныло побрел в усадьбу, слушая звук мотора и шелест покрышек удаляющегося джипа.

Обернулся, почувствовав, что знакомый звук изменился, дополнился. Меня взяло в тесные объятия любопытство и пощекотала гордость. Охотники могут разделять слышимые ими звуки, а я уступаю им в способностях? Так дело не пойдет!

Сосредоточился на шуме “Лексуса”, отсеял гул мотора, шелест колес, постукивание рессор. Ток-ток, др-р-р. Это еще что за звук?

Я пошел за “Лексусом”. Перед поднятым шлагбаумом Лиза притормозила, и странный звук стал громче. Поворачивая к полю, “Лексус” переехал “лежачего полицейского”, и я увидел отсвет красной лампочки под днищем. Телевизор иногда смотрел, и современных книг с газетами прочел достаточно, чтобы догадаться: к днищу машины прикреплена бомба.

От сногсшибательного известия я едва не завизжал во всю глотку по старой вампирской привычке. Не думая о том, как тяжко мне даются всякие погони, и о том, что вместе с Лизой могу взорваться и уйти прежде назначенного срока в мир иной, я бросился вдогонку за белым “Лексусом”.

Машина, быстро набирая скорость, ехала по гладкой дороге, разделяющей “Крутой Берег” и неопрятный луг, местами – скошенный бледно-желтый, местами – заросший и черный от сухих метелок высоких трав: пижмы, полыни, щавеля, репейника. Увидев меня позади, Лиза выглянула в открытое окошко, задорно крикнула: “Тишуля, догоняй!” и прибавила газу.

Я немного отстал, но, собрав силы в комок, начал сокращать расстояние. На повороте дороги к лесу едва не налетел на бородатого мужчину, гулявшего с немецкой овчаркой. Инерция сыграла против меня, в заносе я чуть не повалился на правый бок, но выпрямился и продолжил погоню.

До следующего поворота у кромки леса оставалось километра три. Дорога то вздымалась небольшим горбом, то опускалась пологим овражком. Мои возможности таяли. Казалось, из меня уходит сама жизнь. Болели легкие, кололо сердце, перехватывало дух. Фокусировка взгляда на белом пятне ослабевала, в голове шумело. Если бы я мог задуматься хоть на мгновение, то понял бы, что скоро упаду на асфальт и умру, но думать было некогда.

На холме Лиза чуть притормозила. Мне удалось приблизиться к машине, а на спуске я перевел разгон в прыжок и упал на крышу “Лексуса”.

– Лиза! Под тобой бомба! Не останавливайся! Прыгай! – задыхаясь, предупредил я, держась за пластиковые “рожки” для багажника.

– Тиша, не смешно, – откликнулась девушка.

– Я не шучу! Умерь скорость и выскакивай из джипа! – у меня потекла пена изо рта.

– Я боюсь! – Лиза мне поверила.

– Не бойся! Помогу! – прокричал я, превозмогая сердечную боль.

“Поймаю тебя на лету, если сердце не остановится”.

– В машине алабаи! – Лиза приготовилась к прыжку. – Надо сгруппироваться. Беречь голову!

– Прыгай!

Лиза выскочила из машины и покатилась в кювет. Я прыгнул вместе с ней, но вместо помощи слегка придавил ее в сырой канаве.

– Слезь с меня, – простонала девушка.

Сползая с нее, я приподнял голову и увидел “Лексус”, пустившийся в вольную прогулку по нескошенному лугу. Наскочив колесом на большой камень, джип сильно сбавил скорость и, ярко вспыхнув, разлетелся