Чуть свет, с собакою вдвоем - Кейт Аткинсон

В 1977-м у Потрошителя было дел невпроворот. Барри продвинулся по служебной лестнице, в 1980-м переоделся в штатское. У Трейси завелся новый парень. Двадцать восемь лет, щеголь, со степенью, торговал медицинским оборудованием. Степень так себе, третья по «деловому управлению» в новом бетонном университете, но у Трейси и того не было.

Он возил ее аж в Дарем и на мыс Флэмборо в лаймово-зеленом «форде-капри», который водил, как летчик-испытатель, на адреналине. Всякий раз, неловко втискиваясь на сиденье, Трейси предчувствовала, что до конца поездки не доживет. Наверное, отчасти потому он ее и привлекал.

Они квасили в пивных садах по всему северо-востоку, пили «Лендлорд» «Тимоти Тейлора», а потом он полировал ромом «Вудс Олд Нейви», а она глотала шенди пинтами. Затем они ехали к нему, покупали индийскую еду навынос, он запаливал большой косяк и говорил: «Ну что, офицер, доставайте наручники?» Каждый раз одна и та же шутка. Трейси уклонялась — если изменять сознание, лучше уж алкоголь. Секс был неплох, хотя она могла сравнивать только с инструктором по вождению Деннисом, однако, видимо, секс ее и удерживал, потому что в остальном парень был, сказать по правде, полный отморозок. Когда он бросил ее ради более изысканной модели, она позвонила и анонимно стукнула на него отделу по наркотикам. Так и не выяснила, чем дело кончилось. Он погиб в автокатастрофе в 1985-м, обернув свой двухместный спортивный «ТВР» вокруг неуступчивого дерева.

Лаймово-зеленый «капри» — такую машину Потрошитель водил в 1975-м. Надо было и про это стукнуть. Впрочем, Трейси никогда всерьез не думала, что это он. Слишком эгоцентричен, некогда ему никого убивать. Тем не менее у нее появилась новая зарубка — первое разбитое сердце. Она медленно, но неуклонно продвигалась от одной жизненной вехи к другой.

Линда Паллистер стакнулась с кем-то из партии лейбористов, переехала в дом возле Раундхея, обыкновенный межвоенный одноквартирник в ряду таких же, совсем не в ее стиле. Родила Хлою, и в том же году у Барри родилась Эми. По такому случаю Барри и Барбара вместо крещения устроили посиделки. Сосиски в тесте, пирог со свининой, торт, испеченный матерью Барбары, и ящик «Асти Спуманте». Трейси не пригласили.

Линда Паллистер тоже закатила своему ребенку вечеринку. Трейси не пригласили и туда. У Линды, конечно, никакой свинины не подавали. Ходили слухи, что Линда кормила гостей плацентой. Интересно, размышляла Трейси, жареной или сырой?

Рэй Стрикленд застрял в чине старшего детектива-инспектора. Говорил, что доволен, — мол, неохота всю жизнь рулить за столом. А вот Ломакс добрался до самой верхушки и пожал все лавры.

Жизнь текла своим чередом. Не успела Трейси оглянуться, как уже отпахала тридцать лет и напивается на собственной отходной.

Сокровище

— И ты сам видел? Как бедная Тилли упала под поезд? Ты-то что там забыл?

— Я ни при чем, — сказал Джексон.

— Следствие постановило, что это несчастный случай, — сказала Джулия. — И я рада — Тилли не похожа на самоубийцу. У нее, правда, развивалось слабоумие, она совсем была бедненькая, так что, в общем, не разберешь, что там у нее в голове. Я ходила на похороны, в Святом Павле в Ковент-Гардене. Прекрасная служба, куча народу, говорили про дорогушу Тилл всякие приятные слова. Ее подруга дейм Фиби Марч прочла панегирик, совершенно украла спектакль, конечно, но вышло хорошо, очень душевно — куча анекдотов про то, какой Тилли была в молодости.

Джулию только заведи ключиком — и пусть дальше бегает сама.

Джексон забрал ее со съемочной площадки «Балкера» и подвозил в аэропорт. Ей дали отпуск на пару недель. Ее персонаж, судмедэксперт Беатрис Батлер, отдыхала в коме, поскольку на нее напал обезумевший родственник одного… ой, можно подумать, Джексону интересно.

Джулия играла с собакой — сидела на корточках и гладила пса по хребту, будто массажистка.

— Перевернись и умри за Британию и королеву, — скомандовала она, и собака перевернулась и застыла на спине, задрав лапы в воздух.

Впечатление такое, будто пес втюрился в Джулию. А сама Джулия, само собой, влюблена во всех собак на планете. К сожалению, от всех собак на планете она чихает.

— У этого пса раньше хозяйка была женщина, — сказала Джулия.

— А теперь мужчина, — огрызнулся Джексон.

