Де Голль - Марина Арзаканян

Де Голль на этот раз был менее спокоен, но только из-за того, что в машине рядом с ним находилась Ивонна. После происшедшего он писал сестре Мари-Аньес:

«Совершенно очевидно, что покушение вполне могло бы привести к гибели четырех человек. Для меня это был бы надлежащий "уход". Но я благодарен Всевышнему за то, что он пощадил Ивонну, Алена де Буассьё и отважного шофера»{493}.

Президент считал совершенно естественным, что за ним охотятся. Он прекрасно понимал, что предал надежды сторонников «французского Алжира». Генерал даже говорил об оасовцах: «То, что они делают, — низко, но мотивы преступления — не столь низки»{494}. Именно поэтому де Голль помиловал многих членов ОАС. Он вообще всегда очень внимательно изучал дела преступников, приговоренных к смертной казни. Их досье присылали в Елисейский дворец, когда родные и адвокаты просили президента о помиловании. Де Голль почти никогда не отказывал приговоренным женщинам. Он заменил высшую меру наказания пожизненным заключением Салану, Жуо и многим другим военным. А вот для Бастьена-Тири генерал это сделать отказался. Он заявил, что не отменит смертного приговора, потому что, обстреливая машину, преступник прекрасно знал, что в ней находится женщина.

4 сентября 1962 года президент Франции отправился в свой первый официальный визит в Западную Германию. Он придавал ему большое значение. Де Голль искренне хотел, чтобы между его страной и ФРГ установились самые дружественные отношения. Генерал говорил: «Главное, чтобы два наши народа изгнали из глубины своей души злых духов прошлого, чтобы они теперь поняли, что нужно объединиться навсегда. И это должно произойти не только на уровне политических деятелей, но и народного сознания»{495}. А сыну президент Франции как-то сказал: «Да, сегодня Германия ампутирована на треть. Но это ненадолго. Необходимо доверять энергии этого народа»{496}.

За шесть дней визита де Голль посетил Бонн, Кёльн, Дюссельдорф, Гамбург, Мюнхен, Штутгарт. Он вел переговоры с канцлером Аденауэром и президентом Генрихом Любке. Несколько раз генерал выступал с речами, в том числе на немецком языке. Немцы проявили по отношению к президенту Франции большое радушие. Где бы он ни появлялся, его приветствовали толпы народа. Де Голль покидал ФРГ в превосходном расположении духа. По возвращении на родину он отмечал: «Я вижу в выражении тех дружеских чувств, которые были проявлены ко мне в Германии, долгое тайное тяготение немцев к Франции. Меня это очень тронуло»{497}.

Всеобщее голосование

Осенью 1962 года разразился Карибский кризис. В ответ на угрозы и действия со стороны США покончить с молодой Кубинской республикой во главе с Фиделем Кастро советское руководство разместило на Кубе свое ракетное оружие. Президент Кеннеди потребовал от СССР немедленно убрать его и установил «карантин» на все виды наступательного оружия, перевозимые на Остров свободы. Началось жесткое противостояние, поставившее мир на грань атомной войны. В конечном счете Советский Союз и Соединенные Штаты «проявили благоразумие», пошли на взаимные уступки и катастрофы удалось избежать.

Де Голль с самого начала конфликта занял твердую позицию и заявил о своей безоговорочной поддержке США. Он собрал во время Карибского кризиса заседание правительства и затем сам написал следующую декларацию:

«Совет министров выразил полное понимание Франции по поводу обеспокоенности Вашингтона из-за установки на Кубе советского наступательного оружия… Расценивая события на Кубе как региональные, совет тем не менее отдает отчет в том, какие последствия они могли бы иметь и для безопасности Европы. В связи с этим наши обязательства по НАТО есть и останутся основой политики Франции»{498}.

Кеннеди оценил такую позицию де Голля. Вообще между генералом и этим президентом США, несмотря на серьезные разногласия, сложились отношения взаимного уважения. Де Голль говорил о Кеннеди сыну: «Когда я смотрел на него, мне казалось, что предо мной ты: я видел перед собой молодого человека, который готов прислушаться к опыту старшего»{499}.

Президент Франции, без сомнения, испытывал чувство огорчения от того, что Кеннеди так и не захотел поставить Францию внутри Атлантического блока в равноправное положение с США и Великобританией. В 1962 году в письме к нему генерал отмечал: «Я очень сожалею, что три великие державы Запада, связанные союзом и сыгравшие большую роль во время двух мировых войн, и такие близкие по своим концепциям и идеалам, не хотят играть совместно "концерт", независимо от других мировых сообществ, включая атлантическое»{500}. И тем не менее, в момент Карибского кризиса, де Голль прямо заверил Кеннеди: «Если бы война началась, Франция встала бы на сторону Соединенных Штатов»{501}.

В самой Франции осенью 1962 года тоже произошли важные события. Де Голль выступил инициатором вынесения на всеобщий референдум важнейшей поправки к Конституции 1958 года — о выборах президента республики. Вернувшись к власти, он не захотел сразу менять в стране традицию, существующую почти сто лет, и оставил в новой конституции статью об избрании главы государства косвенным голосованием. Теперь же генерал решил, что пришло время выбирать президента всеобщим голосованием, и объявил, что выносит этот вопрос на референдум. Де Голль заявил: «Конституция вполне может меняться. Не надо ее мумифицировать»{502}.

Намерению президента воспротивились практически все французские политические партии. Коммунисты и социалисты и так стояли в оппозиции к де Голлю с момента его вступления в должность. В 1960 году к ним присоединились радикалы. И вот теперь входящие в правящий блок «независимые» и представители Народно-республиканского движения (МРП) тоже выступили с резкой критикой политики генерала. Их давно не устраивала позиция, которую он занял внутри НАТО и «Общего рынка», а теперь еще и поправка к конституции. Раньше президент находился в зависимости от партий, так как именно из их представителей составлялась коллегия выборщиков, избирающих главу государства. Теперь же он фактически освобождался от их контроля.

В Национальном собрании кипели страсти. Согласно Конституции 1958 года отправить в отставку правительство депутатам было очень сложно. Для этого по крайней мере десятая часть их подписывала так называемую «резолюцию порицания». Если необходимые подписи собирались, вопрос выставлялся на голосование. Кабинету отказывалось в «доверии» только абсолютным большинством голосов. «Резолюция порицания» подавалась председателю Национального собрания не один раз, но при голосовании никогда не собирала абсолютного большинства. 5 октября 1962 года впервые в истории Пятой республики за нее было подано необходимое число голосов, и кабинет Помпиду был опрокинут. Так депутаты высказали свое недоверие политике де Голля. Однако президент, используя свое конституционное право, незамедлительно распустил взбунтовавшееся Национальное собрание. Всеобщий референдум назначили на 28 октября. Противники де Голля — социалисты, радикалы, МРП и «независимые» — объединились в Картель «нет». Одним из его лидеров стал Поль Рейно, который много лет назад так ревностно защищал военную доктрину будущего президента страны. Новая идея его бывшего протеже, а теперь всемогущего главы государства, явно пришлась председателю кабинета министров Третьей республики не по душе.