Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки - Михаил Дайнека

Ведя пациента на поводке, Дима поднялся с ним на крыльцо, и тут ему навстречу вышел мужик с большими сумками в руках. Судя по всему, он только что привез кого-то из родни на госпитализацию и теперь собирался с вещами больного ехать домой. От зрелища санитара с голым чудом на поводке мужик застыл. Аккурат в дверном проеме. Пациент на поводке зарычал и принюхался. Дима меланхолично (азарт битвы прошел, наступило умиротворение) заметил:

– Мужик, ты бы это… ушел бы на фиг с дороги. Это чупакабра, если ты не в курсе. ОН У МЕНЯ КУСАЕТСЯ. – И пациент клацнул зубами.

Как мужик оказался в мгновение ока в двух метрах от крыльца, сжимая в руках сумки, – непонятно. Дима пожал плечами и скомандовал:

– Рядом. Пошли.

Процесс оформления больного в стационар протекал с подвыванием и рыком, прерывавшимися командами «Фу!» и «Нормально с доктором разговаривай!», а также краткими инструкциями, как вести себя в отделении: «Иначе я приду и буду сердиться, ты меня знаешь!»

Ку-ку, я в домике!

Круги на полях Англии, загадочные фигуры на просторах пустыни Наска и прочие следы крупномасштабного ландшафтного хулиганства издавна будоражат воображение ученых, обывателей и просто желающих улететь отсюда к едрене фене в качестве посла доброй воли. В целом ажиотаж общественности вполне понятен. Возможно, это и есть одна из многих причин, по которым контакт цивилизаций до сих пор не состоялся: как объяснишь этим землянам, что вон там один чолдон из провинциальной галактики (совершенно случайно числящейся во всегалактических каталогах как Едреня Феня) написал «здесь был Ёпрст», а вот это – да-да, то, на что вы сейчас показываете, – и вовсе нельзя произносить вслух при детях младше первой сотни лет.

Но кто бы мог подумать, что легенды поджидают ничего не подозревающего доктора прямо на территории родного дурдома! И ведь не надо было далеко ходить – стоило всего-то прогуляться вокруг зданий больницы в конце работы, благо погода была просто отменная, а поток пациентов вдруг иссяк: не иначе как рванули на дачи. И вот, прямо посреди густо поросшей клевером, одуванчиками и прочими условно культурными и трудноубиваемыми травами полянки – тропинка.

Причем тропинка непростая. Все нормальные тропинки ведут откуда-то и куда-то. Эта же была вещью в себе и могла повергнуть в полный восторг Платона или Канта, если бы их отпустили сюда на прогулку. Дело в том, что она не имела ни начала, ни конца. Она была замкнута сама на себя, вытянута этакой гантелей метров на тридцать, и, будь у местных ворон толика абстрактного мышления и словарный запас чуть богаче того, что им приходится выслушивать в свой адрес, они бы наверняка обозвали ее как-нибудь вроде «Уроборос, прикусивший свой хвост и попавший под „КамАЗ“». При этом трава на тропинке отсутствовала полностью, настолько плотно она была утоптана. Создавалось впечатление, что по ней кругами ходит во время прогулки одно отделение за другим, но в том-то и дело, что все прогулки больных проистекают в других местах, и, насколько я успел заметить, привычки ходить строем в колонну по одному ни за каким из отделений не числится.

Порасспрашивав персонал, сторожей и не найдя ни одного внятного объяснения (версии с брачным хороводом ежиков и пьяным косильщиком лужаек были решительно отметены), я уже почти решил пожать плечами, плюнуть и забыть, как вдруг однажды утром загадка разрешилась сама собой. В тот день я приехал на работу очень рано. Выйдя из машины, я направился было ко входу в поликлинику, как вдруг мое внимание привлек очень узнаваемый силуэт, нарезающий на полусогнутых… э-э-э… гантелеобразные фигуры по той самой загадочной тропинке. Ну конечно, это же Федя!

Федя поселился в больнице очень давно. Фактически, к моменту, когда ее корпуса были отстроены, он уже был постоянным обитателем того, старого психдиспансера и активно помогал при переезде. Для отделения Федя незаменим в хозяйстве: он драит полы, наводит порядок, выносит мусор, а свободное время проводит в компании то одной, то другой девчонки из числа наших постоянных пациенток – он умеет быть обходительным. Как только что оказалось, это были не все его тайны, и я решил получить информацию из первых уст.

– Доброе утро, Максим Иванович. – Федя приостановился и кивнул мне.

– Доброе утро, Федя. Тропинка – это твое творение?

– Да, – не без гордости подтвердил он.

– Давно ты ее протаптываешь?

– Уже пятый год.

– Пятый год?! Но зачем? Она же никуда не ведет!

– Да я это… спортом занимаюсь, каждое утро, – в тоне Федора промелькнули фальшивые нотки.

– Колись, Федя! Ты про невинность девчонкам лапшу вешай и про спорт тоже! Спортом ты ходишь в другое место заниматься и явно предпочитаешь гири терренкуру!