Он прилаживал детское сиденье, наконец купленное для Натана. («Давно пора», — сказала Джулия.) Спасибо маячку Брайана Джексона: в последнюю минуту удалось вызволить со штрафной стоянки благодарный «сааб» — таинственно лишившийся Девы Марии с лампочкой, — и его не успели отправить на аукцион. «Сааб» нашли на территории Фаунтинзского аббатства, что немало озадачило Джексона. Как будто Джейн знала, куда он хотел поехать, и решила добраться туда первой.

— Да ну, какая ахинея, — сказала Джулия.

Натан ходил за ним хвостом и рассказывал про динозавров, еле выговаривая их имена. «Велоцираптор, авацератопс, диплодок». Джексон не понял, знает ли сын, что они уже вымерли, и не стал спрашивать, опасаясь раскрыть некую тайну вроде Санта-Клауса или Зубной Феи. Джексон не подозревал, что четырехлетка способен произнести слово «авацератопс». Он почти не помнил Марли в этом возрасте — ее текущее угрюмое воплощение уже заслоняло прежние, солнечные. Само собой, он многого не знал о четырехлетних мальчиках. Он-то считал, его сын младенец, — страшновато смотреть, сколь далеко тот ушел по пути к мужчине. Однажды этот мальчик обгонит его, обойдет на повороте в эстафетной гонке бытия. И так оно и будет продолжаться до бесконечности, пока не погаснет солнце, или не упадет метеорит, или этот чертов вулканище под Йеллоустоном не заворчит, просыпаясь.

— Ну, все умирает, — сказала Джулия, увлеченно почесывая собаке пузо и сдерживая чих. — Так уж оно устроено. Omnia mors aequat.[198] Великий уравнитель.

— Из тьмы пришел ты и во тьму возвратишься, — сказал Джексон. Мрачно.

— По-моему, в прах, а не во тьму, — сказала Джулия. — И мне больше нравится думать, что мы пришли из света и уйдем туда же.

— Какой наполовину полный у тебя стакан.

— У одного из нас должен ведь быть наполовину полный, — сказала она. — А то он получится совсем пустой.

«У одного из нас», как будто они пара. И однако же, она едет в отпуск в Италию «с другом».

— С кем? — спросил Джексон, и она пожала плечами:

— Просто с другом.

— А еще невнятнее ты не могла бы?

И это невзирая на то, что Джексон предложил, допустим, съездить в отпуск куда-нибудь втроем. Шаг на пути к примирению — может, к воссоединению даже.

— Семейный отпуск? — спросила она, а Джексон поразмыслил и ответил:

— Да, пожалуй, я как раз об этом.

Джулия наморщила нос и сказала:

— Нет, миленький, это вряд ли.

Он ужасно расстроился — сам удивился. Впрочем, женщины полны сюрпризов. Какую ни возьми, как ни поверни, что ни день.

— А Джонатан-то где? — спросил он.

Джулия подняла руку, словно машину тормозит, останавливает гигантскую фуру:

— Про Джонатана я говорить не хочу, ясно?

— Не беспокойся, я счастлив ни единожды не помянуть его имени.

— Бедный мальчик, — сказала она, обхватив руками своего мальчика. Их мальчика.

— Майкл.

— Сколько он пережил.

— Теперь оклемался.

— Как мы с тобой? — спросила Джулия. — После того, что с нами было в детстве?

— Да. Вот именно так.

В эту минуту Майкл Брейтуэйт летит в Новую Зеландию. Встреча брата и сестры. Славный малый, весь в джинсе, грузный, нездоровый, жизнерадостный. Больше всего на свете обожает сидеть у своего бассейна и жарить барбекю с женой и детишками. Сколотил состояние на металлоломе. Некоторые люди живут вопреки всему.

— Как и мы с тобой, миленький, — сказала Джулия, похлопав его по руке.

Линда Паллистер возвратилась в Лидс — она предстанет перед судом и ответит за свои поступки. («Ах, круговорот времен», — сказала Джулия.) Помогла исчезнуть четырехлетнему свидетелю. Отправила его в раундхейский приют к монашкам, поменяла ему имя. И ни словом никому не обмолвилась о Николе. Монашкам сказала, что он врунишка, все время врет — о сестре, о том, что его папа убил маму. Когда Майклу исполнилось восемнадцать, ему вручили свидетельство о рождении и он узнал, как его зовут, но Линда Паллистер не проявилась, не сказала ему правды о матери или о сестре.

— Ее вынудили, — сказал Майкл Брейтуэйт, — угрожали ее ребенку.

— Это не повод, — хором сказали два Джексона.

Брайан Джексон, Майкл Брейтуэйт и Джексон обедали в бистро отеля «Коллз, 42». Джексон, которого после вокзала еще потряхивало, заменил обед стаканом виски.

Воспоминания Майкла Брейтуэйта блекли, в конце концов доска была вытерта начисто, но он понимал, что внутри обитает пустота, которая в итоге его доконает.