Призма-2 - Ратибор Степанов

У него не было плана. Ксанту была нужна помощь. Он ждал ее от Странника, от Светлых Иерархов, от кого угодно. Народ, город находились в смертельной опасности, из которой могли выбраться только сами. Никто не решит их судьбу, кроме них самих. Дети богов они обладали собственной свободой воли. Это возносило их до небес, но и лишало помощи Светлых миров. Никто не придет и не сделает все за тебя, не решит твою судьбу. Ты дитя божье и сам за себя в ответе. Тебе решать — с трудом подниматься по Пути Прави или в удовольствиях скатываться по пути Нави, навсегда оставляя свою безсмертную Душу в Вышних мирах. Ты сам бьешься за свой мир. Мир за который ведешь поединок не ты один.

Кто создал этот мир? Нет ответа на этот вопрос. Но кто бы его не создал, Ан Всемогущий не оставит его. Только нам решать его судьбу, нашу судьбу. Но мы вправе ждать помощи от Великого Создателя и его детей. На эту помощь надеялся, ее просил Ксант. Не за себя, за всех.

Междумирье хранило молчание. Время не текло в нем, оно было в Земном мире и ведун не знал сколько его уже прошло. В этом была главная опасность. В Уруке могла пройти минка, а мог и лунник целый. Нужно было действовать или возвращаться. Возвратиться ни с чем Ксант не мог. Тогда он «нырнул». Прямо в потоки струящейся светлой поземкой тонких миров. Опасное, но как посчитал ведун, необходимое решение.

Реальность или вернее не реальность вокруг казалась какой-то удивительно хрупкой, способной порваться от одного неосторожного движения. Сделай неверный шаг — все вокруг рассыплется в прах. Откуда то послышались звуки, образ ведуна стал отрывочно воспринимать происходящее. Проносились звезды-миры, сияющие миллиардами цветов и оттенков (что было одним из основных критериев для обнаружения), источая дельта-волны, являвшимися своеобразным именем объекта. Ксант не умел читать их и потому тыкался в тонких мирах словно слепой котенок. Или почти слепой (кое-чем он все-таки обладал, например интуицией — даром богов). Справа и слева над ним пронеслись светящиеся знаки-плетения, чем то напоминавшие ему Великие символы Восхождения. Они вышли из чрева могучего пульсара, чтобы пролететь над образом Ксанта, исчезнуть в глуби иного мира, дающего им приют. «Вот он, мир волхвы» — произвольно подумал ведун, наблюдая за знаками-плетениями. Было только не ясно, то ли вернулись они в свое царство, сослужив свою службу в каком-то из многочисленных миров, то ли наоборот, вышли из него, отправляясь в иной мир, к вызвавшему их чародею. А может они путешествовали сами, как самостоятельные сущности. Ксант не успел подумать об этом едва увернувшись от движущегося по одной только ему известной траектории (на самом деле никто не двигался, а только возникал, в силу неизвестного порождения), пульсару, то исчезающему, то появляющемуся в темноте не-бытия. Словно умирающая душа, мчащаяся в мир Прави или Нави, или же стремящаяся вернуться в еще родной мир Яви, одного из миров-земель. Вот совсем рядом, стройной чередой, пробежала бесформенная дымка чьих-то мыслей, стремящихся материализовать себя в том же мире, пославшем их (или в ином). Вот совсем рядом, а может невообразимо далеко, проплыла звезда целой вселенной или маленького атома. Ксанту казалось, что он парил в хаосе сущностей. Это ему только казалось. Хаос олицетворял Великую Закономерность не-бытия. Сознание Ксанта безмятежно парило, ослабляя связь с телом и всем Земным миром. Оно упивалось внутренней гармонией и красотой, все больше отделяясь завесой от родной Вселенной. Откуда-то изнутри раздались умиротворяющие звуки спокойствия и отрешенности. Сознание Ксанта становилось ликующе безмятежно, все более теряя связь со своим мозгом-тюремщиком. Прекрасная музыка и пустота мыслей и чувств. Невообразимо спокойно и хорошо. Нет больше боли, страданий и волнений. Прощай Ксант…

Серые, почти бесцветные щупальца бесформенного квазара прихватили, незримо сковали образ Ксанта, и неторопливо втягивали в себя. Словно мягкая, приятная паутина обволакивала «звезду-паука». Вот уже показался туман, расстилающийся над необъятными просторами моря. Приятные звуки, услаждающие взбудораженное сознание. Паутина квазара, все сильнее затягивающая образ, астральное тело, от которой теплело где-то внутри. Ощущение безмятежности и покоя.

Но откуда эти глухие звуки, отдаленные стоны? Откуда эта рябь на поверхности кроваво-красного океана? Эти бесчисленные головы, качающиеся над волнами. Сознание пронзает отрезвляющая мысль-молния. Ловушка. Квазар-убийца, коварно затягивающий в свою сеть-паутину безвольных путешественников, легкомысленно отправившихся в столь опасный поход без защиты. Паук Междумирья втягивающий в свою смертельную паутину слабых путников, стремящихся найти самый короткий и прямой путь к цели и оттого самый опасный.

Образ Ксанта очнулся. Еще затуманенное интеллектуальное тело заработало, вступая в борьбу с «паутиной». Неожиданное сопротивление только разозлило квазар. Мягкие нити паутины мгновенно обожгли болью впивающихся в сознание стальных канатов, сжимающихся все сильнее. Образ Ксанта наполняла чужая сила. В него настойчиво пробивался чужой разум. До того мягкое проникновение, сладостно обволакивающее Эго ведуна, превратилось в грубую насильственную агрессию, приносящую нестерпимую боль и муки. Любой другой разум давно смирился бы с этим и растворился в воле нового хозяина. Любой другой, но не Ксанта. Он мог поддаться хитроумным чарам, но не подчиниться им, погибнув для всех миров, без права воссиять в мире Прави. Не тем человеком был Ксант. Почти погасшее солнце человеческого разума засветилось вновь в попытке сжечь пеленающие его путы. Не имея возможности пошевелиться, ведун призвал всю свою волю, задействовал все тела своего Я. Он мог это сделать и хотел этого. В нечеловеческом напряжении ведун двинул «мускулами» своего астрального тела в надежде разорвать сковывающие его путы. Стальные путы-канаты врезались в тонкие тела Ксанта. Тьма окружила сознание, испепеляя все внутренние чувства. Связывающая тела паутина мертвой хваткой держала свою жертву. Мрак поглощал Ксанта. Его интенсивность возрастала с каждым мгновением. Сознание перевоплощалось, вливаясь в новую сущность, становясь его частью. Напор все нарастал, он держался с огромным трудом, задействовав все свои внутренние резервы и силы. Ксант понял, ему не устоять. В последнем исступленном порыве воззвал он к Богу и отключился…

Ксант сидел на берегу океана и задумчиво смотрел как перекатываются темно-фиолетовые барашки волн. Все необозримое пространство вокруг занимала вода, оставляя для него крошечный кусочек земли, покрытый необычной оранжевой травой, лишь по краю примыкавшему к океану, обрамленному рубиновым песком. Изумрудный воздух приятно обдувал его уже неизвестно какое тело, создавая приятную прохладу.