Батый - Алексей Карпов

На этом метания Михаила Всеволодовича как будто закончились. Теперь выбора у него не оставалось; предстояло жить на Руси, а значит, устраивать свои дела с татарами, получать от них ярлык, дававший право на обладание той землёй, которая принадлежала ему по праву рождения, по праву старейшинства в роду черниговских князей. После того как князь вернулся в Чернигов, продолжает свой рассказ летописец, он «оттуда поехал к Батыю, прося волости своей у него». В этой поездке его сопровождали пятнадцатилетний внук Борис (сын его дочери Марии, вдовы убитого татарами ростовского князя Василька Константиновича) и боярин Фёдор (названный в некоторых редакциях Жития «первым воеводой княжения его»), а также приближённые, свита. Шёл сентябрь 1246 года; следовательно, Михаил направлялся к Батыю по пути, проторённому до него другими князьями — и не только князьями Северо-Восточной Руси, но и его давним недругом, а затем и покровителем, шурином Даниилом Романовичем Галицким, побывавшим у Батыя раньше.

Различные редакции Жития князя Михаила Черниговского рассказывают, что перед тем, как отправиться на поклон к Батыю, князь вместе с боярином Фёдором пришёл за благословением к своему духовнику (в некоторых поздних редакциях он назван по имени — епископ Иоанн), и тот стал наставлять его:

— Многие поехавшие (к Батыю. — А, К.) исполнили волю поганого, прельстившись славою света сего: прошли сквозь огонь, и поклонились кусту и идолам, и погубили души свои. Но ты, Михаиле, если хочешь ехать, не сотвори так: не проходи сквозь огонь, не поклоняйся кусту и идолам их, ни брашна, ни питья их не принимай в уста свои. Но исповедай веру христианскую, ибо не достойно христианам кланяться никакой твари, но только Господу Богу Иисусу Христу!

В этих словах изложена программа полного неприятия татар, неприятия их законов, их «правил игры», их господства над Русью. Запрещалось даже общаться с ними, вкушать одну пищу! Надо полагать, что эта программа отражала взгляды многих — как простых людей, так и князей и иерархов Церкви. Но она обрекала князя Михаила — равно как и любого, кто готов был последовать наставлениям черниговского духовника, — на верную гибель.

(Впрочем, само появление эпизода с духовником князя может объясняться и данью агиографической традиции. Показательно, что в тех редакциях Жития, в которых имеется этот эпизод, полностью затушёвана политическая составляющая поездки Михаила в Орду: его решение ехать к Батыю объясняется исключительно желанием князя «обличити прелесть его», что конечно же весьма далеко от действительности.)

О том, как развивались события в ставке Батыя, куда в сентябре 1246 года прибыл Михаил, мы знаем из разных источников — как русских (летописи, различные версии княжеского Жития), так и иностранных (рассказы Плано Карпини и поляка Бенедикта)18.

Когда Батыю доложили о приезде русского князя, он повелел привести его к себе. Но сначала Михаилу предстояло исполнить те обычаи, о которых мы говорили выше и о которых предупреждал князя его духовник. «Царь же (Батый. — А. К.) призвал волхвов своих, и когда те пришли к нему, сказал им: “Всё, что полагается по обычаю вашему, сотворите князю Михаилу, а потом приведите его ко мне”» — так рассказывает об этом автор княжеского Жития. Волхвы явились за Михаилом: «Батый зовёт тебя»; и тот в сопровождении Фёдора направился к «месту, где был разложен огонь по обе стороны; многие же (прежде Михаила. — А. К.) проходили через огонь, поклонялись солнцу и идолам». «Послал Батый к Михаилу князю, веля ему поклониться огню и болванам их (то есть идолам. — А. К.)» — так, не вполне точно, передано повеление Батыя в Лаврентьевской летописи. По свидетельству русских источников, Михаил отказался от прохождения через костры: «Не творю аз сего: не иду сквозь огонь и не кланяюсь твари». Однако Плано Карпини, знавший обо всём со слов очевидцев, опровергает это. По его словам, «Михаила, который был одним из великих князей русских, когда он отправился на поклон к Бату, они (татары. — А. К.) заставили раньше пройти между двух огней». Получается, что эту крайне неприятную для себя процедуру русский князь всё же вытерпел. Но «после они сказали ему, чтобы он поклонился на полдень Чингисхану», — и вот здесь Михаил оказался непреклонен. Он «ответил, что охотно поклонится Бату и даже его рабам, — продолжает свой рассказ Плано Карпини, — но не поклонится изображению мёртвого человека, так как христианам этого делать не подобает». «Михаил же князь не повиновался велению их, но укорил его и глухие его кумиры» — так изложено это в Лаврентьевской летописи. Житийное же Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и боярина Фёдора дополняет летописный рассказ целым рядом подробностей, причём некоторые из них находят подтверждение в других источниках.

Волхвы оставили Михаила на том месте, до которого они его довели, а сами направились к Батыю и поведали ему, что «Михаил-де повеления твоего не слушает, сквозь огонь не идёт и богам твоим не кланяется». Батый пришел в великую ярость («взъярився велми») и послал к Михаилу «одного из вельмож своих, по имени Елдега». Этот Елдега, или Ельдеке (из монгольского племени джурьят), принадлежал к числу наиболее доверенных его лиц; Плано Карпини неоднократно упоминает его в «Истории монгалов» и называет «управляющим» Бату. И менно через Елдегу велись переговоры правителя Орды с лицами, прибывавшими в его ставку. Елдега и передал Михаилу слова Батыя:

— Почему повелением моим пренебрегаешь, богам моим не поклонился? Теперь выбирай себе живот или смерть! Если повеление моё исполнишь, жив будешь и всё княжение своё получишь. Если же не пройдёшь сквозь огонь, не поклонишься кусту, ни идолам, то злой смертью умрёшь!

И Михаил сознательно избрал для себя крестный путь, смертную муку, отвечав Батыю через того же Елдегу:

— Тебе, царю, кланяюсь, поскольку тебе Бог поручил царство света сего. А тому, кому поклоняются (то есть идолам. — А. К.), не поклонюсь!

(Или, как переданы слова князя в Ипатьевской летописи: «Раз уж Бог предал нас и волость нашу за наши грехи в руки ваши, тебе кланяемся и почести приносим тебе. А закону отцев ваших и твоему богонечестивому повелению не кланяемся!»)

И сказал на это Елдега:

— Знай, Михаиле, что уже мёртв ты!

Решение князя всецело поддержал только боярин Фёдор. Прочие же, бывшие с Михаилом, всячески отговаривали его и умоляли подчиниться требованиям татар. С «плачем многим» обращался к деду его внук, юный ростовский князь Борис:

— Господине отче! Створи волю царёву!

Также и другие бояре уговаривали князя, обещая все вместе, всею Черниговскою землёй, принять на себя епитимию за невольное его согрешение. Но князь оставался твёрд: