Башня преступления - Поль Феваль

И Суавита по-прежнему была немой.

Но как красноречиво говорила она, когда юная душа сверкала в ее глазах! Как напряженно она думала! Как пылко, может быть, любила!

Лишь прошлое безвозвратно умерло или только задремало в ней. Вместе со способностью говорить Суавита потеряла память.

Она каким-то неведомым образом родилась для этой ущербной, печальной и неполноценной жизни в тот миг, когда ее бедное маленькое больное тельце ощутило страшный удар о воду.

Ужас морально убил ее.

С тех пор физическое здоровье вернулось к Суавите. Она ожила от благотворных забот человека, которого ее детское сердечко уже давно и по доброй воле избрало для того, чтобы любить.

Присутствие Поля согревало Суавиту, подобно лучам солнца, в теплом свете которых распрямляется утром растение, поникшее под тяжестью инея. Суавита окрепла, она могла теперь бегать, прыгать, резвиться… ее сердечко стучало ровно, на щеках играл румянец, губы улыбались…

Боже мой! Что надо было сделать, чтобы вернуть ей вторую половину ее существа?! Нет, не половину, а большую часть: речь, ум, память?..

Так они шли, он – задумавшись, она – улыбаясь от того смутного удовольствия, которое ощущала, словно роза, купающаяся в солнечных лучах. Но вот Суавита сжала своими маленькими пальчиками руку Поля.

Поль только что забросил за спину охотничье ружье, которое до этого нес в другой руке, и не обратил внимания на знак, который подала девушка. Блондетта нажала на руку Поля сильнее.

Поль повернул голову и посмотрел на свою спутницу; их глаза встретились.

– Как ты прекрасна!. – прошептал он восхищенно. Она окинула его своим красноречивым взором.

И, странная вещь, Поль понимал ее взгляды, как язык: слово за словом, со всеми оттенками и даже интонациями, которые свойственны живой речи.

– Но не так красива, как та, другая! – говорили глаза Блондетты, умоляющие и угрожающие одновременно.

– Какая другая? – невольно спросил Поль. Взгляд девушки обжег его, затем она опустила глаза. Поль процедил сквозь зубы:

– Я более безумен, чем ты!

Блондетта снова сжала его руку.

– Что еще? – смеясь, поинтересовался Поль. Слезинка, словно жемчужина, засверкала на длинных ресницах Блондетты.

– Ах, мадемуазель, – проворчал Поль, – если вы будете плакать, я рассержусь!

Она подставила ему лоб, на котором Поль запечатлел нежный поцелуй.

– Отлично! – воскликнул молодой человек, переводя на язык слов взоры Блондетты, – вы будете вести себя благоразумно?

Преданный взгляд девушки ответил:

– О! Очень благоразумно!

Но нежные пальчики в третий раз сжали руку Поля. Он нахмурился, хотя ему хотелось рассмеяться. Это были такие восхитительные ручки!

– Мадемуазель, – сказал он, не оставляя ее взгляду времени, чтобы окончить фразу, – вы хотите пойти прогуляться со мной в деревню, я знаю это. Вам сказали, что там красивые леса, горы, пруды и реки.

Большие голубые глаза в свою очередь прервали Поля, говоря:

– Все это не имеет значения. Просто я хочу всегда и всюду следовать за тобой.

– Бедный милый ангел! – высказал вслух свою мысль Поль.

Внезапно Блондетта разжала пальцы, но тут же схватила руку Поля и припала к ней губами.

– Мадемуазель! – строго произнес Поль.

Однако он привлек девушку к своей груди и какое-то время держал в объятиях.

Вы видите, как она счастлива, эта Блондетта, ласковая и послушная, как собачонка, жмущаяся к ногам своего хозяина. Однако не заблуждайтесь и посмотрите повнимательнее в эти голубые глаза, блеск которых затуманили сейчас слезы.

Они говорили, эти глаза, они умоляли:

– О! Поль! Если бы ты захотел полюбить меня!

И истинной правдой была эта мольба, так что в глазах Поля тоже заблестели слезы.

– Будь благоразумной, милая Блондетта, – взмолился он. – Ты живешь здесь, как пленница, но ведь все делается ради твоей же пользы. Я уже сто раз говорил тебе об этом. Есть злые люди, которые хотят причинить тебе вред. И я прячу тебя, чтобы ты всегда была рядом со мной. Ты прекрасно знаешь, что я умру, если у меня отнимут мою любимую Блондетту!

Голубые глаза вопрошали, зачарованные, но недоверчивые.

– Это действительно так? – сомневались они.

– Да, да, действительно, – ответил Поль, обнимая девушку.

Она побледнела и высвободилась.

Поль удивленно посмотрел на нее.

Она с усилием улыбнулась, и ее улыбка говорила:

– Ты очень добрый, ты жалеешь меня.

Они дошли до конца липовой аллеи, которая разделялась на две тропинки.

Первая вела к фруктовому саду, откуда уже доносился пьянящий аромат зрелых плодов; другая тропинка бежала к одной из калиток, выходивших к лесу.

Блондетта двинулась к первой тропинке, а Поль – ко второй, сжимая приклад своего охотничьего ружья.

Тогда, ощутив невысказанную ложь, девушка разжала руки, и они упали в складки белого платья.

Гордая, полная достоинства, она шла рядом со смущенным Полем.

Она больше ни о чем не умоляла. Время упреков прошло.

Поль краем глаза посмотрел на нее.

Взгляд Блондетты молчал.

Он был более нем, чем уста самой Блондетты.

– Вы злая, – сказал тогда Поль.

Она подняла на него свои большие глаза, удивленные, невинные, но с хитринкой.

Эти большие глаза изумились:

– Почему я злая?

– Ревнивица, по меньшей мере! – сердито ответил Поль.

Ее глаза так восхитительно засверкали, что Поль остановился и залюбовался ею.

Она улыбнулась и продолжила свой путь, а глаза ее, мстительно блестя, бросили Полю:

– Скорее! Скорее! Вас ждут в другом месте. Поторопитесь!

Но на самом деле это было не так;

На сей раз Поль последовал примеру Блондетты; теперь заговорили его глаза, выражая досаду, стыд и горечь.

Теперь остановилась девушка. Она гордо выпрямилась, и глаза ее так красноречиво выразили мысль, что даже слова не смогли бы передать этот нежный упрек:

– Ах! Поль, вас даже и не ждут!

В этих глазах пылала страстная мука большой неразделенной любви, горел весь протест немой и благородной гордости, кровоточила вся боль поражения. В этот момент Блондетта была женщиной.

По правде говоря, Поль не мог разом постичь всех этих чувств.

Он подумал, и этого же было достаточно:

– Как бы она меня любила!

Затем он повторил очень громко, чтобы сохранить самообладание:

– Ревнивица! Маленькая ревнивица!

Глаза девушки потухли, и она опустила голову, словно говоря:

– Это так, я ревную, и ревность моя заставляет меня страдать. Не надо сердиться на меня за это.

Она сама взялась за задвижку калитки.

Поль хотел остановить Блондетту, но она все же открыла дверку. Своим красивым пальчиком девушка указала ему на деревню, осторожно прячась при этом за стеной и точно говоря Полю: