Занавес приподнят - Юрий Колесников

«Марку авиации, либо голову с плеч долой!» — стало девизом сборщиков налогов. И клеили ее по всей Румынии. Даже буханки черного хлеба и флаконы эрзац-одеколона пестрели марками с изображением аэроплана. И деньги текли… Текли транзитом через кассу казны во Флоренцию, где для ее величества королевы-матери была приобретена роскошнейшая вилла.

Основательно «прижатые к стене», люди утешали себя тем, что помогают укреплению воздушного флота страны. Они были уверены и в том, что кроткая супруга монарха проходит за границей курс лечения, но они не знали об ее интимных связях с молодым принцем де Аоста, привезшим на поправку во Флоренцию свою парализованную жену…

Впрочем, для отвода глаз правители изредка дайствительно приобретали один-два военных аэроплана, придавая этому факту характер грандиозного события. Несколько дней кряду шла газетная трескотня, в киножурналах показывали церемонию вручения машин летным эскадрильям, а заодно привлекали школьников к сбору новых средств в фонд авиации.

Однако расходы его величества бурно возрастали.

Близкие к трону министры и прочие деятели порою диву давались, насколько велика власть полногрудой госпожи Лупеску над всемогущим монархом, с какой готовностью Кароль Второй бросает к ее ногам миллионы лей. А Лупеску, или, как называли ее в королевстве, дудуйя[37] «Лупяска», добивалась своего без особого труда… «Лишний разок упадет широкобедрая на спину, — шептались верноподданные, — и наш суверен размякнет…» И ни доходы от продажи авиационной марки, ни прочие пути выкачивания средств не покрывали новые и новые подношения его величества своей дудуйке.

Финансовое положение монарха становилось все более угрожающим. И кто знает, чем бы все это кончилось, если бы его величество не осенила счастливая мысль, которую он поведал лишь одному преданнейшему другу — префекту полиции Бухареста жандармскому генералу Маринеску.

— Гениально, сир! — восторженно воскликнул генерал и, подкручивая усы, услужливо пообещал: — В остальном, ваше величество, положитесь на меня…

Через несколько дней после этой доверительной беседы из-за границы прибыли эксперты-искусствоведы. С места в карьер они устремились к сокровищам, украшавшим стены королевских дворцов. Неделя кропотливого труда, и эксперты сказали свое слово: шестьдесят шесть миллионов лей!

Не заставили себя ждать и маклеры заокеанских магнатов. Сделка состоялась, обсуждались лишь возможности транспортировки картин, когда слух об их продаже его величеством дошел до премьера и двух министров. Префект позаботился о том, чтобы глава кабинета министров узнал обо всем этом только в последнюю минуту.

Премьер и два министра совещались до поздней ночи.

— Пронюхают щелкоперы, и тогда не избежать скандала… — ужаснулся министр финансов, человек маленького роста с большой плешиной на голове и маленькими, как у хорька, глубоко сидящими глазками. — Смешают нас с грязью!..

— Наплевать на щелкоперов и на скандал! — возразил ему густым баритоном глава кабинета министров, здоровяк с огромной головой и пушистыми черными, как смоль, бровями. — Плевал бы я на коллекцию картин, если бы она действительно принадлежала его величеству!.. И не это существенно, а то, что при складывающейся ситуации неизбежно встанет вопрос об отставке кабинета! Об этом надо подумать, бравые министры… Или вы готовы сложить свои функции и отказаться от портфеля?

— Верно, — ответил дрожащим голосом сухопарый, с желчно-бледным лицом и прилизанными на пробор жиденькими волосами министр национальных имуществ. — Но скажите на милость, кто осмелится напомнить его августейшеству, что картины являются неприкосновенной собственностью казны? Лично я не берусь выполнить такую миссию… Свят, свят, свят!

— О, как низко, как низко пал наш престиж, бог мой!.. — держась за голову, сокрушенно твердил министр финансов. — Скандал! Грандиозный скандал нас ожидает, господа!

Было далеко за полночь, когда внезапно пришло решение.

— Ни единой картины за пределы страны! — расхрабрился вдруг министр национальных имуществ. — Наш долг — стоять твердо, как это делали предки в сражениях с османами!..