– А вы не будете смеяться?

– Федя, я буду серьезен, как приличный зять на похоронах любимой тещи.

– Все бы вам шутить, доктор! А дело-то серьезное!

– Мне просто и в самом деле интересно, и хотелось бы услышать правдивую версию, а не гимн физзарядке.

– Хорошо, – вздохнул Федя. Он помолчал, собрался с духом и продолжил: – Как только я умру, за мной явятся, чтобы забрать на суд, а оттуда – в ад. Не спорьте, я точно знаю, информация из первых уст. Да, вот так вот прямо и сказали, и ладно бы один раз – постоянно твердят, не дают забыть. Да что там – мне всё показали: и где меня ждут, и что будут делать, и как. Каждую ночь приходят и заглядывают: жив еще? Ладно, ладно, мы подождем. Я стал искать способ остаться – нет, не попасть в рай, просто остаться, хотя бы призраком – и я его нашел. С тех пор я каждый день хожу здесь и думаю обо всем, что вижу, но только не о себе. И с яблонькой я обо всем договорился.

– О чем? И что это даст?

– Тропинка, протоптанная паломниками, которые делают Парикарму, скрывает Шамбалу от злых глаз. Тропинка «здоровья» вокруг горных монастырей скрывает монастыри от непрошеных посетителей – они просто не находят туда дороги. Моя душа после смерти спрячется вот здесь, – и он указал на яблоню, которую огибала тропинка. – И ХРЕН КТО МЕНЯ ЗДЕСЬ НАЙДЕТ! Я НАВСЕГДА ОСТАНУСЬ В ЭТОМ ДУРДОМЕ!

Дурдом закрыт!

Анализы он сдал. Но их вернули…

Работа психиатров, если она выполняется, мало кому заметна, кроме, разве что, самих пациентов и активистов антипсихиатрического движения. Ну, первым, что называется, сам Бог велел, а у вторых глаз-алмаз и ух-лопух, эти бдят неусыпно: вдруг психиатры опять чем-то эдаким злоупотребили? Средний же гражданин вряд ли что-то заметит. Скорее, еще и посетует – мол, деньги за водительскую медкомиссию берете, а всякие козлы на дорогах ездят стадами, и каждый в своем авто. И это не считая баранов, эту дорогу перебегающих. И прочей альтернативно одаренной фауны, что привел Господь в соседи. Поверьте: так и должно быть. Вот ежели наша работа по каким-нибудь причинам застопорится – это увидят все. Пример? Легко!

История эта случилась в те годы, когда капитализм в нашей стране был совсем молодым и сильно недоразвитым, рынок – не менее диким, чем предприниматель, и только бандиты были хорошо организованы. Страховые компании пока еще не занимались медициной и автогражданкой – им снились прибыли АО «МММ», и от этого портилось настроение и тихо умирало либидо. Взаиморасчеты между предприятиями были вряд ли аккуратнее и упорядоченнее, чем выбор подруг экипажем ракетоносца, вернувшегося из годовой автономки.

В итоге получилось так, что психбольнице задолжала туева хуча предприятий, вплоть до автогиганта, а сам дурдом задолжал эти же деньги поставщикам продуктов. Муниципалитет, которому тогда принадлежала больница, делал вид, что видит ее главврача впервые и что вообще проблемы индейцев шерифа не волнуют. Начальство больницы крепко задумалось. Одно дело – не платить врачам и медсестрам и не закупать лекарства: медики бесконечно терпеливы, да и стратегический запас медикаментов на случай ядерной войны позволит какое-то время ни в чем не нуждаться. Но не кормить больных нельзя!

На планерке главврачом было озвучено волевое (оно же, как выяснилось позже, политическое) решение: выписываем ВСЕХ, КОМУ ЕСТЬ КУДА ИДТИ. Обеспечив запасом лекарств. Пусть пока лечатся дома. Заведующие отделениями и врачи-ординаторы проделали колоссальную работу, и в итоге меньше чем за пять дней больница осиротела, по три-четыре психохроника на отделение не в счет. Дурдом был тих и пуст, как Парфенон после неприятельской налоговой инспекции. В мыле, как всегда, была только амбулаторная служба – но это состояние для них привычно.

Казалось бы – что такое пятьсот человек для почти миллионного города? Э, не спешите! Дело в качестве, а не в количестве. А если учесть еще и невозможность госпитализировать тех, кто вот прямо только что сошел с ума, то повышение градуса накала страстей будет вполне ощутимым. Начались письма и жалобы сначала главврачу, потом в горздрав, потом в мэрию. Те, кто с дальним прицелом, написали сразу президенту и в Страсбургский суд – так, чтобы было. До муниципалитета вдруг дошло, что пятьсот бесхозных психически больных – это похлеще, чем триста спартанцев под Фермопилами. Да еще и из психдиспансера обещают подкинуть оставшихся на сидяче-бродячий митинг перед мэрией. В шутку, конечно, но кто их, психиатров, разберет – вон, уже разок пошутили.