Королевы смеха. Жизнь, которой не было? - Сергей Капков

– А о каких ролях вы мечтали, собираясь стать актрисой? Кем хотели видеть себя, уже учась в институте?

– Да-а-а… Это правильный вопрос… Когда я пришла в институт, мне очень хотелось играть такую драму, где поплакать можно. Но Бибикова не одуришь. Он понял, что эту девку надо помещать на другую платформу. «Мало ли, чего она хочет! У нее врожденный юмор, и это надо использовать». Для чего тогда педагоги, если они не направят на правильный путь? И он делал из меня комика. На первом семестре разрешали все, что хочешь. На втором мы выбирали отрывки, а Бибиков разбирался, кто есть кто. Он увидел во мне такую драматическую артистку, какую надо было в корне переделывать. Великий педагог! Я должна быть справедливой, несмотря на то, что он хотел меня выгнать.

Сокурсник Носовой Володя Борискин однажды сказал: «Тамарк, я тебе так завидую! «Биб» тебя бьет». – «Да ты с ума сошел, что ли, чему тут завидовать?» – удивилась Тамара. – «Ну да, он тебя бьет, значит любит».

Борис Владимирович действительно периодически раздавал «скользящие» подзатыльники, и иногда макушке приходилось несладко. И особенно часто доставалось Носовой. Хохотушкой она была невозможной, и своим неуемным смехом могла «заразить» весь курс. Дома Бибиков жаловался на нее своей супруге, выдающемуся педагогу Ольге Ивановне Пыжовой. Но мудрая женщина заступалась: «Они еще дети, что ты от них требуешь?» Студенты чувствовали, что Борис Владимирович и Ольга Ивановна дополняли и компенсировали друг друга своими человеческими и педагогическими качествами.

Тамара же околачивалась у них дома постоянно. Особенно, если ее в очередной раз вызывали на съемки. «Ну, зачем ты приехала? Что тебе надо? Что опять будешь просить?» – встречал ее у порога Бибиков. Студентка лепетала плаксивым голосом: «Борис Владимирович, меня зовут на съемки… И я очень хочу поехать…» Бибиков начинал закипать: «Да тебя всегда зовут. Одну тебя, и больше никого!» – «Ну, Борис Владимирович, правда. Пустите, это ненадолго». Начинались взывания к совести: «Тебе надо учиться. Вот когда выучишься, получишь диплом, и будешь сниматься». – «А потом и не позовут», – аргументировала Тамара. – «Да хватит болтать! Уж тебя-то позовут! Даже если бы ты торговала газировкой, тебя бы и тогда нашли и позвали бы».

Не считая «Молодой гвардии», Тамара Носова, будучи студенткой, снялась еще в двух фильмах. Причем, у таких грандиозных режиссеров, как Борис Барнет и Михаил Чиаурели. У Барнета в картине «Страницы жизни» Носова сыграла роль медсестры Клавы, а в «Падении Берлина» ей досталась роль Кати. Чиаурели увидел актрису в спектакле «Молодая гвардия» на сцене Театра-студии киноактера, куда он пришел вместе со своим автором Павленко. В постановке была сцена, не вошедшая в кино: перед отправкой в Германию немцы раздевали Валю Филатову до одной сорочки и осматривали ее, как животное. Эпизод производил такое эмоциональное потрясение, что Чиаурели решил продолжить линию этой героини, показать ее судьбу в концлагере. Конечно, в «Падении Берлина» это была совсем другая девушка, с другим именем, но авторы ассоциировали ее именно с Валей Филатовой.

Съемки полгода велись за границей – в Германии и Чехословакии. Фильм принес много испытаний Носовой и отнял немало здоровья у Бибикова. Это был четвертый курс, когда надо было сосредоточить все силы на учебе, готовиться к экзаменам. Тамара уже и сниматься не хотела, думала – хоть бы не взяли! Но ее не только взяли, ее просто обязали участвовать в съемках. И приехала она только поздней осенью.

Борис Владимирович встретил неласково:

– Ну, давай, покажи себя!

– Нет уж, не могу.

– Что значит «не могу»? У нас еще есть комедийные артистки?

– Ой, я столько насмотрелась, столько увидела ужаса в бывших концлагерях. Мне так было страшно! Сколько рыдала – то ботиночек найду, то бантик…

– Да это же специально все подброшено! Забудь. Давай, сосредоточься и работай!

– Ой, Борис Владимирович, вы мне больше не говорите о комедии! Я только драму буду играть.

– Нет уж, милая! Ты хоть напейся, но на следующей неделе приди ко мне другая!

Непреклонность педагога ввела Тамару в тупик. Напиваться она не стала, но крепко задумалась, как же вернуться в нормальную колею, как растормошить в себе комические струны, разбудить уснувшее чувство юмора. Хотя, если честно, никакого желания веселиться не было. Тамару вновь пленила школа переживаний, страданий, хотелось плакать. Но Бибиков не позволил. Медленно, но верно, он втащил строптивую студентку в нужную колею.

– Да, была же еще одна картина, в которой я начинала сниматься! Хейфиц и Зархи пригласили меня на главную роль в «Драгоценные зерна». Я тогда еще не доснялась в «Молодой гвардии», и Герасимов специально для меня ставил декорации раньше времени – делали снег и снимали нас с Нонной, чтобы отпустить в деревню, где работали Хейфиц и Зархи.

Эта картина принесла такие грандиозные скандалы! Надо было ехать в Ленинград, и Бибиков наотрез отказался меня отпускать. Директор института вызывает его к себе, но все уговоры бесполезны. Борис Владимирович кричит: «Кто имел право дергать мою ученицу? Она должна получить образование, а потом сниматься. Не пущу и все!» – хлопает дверью и уходит. Через три дня выходит приказ министра кинематографии: независимо от согласия Бибикова, направить Носову на съемки. Вручили билет, и я поехала.

Приезжаю, и тут же оказываюсь запертой в комнате для актеров! Сколько просидела там – не помню. Вдруг – поворот ключа, и я свободна. Прибегаю в павильон, и понимаю, что со мной никто не здоровается. Оба режиссера как будто с похорон пришли. Никто ничего не снимает, света нет. Думаю, что же могло случиться.

Оказывается, они ждали меня три дня. Павильон все это время оплачивался, а съемок не было. И, наконец, не выдержали – позвали другую актрису. Но со мной-то уже была отснята вся натура! И не с кем-нибудь, а с Петром Алейниковым! Пока я ехала в поезде, этой актрисе выкрасили волосы, но ничего не сказали о возможной замене, что я могу приехать и вновь начать сниматься. Если бы они ей пообещали, что, допустим, будут снимать потом в каждой картине, может, все бы сложилось по-другому. А когда ей сообщили, что приехала Носова, она побежала к директору студии, упала в обморок, а потом начала рыдать, что она профессиональная артистка, что ее перекрасили, а тут приехала какая-то студентка, и все летит к чертям. Меня тут же заперли в комнате – наверное, директор группы, а директор студии сам пришел на съемки и заявил, что актрису обижать нельзя. Как нельзя, когда столько снятого материала коту под хвост?!

Я уехала в тот же вечер, но после этого инцидента ту актрису больше никто никогда не снимал.