— Резонно! Мы прижаты к стене, — как бы оправдываясь, бормотал министр финансов. — Политика всегда требовала жертв…

— Одобряю и благодарствую! — хлопнул в ладоши премьер. — Модус вивэнди — блистательный! Браво, брависсимо!.. Поверьте, господа, при сложившейся ситуации эта жертва, принесенная на алтарь отечества, не позволит уронить престиж нации!

Торжественно заключив свое выступление, глава кабинета министров широким взмахом руки обмакнул перо в огромную хрустальную чернильницу и подписал секретное постановление о сокращении ассигнований, предусмотренных государственным бюджетом на строительство школ, больниц и дорог на сумму семьдесят шесть миллионов лей. Эти деньги предназначались теперь на срочную покупку картин у августейшего короля Кароля Второго Гогенцоллерна…

— Чего не сделают подлинные патриоты ради своего любимого монарха… — грустно отметил министр национальных имуществ. — Голову свою, можно сказать, в петлю суем ради чести двора его величества!

Несолоно хлебавши разъехались по домам зарубежные эксперты и маклеры. Не моргнув глазом, его величество положил в свой бездонный карман шестьдесят шесть миллионов лей. За «модус вивэнди» пять миллионов перекочевали на текущий счет премьера, остальные пять поделили между собой министры финансов и национальных имуществ, выделив незначительную сумму префекту полиции генералу Маринеску, уже обласканному за услугу самим монархом. Что касается коллекции картин, то верноподданные министры сочли за благо оставить ее в дворцовых хоромах как государственное имущество, находящееся в пользовании его августейшества.

— Однако, мои бравые коллеги, теперь надо глядеть в оба и постоянно быть настороже… — проникновенно произнес в заключение премьер. — В противном случае, поверьте моему многолетнему опыту, его величество может повторить этот маневр!.. Люди мы свои и понимаем некоторые слабости нашего многолюбимого монарха. Деньги, слава богу, ему всегда нужны, это вы знаете превосходно!..

— Резонно! — ответил министр финансов. — Государственную казну мы обязаны беречь, как честь нации!..

О некоторых деталях «модус вивэнди» узнали деятели из «Зеленого дома». Шантаж зеленорубашечников завершился мгновенным компромиссом: проложить мост между легионерами и монархом. И в этом щепетильном деле не обошлось без посредничества той же дудуйки… Происходило все это как раз в канун Нового года. Для многих жителей столицы осталась загадкой учтивость префекта полиции генерала Маринеску: оповестив об очередной учебной воздушной тревоге, он в последнюю минуту отдал приказ об ее отмене.

В этот час к подъезду роскошной виллы на шоссе Киселева, приобретенной для дудуйи Лупяски на часть денег, изъятых из казны, подкатывали одна за другой поблескивавшие лаком и никелем автомашины. И словно воздушная тревога не была отменена, при наглухо закрытых ставнях в новой вилле перед руководителями легионерского движения ораторствовал их вожак Хория Сима:

— Вместе с уходящим годом кануло в прошлое время пассивных действий. Наше движение стоит у порога решительных схваток за спасение нации!

Сославшись на секретность подготавливаемых «чрезвычайных мер», Хория Сима весьма туманно определил новые задачи, стоящие перед легионерами, и патетически заключил:

— Через несколько часов наступит тысяча девятьсот сороковой год. Он явится первым годом новой эры в жизни нашей нации! Без малейших колебаний, без какой-либо жалости или сострадания мы обязаны раз и навсегда покончить с красными и жидами, решительно расправиться с франкмасонами и прочими противниками политики государств оси Рим — Берлин и вместе с тем наших грандиозных свершений!

Это было первое расширенное заседание «тайного совета» зеленорубашечников после возвращения в страну Симы и Думитреску; на нем присутствовали Ион Кодряну — отец покойного «капитана» бывшей «железной гвардии» и некоторые лица, имевшие прямое отношение к легионерскому движению.

— Отрава проникла слишком глубоко, — мрачно говорил член «тайного совета» Николае Думитреску. — Но легионеры искореняют ее! В этом я заверяю совет. Настало время взяться за дело основательно, иначе патрия-мума[38] окончательно рухнет в пропасть… Оружие у нас есть, и в скором времени его будет еще больше: новейшее, автоматическое, о каком наши смелые парни и не мечтали. Недостатка в оружии мы не будем испытывать впредь. В этом меня заверил искренний друг легионеров и всего нашего народа рейхсфюрер СС Гиммлер!

Хория Сима предоставил слово Гиде Заримбе.