Проклятие короля - Василий Горъ

— Отлично. Значит, пора начинать, — выдохнул иллюзионист. И, почесав правое бедро, мысленно начал обратный отсчет.

«Восемьдесят… Семьдесят девять…»

Кватт, сидящий на облучке ближайшей к лесу телеги, еле заметно улыбнулся. Потом завалился на спину и заложил за голову левую руку. При этом его правая ладонь совершенно случайно легла на тоненький прутик, торчащий из мешка с мукой…

— Гриб! Вы что, сдурели? Кто так складывает мешки? Они же отсыреют!!!

Услышав возмущенный вопль эрра Гериельта, Облачко кинул взгляд на баронессу, удостоверился в том, что она правильно поняла команду и активировала амулет Чистого разума, замкнул последние нити почти законченного плетения и влил в печати Радужного смерча и Черной метели добрую половину своего резерва. Вокруг него тут же похолодало — плетения забирали из воздуха тепло не хуже, чем печати школы Огня и Льда.

«Шестьдесят восемь… Шестьдесят семь…»

В придорожных кустах раздался слитный хруст — сообразив, что их появление рядом с лагерем не осталось незамеченным, мечники Матеуса Коротышки тут же принялись крошить амулеты Великой защиты.

Услышав характерные звуки и почувствовав изменение температуры воздуха, начавшего закручиваться в спираль, эрр Гериельт плеснул силы в плетения, наложенные на его броню и щит. А потом негромко щелкнул пальцами…

«Пятьдесят три… Пятьдесят два…»

…Амулет Солнечных брызг, активированный Кваттом по команде разумника, вдребезги разнес здоровенный камень, спрятанный под мешками с мукой. Беснующийся вокруг эрра Гериельта Радужный смерч, подхватив разлетевшиеся в разные стороны белоснежные крупинки, превратил воздух над дорогой в непроницаемую для взгляда молочно-белую стену. А через десяток ударов сердца воины барона Брешта образовали «башню»…

…Разрядив арбалеты абы куда, миардианцы построились в две шеренги, выставили перед собой мечи и двинулись в глубь рукотворного тумана. Стараясь успеть добраться до магов раньше, чем прекратится действие амулетов Великой защиты. Впрочем, спешка ни к чему хорошему не привела: буквально через десяток шагов беспорядочно размахивающие мечами воины уперлись в одну из телег.

Что здорово обрадовало эрра Маалуса, как раз заканчивающего напитывать силой печать Долгого эха.

«Тридцать пять… Тридцать четыре…»

…Активированное плетение действовало не на солдат, а на окружающий их воздух. Поэтому работало. И очень неплохо: жуткие завывания ветра заглушали команды ритуалиста, прячущегося где-то в лесу. И не давали вражеским воинам возможности слышать те приказы, которые отдавал своим солдатам эрр Маалус.

— Право четыре! — И его «башня» сдвинулась на четыре шага в сторону. Пропуская мимо себя ощетинившийся мечами строй миардианцев.

— Поворот влево! Пять вперед! — И строй воинов барона Брешта послушно скользнул следом за вражескими мечниками.

— Стоп! — И в щели между щитами «возниц» просочился эрр Гериельт и его телохранители…

«Четырнадцать… Тринадцать…»

…Разноцветные контуры иллюзорных магических резервов, создаваемые печатью Черной метели над любым живым существом в радиусе четверти перестрела, светились в мучном тумане не хуже, чем настоящие. И высвечивали контуры голов вражеских солдат точно так же, как пламя факела — силуэт стоящего перед ним часового. Поэтому первая же атака эрра Гериельта и его телохранителей лишила миардианцев сразу четверых мечников. Вторая — еще троих. А с третьей — не получилось: невесть как расслышав в вое печати Долгого эха хрипы умирающих подчиненных, командир отряда миардианцев приказал своим воинам сомкнуть строй, образовать «башню» и использовать еще один амулет Великой защиты.

«Три… Два… Восемьдесят… Семьдесят девять…»

…Увидев сияние сдвоенных[88] резервов нырнувших в туман вражеских магов, эрр Маалус скрипнул зубами: вместо того чтобы попытаться скрыться в лесу, парочка, до предела «разогнанная» жрецом, на бешеной скорости неслась к «башне» их же мечников. И с каждым их шагом на кольчугах миардианцев разгорались огоньки очень неприятных плетений!

«Шестьдесят шесть… Шестьдесят пять…»

«Прайд[89]», — вглядевшись в плетения, мрачно вздохнул Облачко. И… не поверил своим глазам: один из двух резервов миардианского жреца начал стремительно тускнеть!

«Шестьдесят… Пятьдесят девять…»

На всякий случай проконтролировав форму и наполнение плетения Черной метели, эрр Маалус сглотнул подступивший к горлу комок: его печать работала! Полноценно! Следовательно, жрец действительно терял силу!

…Контур головы жреца устремился к земле буквально в пяти шагах от миардианской «башни». И ткнулся в нее с такой силой, что у Облачка заныли зубы. А через пару мгновений мигнул и резерв ритуалиста…

Чудовищная вспышка Огненного шара, разметавшего строй миардианцев, оказалась такой яркой, что эрр Маалус чуть было не ослеп. Схватившись руками за глаза, он покачнулся, вцепился в амулет Великой жизни… и вдруг понял, что боли, только что резанувшей его по глазам, уже нет. А вместо нее где-то в глубине глазниц прячется легкий холодок.

Слегка приоткрыв веки, он попробовал сфокусировать взгляд на иллюзорном резерве стоящего перед ним Гриба, увидел, как воин закрывает ладонями лицо, и облегченно выдохнул: он видел! Так же четко, как и до вспышки. А значит…

Однако додумать мысль до конца ему не удалось: через мгновение рядом с его ухом раздался спокойный голос баронессы:

— Слышь, Облачко! Убирай свои печати. Думаю, они уже не нужны…

Глава 37

Крегг Молчун

Стоять на месте, пялиться в мучную пыль, вслушиваться в завывания рукотворного смерча, беснующегося вокруг «башни», и ничего не делать было безумно неприятно. Где-то там, в гуще белого тумана, к нам двигались миардианцы, а я даже не мог понять, с какой стороны надо ждать удара меча или выстрела из арбалета. Неизвестность действовала на нервы так сильно, что я вдруг понял, что имел в виду старый Нашт, утверждая, что ожидание смерти пугает сильнее самой смерти.

Нет, я боялся не за себя — недавняя прогулка по Грани напрочь отбила у меня какой-либо страх перед уходом во Тьму. Я боялся, что не успею среагировать на атаку, направленную на Меллину. Поэтому старался постоянно смещаться так, чтобы мой щит оказывался между нею и тем направлением, куда смотрели эрр Маалус, Гериельт и другие Одаренные. А еще страдал от того, что родился без малейшей искорки Дара, позволяющего видеть противника даже в таких непривычных условиях.