Читающий по телам - Антонио Гарридо

— Час уже поздний, — заметил он.

— Ну да, я вижу, зачем вы пожаловали. — Мин смотрел на прислужника с полным набором инструментов Цы, а в придачу — еще и с «Покоями сохранения».

Цы понял, что говорить больше не о чем.

— Простите. Мне пора, — вот и все, что он сказал.

— Я вижу. Ступай.

Глаза Мина снова затуманились, и Цы почувствовал, что сейчас учитель не сердит, а опечален.

Когда Цы добрался до зала с покойниками, Серой Хитрости там уже не было. По словам стражников, седовласый произвел краткий осмотр трупов и удалился, ни словом не обмолвившись о результатах. Цы решил воспользоваться отсутствием навязанного ему напарника и детально осмотреть мертвецов. Он уже начал раскладывать инструменты, когда заметил, что в дверях дожидается низкорослый человечек, прилично одетый и до крайности напуганный. На вопрос юноши Бо пояснил, что это и есть запрошенный им парфюмер.

Звали его Сюэ, и он являлся штатным поставщиком императорского двора.

Цы приветствовал парфюмера, но тот даже не сумел внятно ответить. Он не мог оторвать бегающего взгляда своих маленьких глаз от стоявшего при входе караульного стражника, точно опасался, что тот вдруг возьмет да и отрубит ему голову. Цы заметил этот тревожный взгляд, но успокоить поставщика императорского двора ему не удалось.

— А я повторяю, что ничего противозаконного не совершал! — заверещал парфюмер. — Я объяснял это стражникам, которые меня арестовали, но эти дикари меня даже не выслушали!

Цы понял, что бедняга действительно не догадывается, почему его доставили во дворец. Прежде чем он успел вмешаться, вперед выступил Бо.

— Ты должен подчиняться этому человеку. — Чиновник указал на Цы. — И если хочешь сохранить язык в целости, то лучше помолчи!

Ничего больше говорить не пришлось: человечек с воем простерся у ног Цы, упрашивая только об одном: чтобы его не убивали.

— Господин, у меня же внуки…

Цы осторожно поднял парфюмера. Сюэ трясся, как испуганный пес. Юноша успокаивал его как мог:

— Нам нужно только проконсультироваться с вами о духах. И ничего больше.

Сюэ посмотрел недоверчиво. Любой человек в здравом рассудке знал, что императорские стражи никого не хватают, просто чтобы посоветоваться насчет духов; но слова Цы, казалось, немного успокоили парфюмера. Стоило, однако, распахнуть дверь, за которой взгляду Сюэ предстали три полуразложившихся трупа, он грохнулся на пол, точно мешок с рисом.

Цы привел его в чувство с помощью нюхательной соли, которую всегда носил с собой — для родственников покойных. Очнувшись, Сюэ принялся долго и пронзительно визжать. Когда голос его ослаб, Цы объяснил парфюмеру его задачу.

— Только и всего? — Сюэ никак не мог поверить.

— Только распознать аромат, — подтвердил Цы.

Он пояснил: раз черви, к счастью, пока не повредили края ран, можно предположить, что их отпугивает сохранившийся запах духов. Затем Цы показал, как для борьбы со зловонием применять пропитанные камфарным маслом нити, но человечек от них отказался. Набрал полную грудь воздуха и шагнул в комнату. Цы воспользовался камфарными нитями и вошел следом. Все помещение было наполнено зловонием, тошнотворным, разрывавшим горло. Сюэ пошатнулся, увидев жуткое пиршество, которое устроили на трупах черви и мухи, но медленно, с опаской двинулся вперед. И все-таки, не успев добраться даже до первого тела, парфюмер замотал головой и выбежал из комнаты. Когда Цы его нагнал, беднягу уже рвало.

— Это… это кошмар, — пробормотал он между спазмами.

— Пожалуйста, попробуйте еще раз. Нам очень нужна ваша помощь.

Сюэ вытер рот и потянулся было за камфарными нитями, но в конце концов снова отказался от них. На сей раз он входил в комнату решительно, вооружившись небольшими пластинками бамбука. Подойдя к трупам, Сюэ потер этими щепками края ран — по щепке на рану; каждую из пластинок он опускал затем в отдельный стеклянный сосуд. И не мешкая, вприпрыжку выскочил из комнаты. Цы закрыл за парфюмером дверь.

— Там, внутри, дышать невозможно, — пожаловался Сюэ. — Более отвратительного зловония я в своей жизни не нюхал.

— Согласен с вами. Когда мы сможем что-то узнать?

