Голубая лента - Бернгард Келлерман

Когда Марта ушла за Вайтом, Ева заперла за нею дверь и выключила всюду свет. Она сидела в потемках, и сердце ее начинало тревожно биться при каждом звуке шагов в коридоре.

Ближе к вечеру, когда уже надвигались сумерки, заметно похолодало. Океан чуть слышно вздыхал, а плотная стена тумана приблизила линию горизонта. Казалось, будто океан стал намного меньше.

Уоррен сильно продрог и, чтобы согреться стал быстро ходить по палубе. Он торжествовал: «Космос» стрелою летел по спокойному океану, содрогаясь всем корпусом под неудержимым напором сил, гнавших его все вперед и вперед! Его обшивка и палубы вибрировали, и казалось, что грохот машин доносится отовсюду.

Уоррен победил! По его вычислениям и таблицам, после полудня «Космос» на целых три часа перекрыл все рекорды. В Нью-Йорке, должно быть, уже получили его шифрованную телеграмму. А корабль с каждым часом развивает все большую скорость! Он слышал, как шипит океан, разбиваясь о бортовую броню; призрачно-белая кильватерная струя стремительным пенистым потоком быстро исчезала в седой мгле наступающей ночи.

Конечно, теперь легко было разыгрывать из себя пророка, как это делали его коллеги, но ведь он, Уоррен Принс, предсказывал «Космосу» победу, когда они только еще проходили Бишопс Рок! Правда, днем он немного испугался: на борту вдруг разнесся слух, будто пароход на несколько часов остановят, потому что г-ну Лейкосу должны сделать операцию. Но, слава богу, слух этот не оправдался.

Вдруг налетел шквал с ливнем, и Уоррен пустился бегом по палубе. Тут ему показалось, что кто-то гонится за ним по пятам; он услышал свое имя и замедлил бег. Сильно работая руками, его нагонял Хуан Сегуро. На нем опять были безвкусные желтые перчатки, черные кольца его волос разметало ветром.

— Мистер Принс! Мистер Принс!

Уоррен остановился.

— Почему вы от меня бежите, Принс? — запыхавшись и судорожно переводя дух, раздраженно спросил Сегуро. Его круглое лицо раскраснелось, глаза сверкали.

— Бегу потому, что замерз, — засмеялся Уоррен.

— Я вас окликнул, вы обернулись и побежали еще быстрее. Я спрашиваю вас: почему вы от меня убегаете? Почему? Должна же у вас быть какая-нибудь причина? — Сегуро угрожающе сдвинул брови.

Только сейчас Уоррен заметил, что испанец очень возбужден.

— Право, мне и в голову не приходило убегать от вас, — с полным спокойствием заявил Уоррен. — Но простите, мне в самом деле адски холодно. — И Уоррен опять побежал.

Мигом Сегуро очутился рядом с ним. Обогнав его, он заступил ему дорогу и по-боксерски наставил большие кулаки в желтых перчатках.

— Нет! Нет! — заорал он. — Вы интригуете против меня, сударь! — От волнения он перешел на испанский язык. — В этом все дело! В этом все дело! — Он приготовился к выпаду.

Теперь и Уоррен встал в позицию, и некоторое время они стояли в этой позе друг против друга. Уоррен чувствовал весь комизм положения и наслаждался.

— Я убью вас! — яростно крикнул Сегуро. Он выпрямился во весь рост, расправил плечи и угрожающе затряс кулаками в желтых перчатках, сверля Уоррена испепеляющим взглядом. — Берегитесь!

Уоррен расхохотался.

— Вы, кажется, не в своем уме, Сегуро, вот и все. Разрешите мне удалиться. — И он опять понесся во весь опор.

И опять Сегуро тут же оказался рядом. Но, видимо, он опомнился, больше уже не орал, а, к удивлению Уоррена, чуть слышно заговорил унылым басом.

— Я очень расстроен, — жаловался бас. — Пожалуйста, простите меня, вы же знаете, что я люблю Вайолет. Этим летом мы думали пожениться, все уже было решено, все было в порядке, пока… пока…

— Договаривайте же.

— …Ну, пока вы не появились здесь, на пароходе, Принс… С этой минуты, — с глубокой печалью произнес бас, — все пошло прахом. Вайолет как подменили! Она стала равнодушной, холодной, капризной, — словом, такой, какими женщины становятся, когда любовь проходит. Вновь появился человек, которого она любила прежде.

— Это она вам сказала?

Конечно! Вайолет рассказала ему всю свою жизнь, не умолчала и о том, что когда-то ее связывала с Принсом нежная любовь…

— Немного помедленнее, Принс! — попросил Сегуро. — Боже правый, ну и бегаете вы! Как скороход! Да, она ничего от меня не скрыла, даже того, что одну ночь была вашей любовницей… В Риме…

Уоррен остановился.

— Что вы сказали? — спросил он, совершенно ошеломленный.

Сегуро умоляюще сложил руки. В густых сумерках Уоррен видел только его светлые перчатки и белки глаз.

— Только то, что рассказала мне Вайолет. Она сочла своим долгом все рассказать о себе, ничего не тая.

— Но это же неправда! Это ложь, Сегуро! — воскликнул Уоррен. — Никогда она не была моей любовницей! Ни часу!

Тень Сегуро поклонилась.

— Я понимаю, — сказал он, понизив голос. — Вы джентльмен и кабальеро. Я понимаю. Однако не думайте, что я какой-нибудь закоснелый обыватель! Отнюдь! — Светлые перчатки вновь умоляюще протянулись к Принсу.

Уоррену стало холодно стоять, и он опять побежал. И опять Сегуро очутился рядом с ним.

— Одно я хочу вам сказать, Принс. Вайолет мне отказала. Она все еще любит вас. И если ваше чувство к ней не изменилось, я, конечно, сделаю соответствующие выводы…

— Пожалуйста, продолжайте, Сегуро.

Сегуро остановился и распростер руки.

— Тогда я уйду с вашей дороги… даже если б это грозило мне смертью. — И Сегуро трагически склонил голову.

— Становится все холоднее… — сказал Уоррен, весь дрожа. — Побежали, Сегуро! Быстро!

И молодые люди бок о бок понеслись по палубе. Уоррен откровенно признался, что Вайолет ему, конечно, очень нравится, чрезвычайно нравится, она изумительна, никакой другой женщине с ней не сравниться, но… но… Уоррен много и путано говорил, в сущности, так ничего и не сказав. Однако Сегуро его понял.

Он схватил Уоррена за руку, чтобы не отставать.

— Послушайте, Принс, — обрадованно пробасил он ему на ухо. — Вы хотите этим сказать, что отказываетесь от всяких притязаний на Вайолет?

Уоррен что-то пробормотал и побежал еще быстрее. Сегуро отстал.

— Вы хотите этим сказать, что отказываетесь от Вайолет? — кричал Сегуро уже далеко позади. Уоррен бежал и больше не слышал его голоса.

Он влетел в чайный салон и, чтобы согреться, залпом проглотил чашку чаю.

Кинский ушел из каюты Евы с ощущением, что стряслось нечто страшное, чего нельзя ни изменить, ни поправить. Мир, к которому он принадлежал, рушился, и теперь его окружала безмолвная и холодная пустота.

Кинский неуверенно, почти ощупью пробирался по коридору, словно боялся, что пол под ним сейчас провалится и он полетит в бездонную пропасть. Ничего не видя и не слыша, шел он по безлюдным палубам, не сознавая, сколько времени он уже бродит так в полном отупении.