— Тут предсказывать сложно. Во-первых, мне потребуется как-то распознать запах духов среди смрада. А если это и получится, надо будет сравнить его с бесчисленными благовониями, что продаются по всему городу. Это совсем не просто, — пробормотал Сюэ. — Каждый состав имеет свой аромат. И пусть даже духи изготовлены из одних и тех же эссенций, каждый изготовитель смешивает их в тайных, только ему одному известных пропорциях — а в итоге запахи получаются разными.

— Не слишком-то обнадеживает.

— Впрочем, я подметил одну особенность… деталь, которая, не исключено, поможет. Тот факт, что по прошествии нескольких дней запах духов все же сохранился, неоспоримо свидетельствует о их высокой концентрации, а значит — и о потрясающем закрепителе. Я пока не могу говорить со всей определенностью, но этот аромат, — парфюмер раскупорил один из своих флаконов и поднес к самому носу, — наводит меня на мысль, что здесь была использована не чистая эссенция.

— Что это значит?

— Что нам, быть может, повезет. Пожалуйста, дайте мне заняться своим делом. И тогда через пару дней у меня, возможно, будет ответ.

После ухода парфюмера Цы вновь осмотрел трупы и отметил важный факт, доселе от него ускользавший. Помимо ужасных, но уже знакомых ран на груди, у старика на спине, под правой лопаткой, обнаружилась круглая ранка диаметром с монету — края у нее были рваные, кожа вывернута наружу. Цы записал эти наблюдения и продолжил осмотр.

Отсутствие повреждений, характерных для самообороны, свидетельствовало, что жертвы не оказывали сопротивления, а это, в свою очередь, наводило на мысль, что их либо застали врасплох, либо все они хорошо знали своего мучителя. Как бы то ни было, об этом стоило еще поразмыслить. Юноша обнаружил и еще одну новую подробность: на руках у старика с изувеченным лицом он заметил странные повреждения кожи на тыльных сторонах ладоней выше пальцев. Это были изъязвления, равномерно затронувшие поверхность кожи; в процессе общего разложения они странно посветлели. Казалось, руки обработали едким порошком, так что они приобрели цвет белой глины. А еще Цы обнаружил под правым пальцем старика нечто вроде маленькой розовой татуировки, напоминавшей язычок пламени. Он взял пилу и отрезал кисть руки на уровне запястья. Потом распорядился, чтобы кисть обложили льдом и поместили в «Покой сохранения». Потом бросил последний взгляд на трупы и покинул зловонное помещение.

Вскоре Бо привел художника, которому было поручено зарисовать одного из мертвецов. В отличие от маленького парфюмера, портретист был заранее предупрежден о неприятном характере предстоящей работы, но, войдя в комнату, он тоже не смог сдержать крик ужаса. Когда художник успокоился, Цы указал, чье лицо следует запечатлеть, и пояснил, на каких чертах нужно сосредоточиться, чтобы портрет получился как бы прижизненным. Художник с пониманием кивнул, достал свои кисточки и принялся за работу.

Пока он трудился, Цы внимательно изучил новые отчеты, которые принес Бо за это время. В документах значилось, что убитый евнух, по имени Нежный Дельфин, начал работать во Дворце Наложниц в тот самый день, когда ему исполнилось десять лет. С тех пор он проявил себя в качестве стража, доверенного собеседника, музыканта и чтеца. Своею небывалой сообразительностью Нежный Дельфин заслужил доверие и у руководства Министерства финансов; по исполнении ему тридцати лет его назначили там помощником управляющего — и на этой должности евнух пребывал до самого дня своей смерти, постигшей его в возрасте сорока трех лет.

Для Цы в этих сведениях не было ничего удивительного. Известно ведь, и даже общепринято, что евнухи — самые подходящие кандидаты на должность, например, дворцовых управителей, поскольку им, не имеющим потомства, легче всего победить искушение обогатиться за чужой счет. В отчете сообщалось, что за неделю до своего исчезновения Нежный Дельфин испросил дозволения отлучиться из дворца, сославшись на призыв своего батюшки, который внезапно занемог. И дозволение ему было дано — вот почему отсутствие евнуха ни в ком не возбудило подозрений.

В отношении пороков и слабостей было упомянуто лишь о чрезмерной любви евнуха к предметам древности, из коих он составил небольшую коллекцию и бережно хранил ее в своих личных покоях. В конце документа приводились ежедневный распорядок дня Нежного Дельфина и список лиц, с которыми он общался, — в основном это были евнухи, занимавшие равное с ним положение. Об осмотре тела ничего не сообщалось.